— Речь идет не только о твоей жизни… У тебя есть «ген моды». Ты умрешь, а через три дня после похорон воскреснешь.
Сраженная не сразу дошедшим до меня смыслом этой фразы, я потрясенно молчу.
— Ты провела три дня в могиле? Почему же нас не пригласили на твои похороны?
Я жестока, но Эва не обижается — только становится еще печальнее.
— Я же умерла, вот и не пригласила тебя. А они тогда, к счастью, не знали о твоем существовании. Вампиры заставляют тебя саму позаботиться о предстоящих похоронах — а ты знаешь, как они относятся к всевозможным торжествам. Вампиры получают удовольствие, представляя, что на тебе будет надето в гробу и во что будут одеты они сами в качестве твоих скорбящих друзей и так далее.
— А потом они похоронили тебя? И ты провела три дня под землей? — шепчу я.
Я напрягаю свою память, пытаясь вспомнить время, когда она отсутствовала три дня и мы не знали, где она.
— Да.
Мысль о ней, лежащей в гробу, неподвижной, как изваяние, заставляет меня забыть о детских обидах. Мне живо представляется ее плоть — холодная и твердая Я еле сдерживаюсь, чтобы не разрыдаться, думая о том каково ей было там одной.
Но надо взять себя в руки. Я задаю первый вопрос, который приходит мне в голову:
— Что случилось, когда ты восстала? Как ты… воскресла?
— Оживший вампир использует свою вновь обретенную силу, чтобы разломать гроб и выбраться наверх сквозь рыхлую землю — понятное дело, без всякого риска задохнуться. Это, конечно, неприятно, хотя не так уж и сложно. — Эва произносит это вроде бы спокойно, однако глаза у нее — как у загнанного зверя.
Я представляю себе сломанный гроб и то, как она выбирается из могилы, и содрогаюсь.
— Я убью Лиллиан. — Джеймс поворачивается к Эве. — Я могу сделать это.
— Нет, — говорю я. — Это моя жизнь. Я должна сделать это сама.
— Я сильнее вас всех, — ухмыляется Эва. — И это касается меня.
— У меня есть идея, которая, возможно, даст нам преимущество, — говорит Сильвия.
Глава 19 ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ВКУСНЫЙ
Свернувшись клубком на обтянутом темно-синим винилом заднем сиденье такси, я прижалась к Джеймсу, стараясь забыть об ужасах прошедшей ночи. Выглядит он великолепно. Лицо покрылось щетиной — золотистой вокруг рта и темной на скулах. Волосы настолько спутаны, что образуют некое подобие плавника из торчащих на макушке вихров. Карие глаза — волшебный калейдоскоп рыжего, золотистого и зеленого. Легкая улыбка играет в уголках его «вкусных» губ — так и хочется расцеловать их. Мне нравится бахрома его ресниц, когда он закрывает глаза. И все остальное тоже.
Сильвия, притулившаяся рядом со мной с другой стороны, занята отправкой электронных сообщений на западное побережье. Оказывается, она с недавних пор не только стала стройной, но и перестала быть одинокой — свидание с братом Нико прошло удачно, и моя подруга влюблена. Мы расстались с Эвой на улице перед закусочной. Она сказала, что хотела бы немного побыть со мной, и я обещала, что позвоню ей.
Краешком глаза я замечаю одетую в черное, закутанную в шарф женщину, двигающуюся очень быстро — подозрительно быстро, нам навстречу по тротуару.
— Клянусь, я только что видела вампира! — кричу я. — У нее сумка «Ланвин» из крокодиловой кожи — та самая, которая стоит двадцать восемь тысяч долларов.
Ни один смертный не может позволить себе это! — Мы всего в одном квартале от дома моей тети. Если это была вампирша, возможно, она искала именно меня. Хорошо, что нас не было дома. — Кто-то, вероятно, уже разнюхал про Алексу.
— Как? — спрашивает Сильвия. — Я никогда не слыхала, чтобы у них были такие органы чувств, которые предупреждали бы об опасности, когда кого-то из их сородичей проткнут колом.
— Я не знаю как. Но сейчас разгар субботнего дня. Обычно в это время они еще спят. Даже «Наблюдатель» скорее всего отсыпается где-нибудь. Есть только одна причина, по которой кто-то мог бы тут оказаться…
— Мне не нравится то, что я слышу, — говорит Джеймс.
— Да, мне тоже. Что это они проснулись?
— Нет, в буквальном смысле. Я слышу сирены.
— О, мой Бог! — Этот звук пока еще очень далекий, но вполне узнаваемый.
Такси сворачивает на Семьдесят вторую улицу, которая выглядит вполне мирной. Мы расплачиваемся и выходим, однако консьерж преграждает нам путь.
