и поют в караоке, катаются на байдарках и ловят рыбу.
Сюда и спускаются с гор запыленные парни, которые безуспешно занимаются поисками кладов. Их сразу видно — камуфлированные штаны, куртки, сапоги… Внизу тяжелую одежду снимают — жарко, а кровососущих тварей и змей здесь нет или, по крайней мере, их гораздо меньше, чем в лесу. Мускулистые, крепкие, загорелые кладоискатели отмываются от рабочей пыли и начинают знакомиться с девушками. Те, как правило, не возражают, ибо если парни приезжают за кладами, то девушки приезжают за парнями. Впрочем, некоторые парни и девушек считают сундуком с золотыми монетами. Правда, первые впечатления быстро рассеиваются, при дневном освещении золото оказывается латунью, и мало кому удается найти настоящий клад, который можно увезти с собой. Но людям свойственно надеяться, поэтому поиски кладов и пляжные знакомства никогда не прекращаются — это вечный двигатель, работающий на интересах и надеждах…
Джессика лежит на шезлонге, закинув руки под голову. Симпатичная двадцатишестилетняя девушка, она ни на кого не обращает внимания, не оглядывается на парней и не дает повода для приставаний. Надвинув на лицо шляпу, она из-под полей смотрит перед собой. Она видит неплотно прилегающие чашечки бюстгальтера, под которыми прячется небольшая белая грудь с маленькими, как вишенки, сосками. Она видит плоский, без капельки жира, живот, на котором лежит книга «Тайны опасных животных мира». На книге стоит бокал с коктейлем «Кюрасао», дальше в поле зрения согнутые в коленях загорелые ноги, а больше ничего не видно: плотно сомкнутые бедра, как тяжелый театральный занавес, закрывают дальнейший обзор. Конечно, если занавес раздвинуть, то откроется и дальний вид, но с раздвинутыми коленями поза будет совершенно непристойной, и, добившись цели, ради которой здесь находится, она однозначно потеряет репутацию порядочной дамы и эту самую цель перечеркнет!
Конечно, доступные девушки достигают гораздо большего, чем недоступные, — но это касается только одной сферы, и совсем не той, в которой предстояло действовать Джессике. Во всех остальных областях жизни результаты у этих категорий прямо противоположные. Поэтому Джессика, придержав бокал и соблюдая приличия, осторожно вытянула ноги и видит теперь не только свои бедра, но и икры. Такие же загорелые, восхитительно гладкие и отлично эпилированные. Дальше взгляд упирается в ступни с тщательно исполненным педикюром. А слегка раздвинув ступни, что вполне благопристойно, а потому позволительно сделать без ущерба для девичьей чести, она видит бирюзовые волны, скользящие по ним байдарки и парящих над всем этим белых чаек. Голубой цвет «Кюрасао» совпадает с цветом Карибского моря и сливается с ним. Если сильней прищурить глаза, то бокал исчезает на этом фоне, словно растворившись в бескрайней лазури…
Джессика вспоминает, как когда-то давно училась пить «Кюрасао Блю» в Москве. Тогда ее звали по-другому, ей было пятнадцать, тянуло на приключения, манила взрослая жизнь, а в России открылось много злачных мест и завезли составы экзотического спиртного, в основном подделанного в Польше, и это еще не самый худший вариант; или разлитого гастарбайтерами в каких-то подвалах, — которым можно было отравиться насмерть.
Конечно, те коктейли отличались от этого, сегодняшнего, так же, как ее нынешний аппаратный педикюр за тридцать долларов отличается от домашнего, который в те годы она наводила сама жидковатым, требующим неоднократного покрытия лаком. Никакой цедры ларахи — горьковатых апельсинов, которые растут только на Карибских островах, — в них, разумеется не было, как, впрочем, и крошки мускатного ореха с гвоздикой, и натурального красителя — вытяжки из антоцианы… Да что там — в них не было основного: чистого спирта из сахарного тростника, настоянного на смеси определенных трав с промежуточной дистилляцией в медном аппарате и разбавлением ключевой водой! Собственно, если сейчас зачерпнуть в море бокал чистейшей бирюзовой воды, то она не уступит по вкусу и уж во всяком случае будет менее вредной для здоровья, чем тот «Кюрасао Блю», который она пила тогда в барах на Тверской!
Краем глаза Джессика увидела, что через несколько шезлонгов слева располагаются три парня, только что вернувшиеся с горы и, естественно, ничего не нашедшие. Круглолицый толстяк-блондин раздраженно пинал свой рюкзак, второй, с длинными, до плеч волосами, запихивал в объемистую сумку куртку и штаны, переключаясь на пляжный отдых, третий — атлетического сложения, с короткой стрижкой, уже надел плавки и, расставив руки, подставился под солнечные лучи.
Джессика сделала очередной глоток и перевернулась на живот, так, чтобы был виден весь ее правый бок — от бедра, на котором завязаны шнурочки, удерживающие два треугольника, составляющие нижнюю часть купальника, и до ступни. Сделала она это не столько для того, чтобы заинтересовать кого-то своими ногами, которые, в общем-то, соответствовали всем стандартам эстетической оценки, сколько для того, чтобы незадачливым кладоискателям была видна татуировка, исполненная от бедра и до колена.
Конечно, нательной живописью сейчас никого не удивишь, многие девушки щеголяют сложными цветными рисунками, как на открытых, так и на скрытых частях тела, вплоть до самых интимных мест, добравшись до которых пытливый молодой человек может оторопеть, наткнувшись, например, на портрет известного рэпера с открытым ртом… Но такой, как у нее, обитатели пляжа острова Тортуга ни у кого не видели и видеть не могли — это была штучная работа. На стройной ножке Джессики извивалось некое оранжевое существо, похожее на безглазого червяка со зловеще открытой круглой красной пастью, утыканной острыми желтыми зубами. Такое же изображение имелось на обложке книги, которую она целый час старательно читала — или делала вид, что читает. И конечно, необычная татуировка должна была привлечь внимание кладоискателей, которые с интересом оглядывались по сторонам, разглядывая загорающих красавиц и выбирая мишень для атаки.
Удочка была заброшена, теперь оставалось ждать поклевки. Джессика прикрыла глаза, делая вид, что дремлет. Но в рыбном месте и при хорошей наживке долго ждать не приходится. Коротко стриженный атлет среагировал первым, подошел и присел на корточки:
— Привет!
— Привет, — ответила она небрежным тоном, не удостаивая его даже взглядом, хотя при этом сумела сквозь неплотно сомкнутые веки рассмотреть развитые бицепсы и треугольный торс незнакомца.
— А это что у тебя? — Парень дотронулся пальцем до оранжевого чудовища и даже провел почти по всей его длине, ощущая не скользкие холодные чешуйки пресмыкающегося или упругие кольца червя, а нагретую солнцем нежную девичью кожу.
— Руку убрал! — взвилась девушка и замахнулась ладонью с крепко сжатыми пальцами — от этого пощечина оказалась бы весьма увесистой, но в последний миг она все же сдержала руку.
— Извини, — отпрянул он. — Просто я никогда такого не видел…
— Твое счастье! — Она вновь легла, опершись на локоть и в упор разглядывая парня. —
