– Что это?
– Ой, вот только не надо! – усмехнулся Корнеев. – Это героин, притом чистейший и очень качественный.
– Попробовал, что ли? И я здесь при чем?
– А при том – нашли его в вашей машине, Марина Викторовна, дорогая вы моя!
– Да? А это не твои ли ребята его там случайно «потеряли»?
– Но-но! Поаккуратнее с выражениями, Марина Викторовна! – предостерег подполковник. – Этот пакет изъят при понятых из левого заднего колеса вашего «Мерседеса», есть протокол. Так что советую подумать. Грузите всех! – махнул он ОМОНовцам, и те стали пихать марининых пацанов в автобус. Ее саму галантно пригласили в «Волгу», но она отказалась, сев к своим. Телефон отобрали. Спасибо, хоть сигареты не тронули и наручники не надели. В автобусе было, как в банке со шпротами. Касьян сел на пол, уступая хозяйке место между двумя ОМОНовцами в масках.
– Подстава, Марина Викторовна, – шепнул Касьян, не поворачиваясь.
– Доперла уже, – тоже тихо отозвалась она, пытаясь согреться.
– Не базарить! – рявкнул ее сосед слева.
– А можно не орать, я не глухая и понимаю нормальную речь! – парировала Коваль.
В ГУВД всех развели по разным кабинетам, начав прессовать по полной программе. Неизвестно, как там пацанов убеждали, но Коваль чего только не выслушала! Ей даже пообещали ночку в камере насильников. Она только улыбалась натянуто, беся Корнеева, а мозг лихорадочно работал, пытаясь вычислить, кто же ее так подложил. Ответ был вполне очевиден – Воркута, больше некому. Но как? Чтобы зарядить колесо героином, нужно время… Станция техобслуживания!!! Точно, сегодня утром Юрка-водитель гонял «мерин» туда и оставил, видимо, без присмотра, чертов баран! Этак вместо героина и тротил могли зарядить.
Марина почувствовала, что лоб горит огнем, ее колотило. Сто процентов, простыла, лежа на снегу столько времени!
– Вызовите мне врача, – попросила она, глядя на Корнеева. – Я плохо себя чувствую.
– Неужели? – усмехнулся он. – Давайте договоримся – вы признаете, что это ваш героин, а я тут же вызываю врача.
– Корнеев, ты права не имеешь, – прошептала Марина, чувствуя, что сейчас потеряет сознание.
– Вот о правах не надо мне рассказывать! – отрезал он. – Говорить будем?
Но говорить она не могла уже, падая со стула в обмороке.
Потом Егор рассказывал, что менты здорово струхнули, увидев маринино пылающее лицо, и вызвали врача. Тот, измерив температуру, пришел в ужас – выше сорока, Коваль горела заживо. Тогда Корнеев позвонил Егору, велел приехать и забрать жену. «Скорую» вызывать они, понятно, не стали: ни к чем лишние вопросы, по какой причине задержанной в ГУВД понадобились врачи.
Коваль четверо суток прометалась в бреду с высоченной температурой, заработав-таки двухстороннюю пневмонию. Ее охранников отпустили, так и не добившись ничего – на пакете с героином не было отпечатков, да и адвокат Егора подсуетился, пообещав в обмен на их свободу, что Малышев не станет поднимать шума по поводу жены. Сам Малышев рвал и метал, пытаясь найти тех, кто подложил героин в ее джип, но даже владелец снесенной с лица земли розановской бригадой станции техобслуживания не дал ответа на этот вопрос.
Зато подполковник Корнеев, спустя неделю после этого происшествия, слетел с моста на своей «Хонде», разбившись насмерть. Сам или кто помог, осталось загадкой.
Марина же тяжело болела до самых новогодних праздников – так дорого обошлось ей первое близкое знакомство с «маски-шоу». Егор ухаживал за женой, как нянька, всячески баловал, стараясь угадать любое желание, исполнить любой каприз.
Новый Год они встречали вдвоем. Марина все еще плохо чувствовала себя, сидела у камина в теплом свитере и меховых тапочках. В углу переливалась огнями небольшая елка, наряженная заботливыми руками мужа. Все было так мило, семейно, спокойно… Любимый человек был рядом, согревая Коваль своей улыбкой и постоянным вниманием. А что еще нужно для счастья каждой женщине?
Егор сидел с бокалом виски у ее ног и оживленно расписывал красоты Венеции, куда собирался свозить жену, как только она поправится окончательно:
– Это же город любви! Представь только, как замечательно заниматься ею, глядя на воду…
– Ну да, – смеялась она. – На глазах изумленных гондольеров, например, – ведь ты это имел в виду?
– А пусть завидуют!
– Малышев, ты маньяк!
– Знаю, детка, знаю!
