Ярко-желтый дождевик был не самой лучшей одеждой для ночной слежки. Пандер прошлепал по грязной канаве, находившейся на обочине дороги. Стволы тамариндов скрывали от него парковку — свалку металлолома, как все ее здесь называли, — в конце аллеи. Он обошел дом, стоявший напротив его жилища, а потом направился по дороге, ведущей от крапауда, чтобы подойти к свалке металлолома с другой стороны. Пандер увидел «ровер», припаркованный под царским делониксом. Машина была развернута к дороге — чтобы быстрее скрыться.
Апгард сидел за рулем. Свет в салоне был включен, и его лицо освещено. На мгновение кукурузная трубка Льюиса вспыхнула красным огнем. Пандер отошел в сторону, избегая открытого участка дороги, и стал медленно подбираться к парковке, используя стену дома как прикрытие.
7
Фил застонал. Все трое притаились в кустах на краю расчищенного от леса участка и пытались надеть свои рюкзаки.
— Тсс. В чем дело? — спросила Эмили.
— Я вспомнил, что оставил рукопись рядом с печатной машинкой.
— Знаю. Я нашла ее. Она у меня в сумке.
Фил облегченно вздохнул.
— Спасибо. Клянусь, иногда мне кажется, что я старею.
— А что ты скажешь насчет Бенни, который оставил свой отпечаток на мачете? Эх, ребята, что бы вы без меня делали?
— Я даже не хочу…
Бенни дотронулся до обоих, указывая на огонек, который, раскачиваясь, приближался к ним. Они еще ниже пригнулись к земле. Огонек проследовал мимо них. Они увидели маленькую девочку в блестящем красном плаще и красных резиновых калошах. В одной руке она держала зонтик, в другой — яркий фонарь. Она исчезла на темной дороге, ведущей в лес.
— Наверное, это тот самый путь, про который говорил Льюис, — сказала Эмили.
Они покинули укрытие, обошли поляну и последовали за девочкой по дороге, раздваивающейся около здания с медной крышей, над дверью которого светила лампочка без плафона.
Фил приказал Бенни идти влево по дороге, спускающейся с холма. Он должен был прийти на место первым, чтобы проверить, приехал ли «лендровер» Льюиса.
— Мы будем через секунду.
Двигаясь, как всегда, бесшумно, даже под тяжестью рюкзака, Бенни исчез в темноте. Фил повернулся к Эмили.
— Я…
— Даже не спрашивай об этом.
— А я и не спрашиваю, я просто говорю — она нужна мне… я хочу забрать ее с нами.
— Это безумие.
— Почему? Нас уже засекли. Разоблачили. Прижали. Мы прокололись. Если они нас поймают, то сколько раз нас должны повесить? А если этого не случится и мы сможем уйти, то я должен восстановить силы. Мне нужна эта девочка, Цеппо… Я превращусь в старика, пока буду сидеть в этой пещере.
— Это слишком рискованно. Если она крикнет, нам конец.
— Значит, мы должны сделать так, чтобы она не кричала. Да и кто услышит ее в такой дождь?
Когда Дон была совсем маленькой, она боялась ходить ночью в крапауд. И дело было вовсе не в историях о навозных угрях, которые рассказывал ей глупый Хитрец Роджерс, когда они только приехали. Дон знала, что этих животных не существует. Но с тех пор, как мама заболела, Дон стали преследовать кошмары, и все они были связаны с крапаудом. Иногда ей снилось, что крапауд стал больше, чем на самом деле, в нем раздавалось гулкое эхо, а потолок был очень высокий, как в аэропорту. Временами он больше напоминал пещеру. Порой ей снилось, что в одной из кабинок прячется чудовище — нечто, чего она никогда не видела, но знала, что оно там.
После смерти мамы Дон снилось, что она все еще жива и зовет ее из кабинки. Но когда девочка открывала ее, там было пусто, а она все еще слышала, как мама зовет ее из темного вонючего колодца, но даже во сне Дон была так испугана, что не могла посмотреть вниз.
Однако с тех пор, как она видела подобные сны, прошло много времени. И потом шесть с половиной лет — слишком много, чтобы просить тетю, старшего брата или Доусон каждый раз провожать тебя до туалета. По какой-то причине они делали это в выходные, словно она была все еще ребенком. Правда, в выходные все вели себя странно. Мужчины ходили с оружием и всю ночь жгли факелы. Тетя Холли сказала, что это учения вроде занятий по пожарной безопасности, которые устраивают в школе, но Дон все равно казалось, что это очень неудобно, и она была рада, когда, вернувшись днем из школы, обнаружила, что все идет по-прежнему.
