Странновато, хотя кошкам иногда что-то взбредает в голову – впрочем, так же быстро это оттуда и выбредает. Ну да ладно. Час поздний, а впереди еще один, последний бросок на компьютер. А там уже можно и…
В дверь постучали.
Уиллокс застыла, все так же с приподнятыми руками. Ну да, несомненно: это и есть причина общего замешательства. Неподалеку от трейлера росли деревья, но до двери ни одна из ветвей дотянуться не могла. Хотя доносился звук именно от двери, а не с крыши: внятное негромкое «тук-тук-тук». Так стучит какой-нибудь незваный гость. Но в гости к Талье уже давно никто не ездил, во всяком случае, по этой дороге, и уж тем более в такую поздноту.
– Кто там? – звучным голосом спросила хозяйка.
Шутить над собой шутки Талья Уиллокс никогда не позволяла, и если какой-нибудь прощелыга ненароком задурил себе голову, то ему надо без промедления уяснить, с кем он окажется нос к носу, когда и если она откроет дверь своего жилища.
Все кошки напряженно смотрели в одну и ту же сторону. Нажав кнопкой мыши на сохранение, писательница решительно подошла к двери.
– Ну так кто там? – еще раз грозно спросила она и после паузы открыла дверь.
Никого. Оглядевшись, женщина, грузно топая, спустилась с металлических ступенек. Отсюда с ее участка (подзаросшего, ну да и что с того?) через шестиметровую подъездную дорожку просматривалось шоссе. Там тоже никого не было.
В сотне метров отсюда находилось кладбище, близость которого Талью, впрочем, никогда не трогала. Ну, кладут туда мертвецов, и что? Они народ смирный, вреда от них нет. Там лежит Эд, а с ним и те, кто составил ему компанию в смерти, не считая сотен других, скопившихся здесь за долгие годы. Умиротворения эта мысль не вызывала, но и тревоги, опять же, тоже.
Уиллокс посмотрела в другом направлении. Там, метров через сорок, шоссе переходило в тропку, натоптанную желающими перебраться по крутым берегам бегущей по камням речки, давшей городку его имя, и так срезать маршрут. Вероятнее всего, какая-нибудь молодая пара, пропустившая по нескольку стаканчиков, постучала в дверь трейлера из озорства, а затем удрала по этой тропке.
Быстро же они, однако… А ночка-то холодновата! Холоднее, чем может оказаться соблазнительным для жарких игр на свежем воздухе. И ветер такой резвый… Упавшей на землю ветки или еще чего-нибудь в этом роде Талья не замечала, но это не значит, что их здесь не было.
Ногу писательницы что-то вкрадчиво щекотнуло. От неожиданности она подскочила и только тут разглядела, что это ее любимица Тилли вышла следом на разведку. Нагнувшись, кошатница почесала ей за ушком. Кошка терпеливо постояла, а затем своенравно убрела куда-то в сторону.
Ну вот, видимо, и конец представлению.
Талья зевнула во весь рот. Все-таки на несколько абзацев ее сегодня не хватило. Ладно, неизвестные шалунишки, мерзните под ночным воздухом на здоровье!
И тут кто-то окликнул ее по имени.
Уиллокс дернула головой на звук. Сердце, казалось, скакнуло ей в горло. В ветвях деревьев за трейлером и вдоль дороги шелестел ночной ветер.
Тем временем Тилли озабоченно что-то вынюхивала в длинной траве, никак не походя на кошку, которая улавливает в эфире какую-либо тревогу. Вот она набросилась на что-то – реальное или мнимое, – после чего засеменила обратно и по ступенькам поднялась в трейлер.
Ветер какое-то время продолжал задувать, а потом слегка ослаб. Хотя вслушивалась Талья не в ветер. Ветер не мог звать ее по имени.
Голос – тихий, где-то выше по дороге, между этим пятачком и церковью – принадлежал человеку. И… да, вот он, снова.
Но звал он ее не как Талью, а как Тэлли-Энн.
Истинное имя, которым ее нарекли при рождении и которое сейчас никто не то что не использовал, а даже не знал. Его и в прежние-то дни мало кто произносил. Мать с отцом, пока были живы. Давно умерший мужчина, которого она когда-то любила.
Талья, опахнув себя халатом, стояла на ступенях еще минут десять. Становилось все холоднее и холоднее.
Но больше она ничего не слышала.
Поняв, что за ней кто-то следует, Кристина не встревожилась – скорее удивилась, что это произошло так не скоро. Сказать по правде, она сама бродила в надежде, что это произойдет. Хотя спроси ее кто-нибудь об этом напрямую, от ответа молодая женщина бы уклонилась. Она сказала бы то, что сказала Джону: мол, ходила в «Свифт» за книжкой для читательского кружка в четверг. Что она и в самом деле сделала: добросовестно сходила за книгой и лишь затем устроила себе длительную прогулку по центру и обратно, с проходом через Брайант-парк и Юнион-сквер. Из ожиданий сбылось единственное: отяжелели ноги, а впереди еще вечер работы. Приятного мало.
