— Ничего? — взвизгнула Глория.
— И только из-за этого вы не позволили нам улететь?
Тот нахмурился:
— Но это ненормально, сэр. Неужели вы собирались улетать в Америку с пустыми чемоданами?
Теперь Клайв был абсолютно уверен, что его выследили. Сперва эта история с известием о смерти матери, а теперь это. Он мог бы попытаться объяснить — дать понять этим инквизиторам в униформе, что кто-то всячески способствует тому, чтобы он опоздал на самолет, — но что толку? Пустая трата драгоценного времени. А тому, кто решил их задержать, только этого и надо.
Он сказал:
— Хорошо, хорошо. Так и есть, признаюсь: да, мы сдали в багаж пустые чемоданы. Мы просто хотели пройтись по магазинам, там, в Америке. Ну, раз уж мы не нарушили никаких законов и таки не успели на этот треклятый рейс, — мы можем, наконец, уехать домой?
— Но, Кла-айв! — пискнула Глория. — Мой чемодан не был пустым! Там было платье от Бетти Джексон! И сумочка от Долларгранд.
Инквизитор просиял и обернулся к Клайву:
— Ну, что вы на это скажете, сэр?
Глория вскочила на ноги:
— Вы что — хотите сказать, что какие-то подонки сперли мой багаж? Да я на вас в суд подам!
— Это уже интересно, — процедил инквизитор.
Но тут зазвонил телефон. К тому моменту все уже поняли, что на их глазах разыгрывается какая-то драма. Все притихли. Какая-то особа в униформе взяла трубку.
— Миссис Дин? — спросила она. — Это вас.
Великий Инквизитор откинулся в кресле. Женщина протянула ей трубку. Глория помедлила — а она была не из медлительных.
— Но никто ведь не знает, что я здесь.
Женщина воздела трубку, точно меч:
— Полагаю, вам все-таки придется ответить.
— Минуточку! — Инквизитор подался вперед. Открыв ящик стола, он извлек оттуда моток телефонного шнура.
— Кто последний этим пользовался? — пробурчал он, суя разъем в телефонный аппарат.
Потом кивнул Глории:
— Валяйте.
— Это личный разговор! — негодующе воскликнула она.
— Очень на это надеюсь.
— Я не собираюсь ни с кем разговаривать, если не хочу.
Его глаза блеснули.
— А вам это не кажется подозрительным, мэм?
Она испепеляюще посмотрела на него, но трубку взяла. Обе — и она и инквизитор — поднесли к уху трубки. Все остальные сгрудились вокруг них в надежде хоть что-то услышать.
— Алло? — осторожно спросила Глория.
Ей ответили — голос у говорившего был бодрый и веселый. Инквизитору голос был незнаком — но и Глории тоже. Она ожидала, что это будет Линкольн, но звонил Фрэнки ди Стефано, к тому же он изменил голос. Правда, неудачно — но разве это было важно?
— Слыхал, ты опоздала на самолет, Глория, детка? Вот не повезло, правда? Я просто хотел, чтобы ты знала: как только вы приземлитесь в аэропорту Кеннеди, вас будут ждать мои парни, каким бы рейсом вы ни прилетели. Передай Клайву от моего имени, лады? Кстати, пароль — «Красная пикша».
И Фрэнки положил трубку. Он сказал все, что хотел. Глория тупо смотрела на безжизненно молчавшую трубку.
— Что это вообще было? — спросила она.
— Вот уж не знаю.
Инквизитор положил трубку куда более осторожно. Вперед выступил Клайв:
— Теперь-то вам точно ясно, что мы стали жертвами чьего-то дурацкого розыгрыша. Кто-то очень хотел, чтобы мы опоздали на самолет.
— Да не похоже, что это розыгрыш, сэр, — без тени сочувствия в голосе ответил инквизитор. — В аэропорту вас будут встречать чьи-то «парни». И кем бы ни был этот «кто-то», он определенно настаивал, чтобы вам об этом сообщили. Что ж, мое дело — передать, сэр. А теперь, может, вы все-таки объясните мне, что происходит?
Паттерсон остановил машину у полуразрушенной старой мельницы на берегу протока. Сидевшая на заднем сиденье Стречи, которую от свободы отделяли лишь детские замки на дверях автомобиля, задавалась вопросом: какое отношение это мрачное место имеет к ди Стефано. Ибо именно здесь, в первый же день ее пребывания в Девоншире, на нее напал обитатель мельницы — тот, что объявлял себя ее хозяином. Мог он каким-нибудь непостижимым образом быть связан с ее теперешним тюремщиком? Что, если он на него работал?
Стречи не могла знать, что где-то рядом бродяга с мельницы покоится в своей неприметной могиле. Как и то, что это Паттерсон его убил — да он бы и не стал распространяться. Он сказал только:
— Заходи.
