Фрэнсис прыснула со смеху.
— Господи, встретила тебя и снова почувствовала себя человеком.
— Что ты делала все это время? Мне не терпится услышать продолжение истории. Как Ричард все объяснил? Он был в бешенстве? Он, наверное, подумал, что потерял тебя навсегда?
— Ай, Люси, отстань.
— Почему? Что-то не так?
— Я же сказала тебе в Каире, что все кончено. Все и в самом деле кончено.
— Не может быть. — Лицо Люси исказилось гримасой недоверия. — Он что, правда ушел от тебя?
— Похоже, что так.
— Боже мой. Поверить не могу. А почему он сначала с тобой не поговорил?
— Не знаю.
— А ты его не спрашивала?
— Нет. И не собираюсь. Три недели назад я ходила к нему в офис, чтобы все прояснить и поставить точку, но он еще не приехал.
— Так ведь это хорошо — или нет? Наверняка он остался там, потому что ищет тебя.
— О, Люси, только не начинай, пожалуйста! Если бы он захотел, то легко смог бы меня найти. Даже здесь, он мог предупредить своего босса, что я могу приехать в Англию и могу зайти, но Боб меня не ждал.
— Что он сказал, когда ты появилась?
— Я не представилась.
— Почему? — сердито спросила Люси.
— Потому что если бы Боб должен был мне что-нибудь передать, то он вскакивал бы с места при виде любой женщины, зашедшей в офис, искала бы та Ричарда или нет. Ни один мускул на его лице не вздрогнул. По его словам, Ричард просто слоняется не пойми где. Но мне показалось, что он просто спрятал голову в песок. Сама посуд и: он остановился в самом дорогом отеле в Хартуме, там, где я никогда не буду его искать.
— Но ты все равно должна с ним увидеться. Во всей этой истории так много неясностей. Тебе непременно надо поговорить с Ричардом и удостовериться…
Глаза Фрэнсис наполнились слезами.
— Я не перенесу этой встречи, Люси. Он недвусмысленно дал понять, что не желает меня видеть. Зачем напрашиваться? Чтобы увидеть в его глазах то, что довело его до ручки? Нет уж, спасибо. Он и так уже стер меня в порошок. И все, что мне теперь остается, — не забывать время от времени дышать.
— Но он любил тебя, Фрэн. В этом нет никакого сомнения.
— Может быть. Но где-то между Асуаном и Вади-Хальфой его любовь сошла на нет.
По настоянию Люси Фрэнсис в тот вечер переехала к ним с Сэмом. Дейдре не удерживала ее, что и неудивительно. От столь продолжительного пребывания Фрэнсис у нее в доме их дружба несколько увяла.
Но Фрэнсис не задержалась надолго у Люси. Ей казалось, что она сможет все начать с начала, что этот переезд вдохновит ее на поиск работы. Но Люси никак не поддерживала ее в этом намерении. Напротив, она сразу же принялась ее баловать. Она наготовила египетских блюд, ни одно из которых не поучилось. Зато они изрядно повеселились за готовкой. А потом они отправили Сэма в паб, чтобы спокойно посмотреть свадебную пленку. На протяжении всего фильма Люси отпускала такие ироничные комментарии, что Фрэнсис всю дорогу смеялась. Любопытно было увидеть родню Люси и Сэма, о которой Фрэнсис была наслышана, наблюдать не очень-то закамуфлированную конфронтацию двух семей на приеме, любоваться сногсшибательным платьем невесты.
— Леди Ди отдыхает, — пробормотала она.
Люси пихнула ее в бок.
— Дензил Вашингтон отдыхает, — уже с большим энтузиазмом добавила Фрэнсис, когда улыбающийся Сэм появился на экране.
Люси довольно улыбнулась.
— Ничего парниша, как ты думаешь?
— Высший класс. Еще не надоел тебе?
— Нет. И если ты думаешь, что, раз тебя бросили в пустыне, ты можешь увести у меня мужа, то глубоко ошибаешься.
На следующее утро Фрэнсис чувствовала себя как новенькая.
— Вот что, — заявила она за завтраком, — первым делом в понедельник соберусь с мыслями и устроюсь на работу.
Люси поставила кофейник на стол.
— Ты совершаешь ошибку.
— Как это? Как ты можешь так говорить? Я уже с месяц как зависаю в Лондоне и не собираюсь доводить вас до предела, как уже довела Дейдре. Tы помогла мне не сойти с ума в Каире, и чем раньше я перестану путаться у вас под ногами, тем лучше будет для всех нас.
— Что касается Каира, Фрэн, — сказала Люси, наливая себе кофе. — Я должна извиниться перед тобой. Прости, что я была так оптимистично настроена без всякого на то основания. И как я только могла обещать тебе, что Ричард вернется?
— Ты поддержала меня тогда, Люси, но теперь мне надо как-то сдвинуться с мертвой точки и начать все с начала. Мне надо заработать немного денег, чтобы снова приступить к тому, что у меня получается лучше всего. Раз уж Ричарда теперь со мной нет, я отправлюсь на восток. Поездом из Бангкока до Сингапура. По-моему, неплохо.