А внутри нее жило предвкушение, что где-нибудь в пути к ней кто-то пристроится. Лучше всего, если бы Лиззи или хотя б кто-нибудь из друзей этой девушки, которые отведут ее к Лиззи. Но в конце концов Кристине все это наскучило и она направилась домой. Впрочем, «наскучило» – не совсем то слово. Нет, не наскучило – разочаровало.
Если не больше.
Однажды, когда Кристине было шестнадцать лет, у них в Блэк Ридже затеялась вечеринка. Девчонок, которые созвали ту гулянку, Крис толком не знала – это были подружки Джинни. Она с ними пару раз пересекалась на улице, а еще иногда им втроем – Кристине, Джинни и Хенне – удавалось просачиваться в бары (не такая уж непосильная задача в горном редколесье штата Вашингтон, когда вы все трое росленькие и, что греха таить, смазливые). Вот так они везде и зависали: то друг у дружки, то, если кто-нибудь подбросит, в «Якима-молле». Ходили троицей неразлучно: в таком возрасте очень важно чувство локтя, особенно когда бродишь по малознакомым коридорам взрослой жизни – втроем оно как-то веселее и не так боязно. Хенна с Джинни жили выше по дороге, буквально через два дома, и в городок они, по негласной договоренности, шли через дом Кристины, прихватывали ее, а дальше уже втроем устремлялись к манящим огням Блэк Риджа (уж что их там могло манить?), где, по меркам провинциального городка, отрывались, как могли.
В общем, готовилась вечеринка, да не простая, а мажорная. Более того, тематическая: все должны были явиться в черном, белом или красном. Перед Кристиной стояла нелегкая задача. Мать у нее вряд ли можно было отнести к тем участливым душам, что заботливо сопровождают свое чадо во взрослую жизнь. Быть может, какие-то черты она и хотела в ней выпестовать, но не те, что обретала сама ее дочь. И Кристина была вынуждена все, по ее мнению, необходимое добывать сама, чуя временами, что ей отчаянно не хватает то одного, то другого. В частности, шмоток: для вечеринки она определенно не располагала ничем, что могло бы в достаточной мере хлестнуть по глазам, а между тем гулянка намечалась (Крис была в этом уверена) грандиозная и даже в какой-то мере судьбоносная. Прокатился слух, что там ожидаются мальчики: не с улицы, что вечно вьются под ногами, и не из школы, а… ну, словом, настоящие.
Крис насобирала, что смогла. У нее была черная юбка, которая ей достаточно шла. В городке по дешевке удалось купить красные чулки. Была еще белая блузка, но только она оказалась ни к селу ни к городу: и фасон не тот, и вообще вид как у какой-нибудь официантки, что из-за потемок оделась невпопад. Но кроме этого, у девушки все равно ничего не было, а по цветам все как назначено: черное, белое и красное.
Кристина приняла душ и не вполне опытной рукой наложила макияж (хорошей косметики у нее не было, а мать ее светским тонкостям не учила). Оглядывая себя в зеркало, Крис завороженно думала, как этот вечер ее изменит и сколь многое к его концу она для себя узнает и уяснит. Вот она, перед своим решающим вечером в черном, белом и красном. Еще раз взыскательно себя оглядев, девушка мысленно пожелала себе удачи.
Она осторожно спустилась вниз. Ее мать на тахте смотрела телевизор. На вечеринку Кристину официально отпустили. Мама полагала (совершенно справедливо), что ее собственная репутация в городке убережет дочь от чьих-либо посягательств. Во всяком случае, под таким благовидным предлогом отпускалась сегодня Крис (то, что матери в целом по барабану, куда она идет, тоже читалось между строк). Что же до Джинни и Хенны, то они о мероприятии предпочли навешать родителям на уши тонну искусно сплетенной лапши: что они, мол, будут сегодня допоздна заниматься уроками у одной девочки – до самого, самого поздна. Меж собой три подружки загодя договорились, что из тактических соображений пить сегодня надо только водку, если она будет: от нее нет запаха.
– Ну и видок, – хмыкнула при виде дочери мать. – И на что же ты похожа?
И отвернулась обратно к экрану. Отец Кристины сказал бы что-то более приветливое, но его не было в живых, и он бы не захотел, чтобы дочь уходила. Девушка решила, что здесь, внизу, дожидаться не будет. Прихватив на кухне яблоко (надо же, чтобы в желудке было хоть что-нибудь, кроме всей этой водки!), она вернулась к себе в комнату. Ждать лучше здесь. Отсюда из окна виден угол улицы. Как только появятся подруги (уже скоро: на часах без пяти семь, а вечеринка назначена на восемь), она тут же кинется по лестнице и выбежит к ним из дома.
