— Ради всего святого — нет.
— Внутри каждой почки находится примерно миллион крошечных фильтров, медики называют их нефронами. Так вот, синтетический компонент «Райекса» медленно растворял стенки фильтров. Умирают от этого далеко не все — Гибсону просто не повезло, — но последствия для организма необратимы. Почка — настоящее чудо природы, во многих случаях она способна сама себя восстанавливать — только не после пяти лет употребления «Райекса».
— Когда «Майер — Брэк» поняла, что возникли серьезные проблемы?
— Трудно сказать. Мы предъявили судье Этли некоторые из внутренних документов компании, где аналитики призывали к осторожности и требовали от руководства продолжения исследований. Результаты тестов, проведенных через четыре года с момента выпуска препарата, свидетельствовали о том, что состояние здоровья многих потребителей значительно ухудшилось. Я считал необходимым найти идеального клиента — это удалось, собрать доказательную базу — это тоже закончилось успехом — и передать дело в суд, обогнав конкурентов. Тут-то и вступил ваш отец.
Тенью возникший за их спинами стюард убрал блюда с пустыми раковинами и поставил на стол салат из крабов. Вторую бутылку бургундского мистер Френч выбрал лично.
— Что происходило после процесса Гибсона? — спросил Рэй.
— «Майер — Брэк» умылась слезами. Эти высоколобые зазнайки готовы были на коленях ползать. Перед началом суда у меня на руках имелось четыре сотни исков — и никакого прикрытия. По его окончании количество исков выросло до пяти тысяч, а вердикт принес победившей стороне одиннадцать миллионов долларов. Я устал отвечать на телефонные звонки измученных завистью коллег, в течение трех недель облетел полстраны, подписывая контракты о совместной работе. Позже, месяца через четыре, истцы и представители ответчика собрались в Нью-Йорке на конференцию по взаимному примирению. За пару часов мы уладили шесть тысяч дел, отсудив у компании семьсот миллионов долларов. Еще месяц спустя тысячу двести исков «Майер — Брэк» удовлетворила двумястами миллионами.
— Сколько же составила ваша доля? — Любой другой собеседник наверняка счел бы подобный вопрос по меньшей мере неделикатным, но Паттон Френч явно сгорал от желания похвастаться своими гонорарами.
— Обычные для защитника пятьдесят процентов плюс накладные расходы, остальное получали клиенты. Вот в чем недостаток наших контрактов: половину суммы они отдают клиенту. Со мной работали несколько коллег, и после справедливой дележки мне досталось триста миллионов, с какой-то мелочью. Вот в чем преимущество массированной атаки: чем больше участников, тем выше ставки, тем весомее твоя доля.
Ни хозяин, ни гость не прикасались к салату: ноздри обоих щекотал запах денег.
— Триста миллионов? — недоверчиво переспросил Рэй.
Френч отпил вина, почмокал.
— Галлам явно известен какой-то секрет. И почему оно так быстро кончается?
— По-моему, это закономерно, — взглянув на пустой бокал хозяина, заметил Рэй.
— Триста миллионов — всего лишь верхушка айсберга. Слышали о «Минитрине»?
— Читал на вашем сайте в Интернете.
— Правда? Что скажете?
— Две тысячи исков впечатляют.
— На сегодняшний день их уже три. Выпускает его «Шайн медикэл». Они предложили мне по пятьдесят тысяч долларов за иск, но я отказался. Полторы тысячи исков к антидепрессанту «Кабрилу», который вызывает потерю слуха. Название «Тощий Бен» вам о чем-нибудь говорит?
— Да.
— Три тысячи исков. Плюс…
— Я видел весь список. Сайт, похоже, регулярно обновляется?
— Конечно. Моя «Фемида» несет гражданам страны высшую справедливость. В фирме сейчас работают тринадцать юристов, а нужно бы сорок.
Стюард принес горячее — обещанную рыбу-меч, поставил на стол очередную бутылку, хотя вторая была опустошена лишь наполовину. После обстоятельного ритуала снятия пробы хозяин кивнул. Рэй новую марку вина не отличил от первых двух.
— И всем этим я обязан судье Этли, — сказал Френч.
— Каким образом?
— Вашему отцу хватило мужества принять дело под свою юрисдикцию, не отпустить «Майер — Брэк» к либералам из федерального суда. Он тонко уловил суть вопроса и не испугался ответственности. Успех в моем случае определялся жесткими рамками времени. Менее чем через полгода после вынесения вердикта я стал обладателем трехсот миллионов.
— У вас до сих пор на руках вся сумма?
Поколебавшись, Френч положил в рот кусочек рыбы, прожевал.
— Не понимаю.
— Неужели это так трудно? Вы же отблагодарили судью?