Он погладил ее по ноге, прижался к ней лицом. Марина примерно догадывалась уже, к чему он клонит, и чем хотел бы заняться прямо сейчас – ему подарили шикарную медвежью шкуру, она лежала перед камином, занимая огромное пространство, и Егор поглядывал на нее оценивающе, словно что-то прикидывал в уме. Коваль с улыбкой наблюдала за ним.
Муж подбросил в камин еще дровишек, стало совсем жарко. Марина решилась стянуть с себя свитер, Егор с удовольствием помог, стащив заодно и брюки с тапочками. Из-под кресла появились белые лодочки на шпильках. Коваль сидела в белом французском белье и этих туфлях, лицо без косметики казалось совсем бледным. Егор осторожно опустил жену на шкуру, изогнув в какой-то причудливой позе, а сам отошел к стене, выключив свет и любуясь отблесками горящего в камине огня на ее теле.
– Тебе не холодно?
– Даже жарко уже, – прошептала Марина, чувствуя щекочущее прикосновение меха к коже.
– Как же ты хороша, детка, – вздохнул муж, продолжая смотреть на нее. – Как же я хочу тебя, такую вот…
– И в чем дело? Что останавливает тебя?
– Твое новое белье! Не люблю белое белье, оно не годится для тебя, дорогая, – пробормотал он, раздирая дорогое лионское кружево в клочья.
Они занимались любовью до утра, прерываясь только на текилу, виски и сигарету, причем непременно одну на двоих.
– Хорошее начало года, – усмехнулась Марина, пробежав пальцами по седым волосам мужа. – Похоже на то, что весь год только этим и будем заниматься!
– Чем этот год отличается от предыдущих? – засмеялся утомившийся Егор. – По-моему, нам с тобой все равно – где, когда, как…
– Я вышла замуж за какого-то полового гиганта, – констатировала Коваль, кладя голову на влажную грудь мужа.
– Насколько я помню, это ты затрахала меня чуть не насмерть при первой встрече, – напомнил он, шлепнув ее по заду. – Ты уже тогда была та еще штучка!
– Ты еще скажи, что тебе тогда со мной было плохо! – пригрозила жена, улыбаясь.
– Мне?! Да мне было уже никак! Я не соображал, где у меня что, и это я-то, от которого плакали все бабы! Никогда и никто не выдерживал моего темперамента, а тут я занемог под девчонкой! Ужас!
Коваль хохотала до слез, глядя на его притворно-печальное лицо. Они вообще любили вспоминать свою первую встречу, словно черпали в этих воспоминаниях новые и новые эмоции, как сейчас… Казалось, что все плохое в этой жизни уже случилось, осталось только хорошее.
После новогодних праздников маринины проблемы напомнили о себе с новой силой. Клубы один за другим трясли менты, регулярно находя торговцев дурью, правда, сплошь залетных, но ей от этого не легчало. Коваль пошла на хитрость, заключив договор с кинологами, которые за нормальные деньги приезжали к открытию с обученными собаками. Но и это не помогало. Она готова была рвать на себе волосы, понимая, что проигрывает. Пресса поливала ее на чем свет стоит, а Егор советовал не обращать внимания. Легко ему было говорить…
Маринины люди с ног сбились, рыли землю, пытаясь отыскать хоть какой-то след, и все безрезультатно. Было ощущение, что героин возникает сам по себе. В довершение всего, директора одного из клубов расстреляли прямо в его квартире, не пожалев жену с сыном-подростком, а на трупе оставили записку: «Подумай, Коваль, пока у тебя есть время!». Что это значило – ей не надо было объяснять.
Все разрешилось в марте. Коваль возвращалась с очередной стрелки, от Сереги Строгача, который предложил ей помочь разрулить ситуацию. В его планы тоже не входило пускать чужаков в подконтрольный ему регион. Внезапно «мерин» закрутило по дороге, как волчок, и он, не слушаясь руля, рухнул с эстакады вниз, пролетев с высоты метров пять и приземлившись на крышу.
Раненый Рэмбо выволок Марину из машины буквально за минуту до того, как рванул бензобак. И опять, опять судьба пожалела ее – на ней не было ни одной серьезной царапины, только разве пара синяков. Зато Касьян и водитель сгорели заживо, да у Рэмбо была сломана ключица и разбита голова.
Вместо второй своей машины Коваль вдруг увидела «девятку», из которой выскочили трое вооруженных людей. Один из них сразу выстрелил в здоровую руку Рэмбо, которой тот попытался достать пистолет. Они запихнули Марину вместе с телохранителем в машину и, надев на головы мешки, повезли прочь с места аварии. Коваль даже не успела сориентироваться, в каком направлении.
«Ох, елки-палки, опять встряла! – думала она, задыхаясь под плотной тканью мешка. – Ну, что это за жизнь такая, когда, едва отделавшись от одних неприятностей, сразу попадаешь в другие! Как там Рэмбо, интересно? И кто это упаковал нас?».