Дон открыла дверь в крапауд, поставила зонтик на покатый бетонный пол, раскрыла его и несколько раз покрутила, как самую большую на свете юлу, а потом вошла в кабинку для детей. Здесь к деревянной платформе была приделана ступенька, а широкое сиденье имело очень узкое отверстие, чтобы ребенок случайно не провалился в него.
Дон повесила свой красный дождевик на крючок, подобрала ночную рубашку и устроилась на сиденье, взяв с полки для журналов книжку «Любопытный Джордж». Но в крапауде было слишком холодно, чтобы читать, поэтому она быстро закончила свои дела, помыла руки, взяла зонтик и снова вышла под дождь.
Льюис набил трубку и закурил травку. Он негромко включил радио, поймав станцию Сент-Томаса. Окно запотело; он завел двигатель, чтобы включить кондиционер.
Пока все шло хорошо. По дороге он не встретил полицейских и в зеркале заднего вида не заметил фар. Он с радостью понял, что ошибся насчет Пандера — очевидно, тот ничего не заподозрил. В его домике не горел свет, и машины нигде не было видно. По крайней мере Льюису не придется вывозить Эппов под носом у Пандера.
Если, конечно, они придут. Конечно, придут — куда они денутся. Льюис продумывал различные варианты развития событий. Послать Эмили и Бенни в пещеру первыми, а затем бросить им вслед гранаты. Спуститься вместе с ними, а потом под каким-нибудь предлогом выйти на поверхность. Что бы он ни предпринял, нельзя допускать, чтобы Бенни оказался у него за спиной. Бенни представлял реальную угрозу — быстрый, как мангуст, бесшумный, как змея. Может, стоит пристрелить его прямо здесь?
Зашумел вентилятор, и стекла снова стали прозрачными. Расстегивая пуговицы своего плаща, краем глаза Льюис заметил какое-то движение слева, около дома, находившегося с правой стороны от дороги, ведущей в крапауд. Он повернул голову — ничего. Льюис нарочито зевнул, надвинул бейсболку на глаза, откинулся на сиденье, словно собирался немного вздремнуть, а потом склонил голову на левое плечо. Глядя сквозь прикрытые веки, он увидел Пандера, сидящего на корточках около стены дома.
Черт побери! Если этот парень из ФБР следил за ним, стало быть, он все знает. Это значило также, что Льюис сыграл ему на руку. Им снова овладела паника. Дверь «лендровера» скрывала его движения. Льюис достал револьвер из вместительного кармана своего плаща, в другом кармане были гранаты.
Пандер понял, что его заметили. Ему подсказал это зевок Апгарда. Фальшивый, как трехдолларовая банкнота. Если бы он все еще не имел ученой степени в криминалистике, то лишь по одному этому случаю мог бы написать диссертацию. То, как Апгард зевал, было своего рода признанием его вины. Нечто подобное происходит с подозреваемым, которого оставляют одного в комнате для допросов, если он уже бывал в ней прежде или видел нечто подобное в кино. Он знает, что находится за длинным зеркалом на стене, знает, что за ним наблюдают, но не хочет, чтобы об этом догадались. Поэтому он пытается вести себя так, словно он обычный, ни в чем не повинный человек. Он широко и сладко зевает, показывая, что расслаблен и спокоен, или, если он действительно хороший актер, берет бутерброд и начинает его есть.
Апгард оказался никудышным актером.
Пандер подобрался к нему сзади, расстегнул кобуру, достал оружие, вставил патронник и снял пистолет с предохранителя.
— Апгард!
Апгард опустил стекло водительского сиденья и высунул голову под дождь, глядя из-под козырька своей бейсболки.
— Кто здесь?
— Полиция. Подними обе руки, чтобы я мог их видеть.
Апгард повиновался.
— Это вы, Пандер?
— Положи руки на стекло.
И снова Апгард повиновался. У него не было оружия. Щурясь сквозь дождь, Пандер встал, держа пистолет в согнутой руке, и вышел из своего укрытия на грязную дорогу. Мгновение спустя перед глазами у него все побелело — удар пришелся в затылочную часть головы, где находятся зрительные нервы.
В тот момент, когда он увидел Бенни, идущего по дороге, Льюис понял, что вопреки обстоятельствам все будет хорошо. Он оставил мотор работать и бросился к Бенни.
— Помоги мне положить его в машину.
Бенни заткнул дубинку за пояс своих джинсов и схватил Пандера за ноги. Льюис взял за плечи, и они потащили его в «лендровер». Этот сукин сын весил, наверное, три сотни фунтов. Они с трудом погрузили его в багажник. Хотя Пандер по-прежнему находился без сознания, Льюис забрал у него револьвер. Бенни зашлепал по грязи к своему рюкзаку и посмотрел, не появились ли Эппы. Он вернулся через несколько секунд.