— Да.
— Щедро?
— Одним процентом.
— Тремя миллионами?
— С небольшим. Рыба великолепная, вы не находите?
— Нахожу. Почему?
Френч положил вилку, аккуратно вытер салфеткой губы и поднял бокал.
— Подобных вопросов можно задать целую кучу: как, почему, когда, где?..
— Вы отличный рассказчик. С удовольствием послушаю.
Долгий глоток вина.
— Это совсем не то, что вы думаете, Рэй. За такой вердикт я с легкой душой подкупил бы любого, и вашего отца тоже. У меня богатый опыт, поверьте. Честно говоря, воспрепятствовала его репутация. Я не смог заставить себя шевельнуть языком. Ройбен Этли упрятал бы меня за решетку.
— Ройбен Этли сгноил бы вас в тюрьме.
— Того же мнения держался и мой отец. Поэтому я решил сыграть в открытую. Противник был серьезным, зато на моей стороне правда. Я победил, потом победил по-крупному, а сейчас выигрываю еще больше. Летом прошлого года, когда деньги поступили на счет, я захотел сделать судье подарок. Я всегда проявляю заботу о тех, кто мне помог, Рэй. Одному — приличную машину, другому — домик за городом, третьему — мешок наличных. Я привык награждать друзей за оказанные услуги.
— Судья не входил в число ваших друзей.
— Мы и в самом деле не были приятелями, но человека более преданного своей профессии я еще не встречал. С Ройбена Этли все началось. Можете представить, сколько я заработаю в ближайшие пять лет?
— Готов услышать еще одну поразительную цифру.
— Пятьсот миллионов. Благодаря вашему отцу.
— Когда же вы думаете остановиться?
— Юрисконсульт одной табачной компании не так давно сколотил миллиард. Я должен его обойти.
Почувствовав сухость во рту, Рэй с жадностью осушил бокал. Паттон Френч вплотную занялся рыбой.
— Что ж, звучит достаточно искренне.
— Я не лгу. Могу схитрить, дать взятку, но не стану лгать. Полгода назад, занимаясь покупкой самолетов, яхт, охотничьих хижин и прочего, я узнал, что врачи поставили судье суровый диагноз. Денег, как мне было известно, у него нет, а те, что когда-то звенели в его кошельке, ваш отец жертвовал налево и направо.
— И вы отправили ему три миллиона? Наличными?
— Да.
— Так просто?
— Так просто. Я позвонил, предупредил, что посылка уже в пути. Мой человек подогнал к особняку пикап и оставил на газоне четыре картонных коробки. Судьи, видите ли, не оказалось дома.
— Три миллиона никем не помеченных банкнот?
— Их следовало пометить?
— Что сказал на это отец?
— Я не услышал ни слова.
— Что он сделал?
— Хороший вопрос. Вы его сын, вы знаете судью лучше, чем я. Что он сделал?
С бокалом в руке Рэй отодвинулся от стола, скрестил ноги.
— Думаю, заглянув в коробки, он понял, от кого посылка, и обложил вас в душе последними словами.
— Уверен, так и было.
— Потом занес коробки в прихожую, где стояли десятки других, точно таких же. Отец явно намеревался отвезти ваши миллионы через день-два в Билокси, но болезнь не позволила ему сесть за руль. Чувствуя приближение смерти, он явно пересмотрел некоторые свои взгляды и решил хотя бы спрятать эту гору банкнот — до той поры, пока не сможет призвать вас к ответу. Шло время. Верх взяла болезнь.
— Кто нашел деньги?
— Я.
— Где они сейчас?
— В багажнике моей машины, на стоянке у офиса.
Френч расхохотался.
— Все возвращается на круги своя! — с трудом выговорил он между приступами смеха.
— Я нашел их в кабинете отца, за кушеткой, на которой он умер. Ночью кто-то попытался проникнуть в особняк, и мне пришлось перевезти деньги в Виргинию. Теперь банкноты здесь, а этот кто-то меня преследует.
Смех оборвался.
— Сколько вы нашли?
— Три миллиона сто восемнадцать тысяч.
— Дьявол! Старик не потратил ни цента.
— И ни словом не обмолвился о них в завещании. Сунул коробки в стеллаж — и все.
— Кто пытался проникнуть в дом?
— Я надеялся услышать это от вас.
— Есть одна идея.
— Говорите.
— История может оказаться довольно долгой.
Прихватив бутылку виски, мистер Френч предложил гостю подняться на верхнюю палубу. У горизонта мягко мерцали огни Билокси. Виски Рэй не пил, но безропотно подставил под горлышко бутылки тяжелый стакан: «посошок» окончательно развяжет Френчу язык.