— А не лучше ли отправиться на тот берег Ирландского моря?
— Что?
Люси посмотрела ей прямо в глаза:
— Поезжай домой, Фрэн.
— У меня нет дома.
— Нет, есть. Tы просто не хочешь этого признавать. Даже загнанная в угол, ты все равно не признаешься в том, что у тебя есть дом. Почему? Почему ты так настойчиво открещиваешься?
— Потому что у моей матери нет на меня времени, а сестра наводит на меня тоску.
— Понятно. Значит, придется для начала заставить себя наладить с ними отношения. Не пытайся обустроить свою жизнь в городе, где живет Ричард. Даже на несколько месяцев. Tы всегда будешь думать, что встретишь его за углом. Будь то в кино, в ресторане, в автобусе — ты будешь его искать, а в один прекрасный день увидишь его в компании другой девушки. Здесь, в Лондоне, тебе не избавиться от мыслей о нем, и ты ни за что не сможешь его здесь забыть. Тык что отправляйся туда, где ты родилась. Ты уже была повсюду. И это единственное место, куда тебе следует направиться.
Фрэнсис взяла билет на ночной поезд, потому что летом в поездах полно отдыхающих. Было неуютно и шумно. На ветке, идущей в сторону Холихеда, никогда не выключали свет. Но, несмотря на это, она наслаждалась каждой минутой. Снова сесть в поезд для нее было все равно что погрузиться в горячую ванну, и, хотя они с пыхтением продвигались всего лишь по старой доброй Англии, дух приключений опять витал кругом. Может, не самое яркое впечатление, но с каждой милей оно становилось все ярче. Она не была уверена, можно ли эту поездку на поезде назвать приключением, но приятное ощущение не покидало ее. Корабль, возникший перед ней посреди ночи в Холихедской гавани, навеял воспоминания. Он был, конечно, поосновательней, чем паром в Вади-Хальфе, но это нисколько не умаляло сходства с ним, и на какой-то момент она вернулась в ту ночь, вспомнила Лину, и кровь, и весь ужас происходящего.
Ей не спалось. Она не могла сидеть спокойно, пересекая Ирландское море. Наматывая круги по парому, пройдя его вдоль и поперек, она чувствовала себя как муха, попавшая в паутину. Паук оставил ее висеть на некоторое время, а теперь подтягивал к себе сеть, чтобы добраться до нее и проглотить. Сама муха не протестовала.
Как только рассвело, они зашли в Дан-Лери. Дрожа на холодном морском ветру, она стояла на палубе. Фрэнсис упивалась видом холмов, которые казались теперь чужими. Она думала о горячем ветре в жаркий день, когда даже воздух, которым дышишь, раскален до предела. Северная Африка не отпускала ее, да она и не хотела освободиться от навязчивого образа, потому что, отряхнув пыль Африки, придется вычеркнуть образ Ричарда из памяти. Шумные, пропитанные пряными запахами аллеи Хан-эль-Халили и иссушающая жара Вади-Хальфы держали ее мертвой хваткой, и она оплакивала их, и себя, и тот тяжело передвигающийся корабль в то серое утро. Зачем она вернулась сюда?
И тут кое-что произошло. Африка отошла на задний план, а Ирландия, суровая и полная жизни, неэкзотическая Ирландия, начала окутывать ее. Холодный воздух взбудоражил чувства. Небо, утренняя прохлада и холмы Уиклоу взволновали ее. Она смотрела на знакомые пейзажи, замечая изменения, которые произошли с тех пор, как она была здесь последний раз. Утренний свет и плеск черной воды о борт корабля напомнили ей о чем-то, но она пока еще не понимала о чем. Они плыли между пирсами. Ранние прохожие смотрели без интереса на неустанно продвигающееся вперед судно. Их собаки самозабвенно прыгали, яхты покачивались у причалов. И как бы настойчиво Фрэнсис ни открещивалась от всего этого, она понимала, что для нее существовала только одна гавань, и была она сейчас прямо перед ней.
Она сошла на берег, не понимая, что с ней происходит. Ей казалось, что с каждым шагом она будет все больше впадать в уныние, но вместо этого будто маленький моторчик заработал у нее внутри.
Все, начиная от таможенников и кончая водителем автобуса, точно знали о ее приезде заранее, и их радушие смыло создавшееся было впечатление, что она здесь чужая. Они знали, что она своя. В пустом двухэтажном автобусе водитель перешучивался с кондуктором. Фрэнсис сидела в задней части салона. Она ничем не выделялась, не выглядела иностранкой, не говорила на чужом языке и знала точно, куда направляется. Для кондуктора она была всего лишь очередной пассажиркой, вернувшейся из поездки по континенту, а не беглянкой, покинувшей родные пенаты много лет назад, и пока тот выдавал ей сдачу знакомыми с детства монетками, не переставая болтать о том, что утренняя пассажирка скоро будет дома есть горячий завтрак, Фрэнсис полностью ощутила себя местной жительницей. Одиночество аутсайдера, вошедшее в привычку много лет назад, растворилось в потоке знакомых реалий. Почтовые ящики, деревья, улицы — все, что она видела перед собой, было частью Ирландии, так же как и она сама.