Перед тяжелой деревянной дверью она помедлила. Чтобы открыть такую, потребуется сильный толчок. Над лощиной стояла тень; никогда еще свежий воздух не казался ей таким сладким. Паттерсон навис над ней. Вот, подумала она, мой последний шанс.
Он толкнул дверь, и она отворилась. Стречи нырнула под его руку и рванулась в сторону. Ему даже не потребовалось ловить ее — он просто протянул руку.
— Куда?
Паттерсон втолкнул ее в здание и сам вошел следом. Пинком закрыл дверь. Внутри царили смрад и полумгла.
— Наверх.
Первый пролет заканчивался замусоренной площадкой. В конце ее она различила маленькую дверь и второй пролет — именно к нему ее и подтолкнул Паттерсон. Миновав лестницу, они очутились в просторной верхней комнате, в которой явно кто-то жил: там имелся спальный мешок, какие-то тюки и деревянные ящики, примус и стул. Вдоль стены притулились пара котелков и ведро.
— Садись на стул, — буркнул Паттерсон. — Я сегодня добрый.
Она устало оглядела означенный предмет мебели. Наверняка кишит блохами.
— Я постою.
— У тебя нет выбора.
Не желая провоцировать его, она села.
Паттерсон подошел к разбитому окну и выглянул наружу. Было тихо. Из тенистой лощины сочился солнечный свет, но вместо того, чтобы освещать всю комнату, он ограничивался прямоугольником пыльного пола. Остальное тонуло в полумраке. По углам валялись клубки пыли и какой-то мусор, точно выжидающие крысиные мордочки.
Он закурил сигарету.
Паттерсон стоял у окна и курил, пуская дым в разбитое стекло. Не то чтобы он беспокоился о пленнице, просто предпочитал любоваться пейзажем.
А пленница предпочитала, чтобы он так и продолжал смотреть в окно.
Через некоторое время он обернулся и посмотрел на сидящую. Докурив сигарету, он в последний раз затянулся, сплюнул табачную жижу, бросил тлеющий окурок на пол и раздавил носком ботинка. Стречи сидела, уставившись в свои колени.
Он улыбнулся. Ее это насторожило.
— Удобно? — поинтересовался он.
— Вам лучше тоже присесть. — Она вцепилась в свою сумочку.
— Ага. Значит, я оставлю тебя здесь и пойду за стулом? — Он покосился на нее. — Тебе не следовало связываться с ди Стефано.
— Долго мы здесь пробудем?
— Посмотрим. — Она ждала. — Все зависит от того, когда объявится малыш Клайви.
— И что тогда?
Он снова пожал плечами.
— Безлюдно тут — не находишь?
Хотя прошло чуть меньше пятнадцати минут, Стречи они показались часами. Все это время они оставались на своих местах — он у окна, Стречи на стуле, — когда вдалеке послышался шум мотора. Какой-то автомобиль прошелестел по узкой грунтовке и плюхнулся в воду протока. Паттерсон высунулся в окно, чтобы убедиться, что это тот автомобиль, которого они ждут, но спускаться не стал. Вместо этого он прислонился к стене и стал ждать.
Скрипнула и вновь захлопнулась тяжелая дверь. Застонали под шагами ступеньки. Из люка вынырнула голова Фрэнки, а когда показалось остальное, Стречи увидела, что в руке у него пистолет. Он злобно покосился на Паттерсона:
— Ты бы хоть голос подал, что ли? Я ж тебя чуть не пристрелил!
Паттерсон засопел.
Не спуская глаз с громилы, Фрэнки принялся засовывать пистолет за ремень. Потом подмигнул Стречи:
— Веселитесь?
Она пожала плечами.
— Веселуха, как в склепе. Ну что, леди, — по всей видимости, сидеть нам тут еще немного — что вы на это скажете?
— Придется привыкать.
— Надейтесь. — Он окинул взглядом комнату. — Что тут у нас — парадная зала? В самый раз к бесполезному титулу, который подсунул мне ваш бойфренд.
Он топнул ногой, подняв облачко пыли. С подошвы его ботинка с глухим стуком упала шляпка грязи.
— Смешно, правда? — Он устремил на нее взгляд своих глазок-буравчиков. — Ваш приятель слинял-таки. Умудрился убедить этих идиотов из «Вёрджин», что кто-то их надул. Надо было ему бомбу в чемодан подложить, что ли.
Она выдержала его взгляд и попробовала наобум:
— Да, надо было. Нам обоим стало бы легче.
Он помедлил, пристально глядя на нее:
— Так тебе бы хотелось, чтобы он помер?
— Пострадал. — Она сердито заморгала. — Не насмерть, но…
— То есть…
Стречи попыталась сыграть обманутую женщину:
— А вы бы как себя чувствовали на моем месте? Он бросил меня ради этой блондинки — жены Линкольна. Попадись они мне оба…