— Извините, но туда нельзя, — запинаясь, говорит он. А потом добавляет: — Мисс Макэллистон, мне очень жаль. Ваши подруги… Они ждали вас. Я отлучился только на минутку… — Он умолкает, слишком расстроенный, чтобы сказать что-то еще.
— Какие подруги? — Сердце бешено бьется у меня в груди.
— Две девушки. Они не представились.
— Что с ними случилось?
— Мне так жаль. Так жаль. Я никогда не видел ничего подобного…
Увернувшись, я проскакиваю мимо него во вращающуюся дверь, и он даже не пытается остановить меня.
На диване из воловьей кожи в прихожей квартиры Виктории — две мертвые девушки.
Они обе покрыты глубокими, подозрительно сухими ранами, словно их пропустили через какой-то адский станок. Я почти уверена, что это укусы и причина смерти — слишком большая кровопотеря. На их шикарных платьях и на полу прихожей пятна непонятного происхождения. Несчастные — Рэйчел и Нина.
И я в ответе за их смерть. Должно быть, они пришли сюда сразу после телефонного разговора со мной. Если бы я только рассказала им чуть больше…
Джеймс входит следом за мной.
— Плохо, — говорит он.
Я оборачиваюсь к нему. По моим щекам льются потоки слез.
— Думаю, что «модной убийцей» была не Алекса, — замечает выходящая из лифта Сильвия. Она внимательно смотрит расширенными от ужаса глазами на трупы.
Алекса была лишь пешкой, жалкой подражательницей преступника, такой же банальной в смерти, какой она была и при жизни.
— Да, — соглашается Джеймс. — А настоящий убийца забрасывает Кейт сообщениями.
— Но почему? Почему они думают, что я представляю для них угрозу?
— Не знаю, — отвечает он. — А вот они, по-видимому, это знают.
Мои ноги становятся ватными. Бедняжки Рэйчел и Нина. Я сидела вместе с ними в одной комнате, слушала их пустую болтовню о знаменитостях и политике издательства. Мы вместе ходили в кафетерий и наблюдали за людьми и даже почти подружились. Ну, может, и не совсем так, однако я все же очень скорблю о них.
Я достаю свой мобильник и быстро нажимаю несколько кнопок. Джеймс с любопытством смотрит на меня и деликатно интересуется:
— Не следует ли нам уйти отсюда до того, как появятся копы?
Мы расходимся в разные стороны, чтобы у полицейских было меньше шансов найти нас, если они заинтересуются нашим местонахождением. Мигель скажет, что меня в мое отсутствие приходили навестить Рэйчел и Нина. Договариваемся встретиться через час в «Плаза гурмэ». Это место первым приходит мне в голову, и именно там нас будут искать в последнюю очередь.
Через полчаса, которые промелькнули как одно мгновение, я прибываю туда. Джеймс и Сильвия уже на месте. Она тут же уходит за медовым кунжутом, который я обычно заказываю. Джеймс пьет черный кофе.
Забавно, что я больше не чувствую себя не в своей тарелке. Я не могу вернуться домой — вероятно, меня захочет допросить полиция, однако за последние несколько недель я сильно изменилась и ничего не боюсь. Я никогда не чувствовала себя у Виктории как дома. И совершенно не переживаю из-за того, что мне сегодня негде переночевать, — можно снять номер в отеле или в крайнем случае позвонить Эве. До тех пор пока «отдел кадров» не выяснит наш адрес, с нами все будет в порядке.
— Ты предупредил Рико? — спрашиваю я Джеймса.
— Он подцепил какого-то парня и остался у него, так что он в безопасности. Я велел ему не возвращаться.
— Я позвонила Лорен. Она еще в офисе, но сказала, что скоро отправится домой. Ее муж проинструктирован — никого не приглашать в дом ни под каким предлогом. Так что за нее можно не беспокоиться.
Одной рукой я обнимаю Сильвию.
— С нами тоже все будет хорошо.
Первый настоящий контакт Сильвии с вампирами оказался совсем не таким, как она себе представляла. Она очень бледная. Как только все закончится, придется предпринять меры по преодолению послестрессового синдрома.
— Бедные девочки, — говорит она. — У них была работа, о которой они мечтали. Хотели многого достичь. И были еще так молоды…
— С этим надо кончать. — Я вынимаю свой мобильник — Надо, чтобы об этом узнал «Наблюдатель».
— Что? Зачем? — изумляется Джеймс. — Не делай этого!
— Может быть, теперь он объявит имя «модного убийцы». Ему это известно, потому что он послал Беверли сообщение о том, что маньяк ждет ее на улице, как раз перед входом в здание. Если «Н.» — человек, то он поймет, что все зашло слишком далеко. Надо остановить убийцу!
