Я вспомнила, что говорила мне мама.
― И ее смерть не была твоей виной. Эти монстры сделали это с тобой.
Лицо Мэй повернулось ко мне.
― Неужели?
― Да. Ты должна простить себя.
Мэй покачала головой:
― Нет, я готова умереть. По крайней мере, так я смогу снова увидеть Амелию. И возможно, я смогу спасти тебя — это моя вина, что я втянула тебя в это.
Тот факт, что вся эта поездка была моей виной, висел у меня на шее, как якорь. Мне пришлось признаться. Она должна была знать правду.
― Эти белые розы на твоей кровати ― я положила их туда. Это моя вина, что ты вернулась сюда сегодня вечером.
Мокрые глаза Мэй расширились.
― Ты положила их туда?
― Мне не следовало этого делать. Я была расстроена. Мне очень жаль, это все моя вина, а не твоя.
Мэй поняла это и покачала головой:
― Нет, это не так. Я разрушила все твое — твою семью, Себастьян. Я знаю, что сделала. Прости. Я скопировала тебя — признаю, ― продолжала она. ― Хотела быть похожей на тебя. Быть в твоей семье. Рядом с тобой. Рядом со всеми вами. Ты думаешь, что твоя жизнь такая нормальная и скучная, но она особенная, Джулс. Ты даже не знаешь, что у тебя есть. Я хотела этого. Всего этого.
Наконец, это признание: что я не сумасшедшая – что Мэй пыталась завладеть моей жизнью. Наверное, я понимала, почему она это сделала, но для меня было огромным облегчением услышать, что все это было не только в моей голове.
― Спасибо тебе. За то, что сказала это.
Я оценила этот порыв, но нам нужно было сосредоточиться. Мы не знали, когда вернется Хаскелл и что он с нами сделает. Нам нужно было уходить.
― Мы должны выбраться отсюда, Мэй. Мы оба. Мама ждет в машине. Идем со мной.
Мэй не ответила. Я слышала, как она хнычет. Если мы собирались сбежать, то сейчас был наш шанс.
― Мне нужно, чтобы ты повернулась. Повернись спиной так, чтобы она была обращена ко мне.
Она не пошевелилась. Режим действия Джулс включил передачу.
― Мэй! ― я чуть не закричала. ― Шевелись! Мы должны это сделать!
Наконец, она начала оборачиваться. Я придвинулась к ней, и мы прижались спинами друг к другу.
― Однажды я видела это в кино. Развяжи мне руки, ― потребовала я.
― Что?
― Сделай это! – прошептала-прокричала я. Уверенность превзошла мой страх. ― Хаскелл вернется с минуты на минуту.
Мэй колебалась, думая о том, что брат ослабляет ее волю.
Я сделала свою последнюю мольбу.
― Мэй, сделай это для меня. Ты должна мне хотя бы попытаться.
Мэй тяжело вздохнула и повиновалась. Следуя моим указаниям, она натянула веревку вокруг моих запястий, пока я не почувствовала, что она начала ослабевать.
Я высвободила пальцы из веревок и развязала руки Мэй.
Затем мы поспешили развязать ноги. Никто из нас не произнес ни слова, наши сердца колотились так сильно, что я слышала их.
Когда наши ноги были свободны, мы встали и споткнулись о скользкое зерно. От нового движения у меня еще больше разболелась голова, но я все-таки справилась. Мы должны были выбраться из бункера.
Когда мы подошли к двери, она открылась.
Мы с Мэй присели на корточки по разные стороны двери.
Хаскелл прошел мимо нас. Он держал что-то перед своим лицом.
― Я сам его сделал, ― просиял он, держа в руках «венок», который сам же и сделал, — венок из колючей проволоки.
У меня перехватило дыхание, но я кивнула Мэй через дверной проем, за спиной у Хаскелла. Поскольку было темно, ему потребовалось бы несколько секунд, чтобы заметить, что нас там нет. Это был наш шанс.
Она кивнула в ответ, и мы…
Выскочили за дверь.
Глава 48
Невероятный ужас охватил Сюзанну, когда перед ней предстал шериф.
― Вторглась на чужую территорию, ― проворчал он. ― А-та-та.
Сюзанна попыталась незаметно сунуть телефон в задний карман, чтобы он этого не заметил.
― Убирайтесь, ― ответила она.
Опираясь на костыли, она попыталась обойти его, но он преградил ей путь.
― Жаль, что ты получила травму. Одному Господу известно, как это случилось, ― сказал он, кривя губы.
― Я не хочу никаких неприятностей, ― заверила Сюзанна.
― Беда, ― сказал он, медленно шагнув к ней. ― Это почти все, что ты причинила.
Его темные глаза смотрели на нее сверху вниз.
― У тебя есть то, что принадлежит мне.
― Не понимаю, что ты имеешь в виду, ― ответила Сюзанна, избегая смотреть ему в глаза.
― О, ты не знаешь? Что ты здесь делала? Это частная собственность.
― Этот ребенок в опасности.
Сюзанна почувствовала, как в ней поднимается гнев.
― Я как раз собирался его спускать. Привести его на первую исповедь.
Сюзанна буквально прикусила язык, чтобы удержаться от комментариев.
― Отдай мне фотографии, ― потребовал он.
Она не ответила. Она огляделась вокруг, прикидывая, есть ли другой способ выбраться, кроме выхода за его спиной.
― Я видел, как ты их снимала на телефон.
― Я просто уйду и позволю тебе вернуться к своим делам.
Она сможет вызвать скорую помощь, чтобы забрать ребенка.
― Дай мне телефон, ― он не спрашивал.
Ей нужны были фотографии. Это было ее доказательством ― доказательством того, что эти люди издевались над детьми. Эти фотографии послужат убедительным доказательством, и в сочетании с показаниями Мэй она сможет сделать так, чтобы горожане были наказаны за жестокое обращение с детьми. Поскольку нигде в городе не было сигнала, у данных не было возможности попасть в облако — ей нужен был телефон.
― Я вежливо попросил, ― предупредил он, шагнув к ней.
Она почувствовала его горячее дыхание на своей шее. Он протянул руку к заднему карману Сюзанны. Женщина шлепнула его по руке костылем. Шериф хихикнул.
― А вы дерзкая дамочка.
Сюзанна протянула костыль и попыталась оттолкнуть его, но он схватил его за конец и дернул, выводя Сюзанну из равновесия.
Она упала на пол у его ног.
Застонав, ударившись о твердое дерево, она почувствовала, как ее лодыжка задергалась в гипсе — падение сделало ее рану еще более болезненной.
Она заставила себя встать на четвереньки, стараясь не давить на раненую лодыжку, и поползла прочь от него.
Стук! Она снова рухнула на землю — он потянул ее за ногу.
Он снова рассмеялся.
Теперь, лежа на животе, Сюзанна отчаянно замахивалась на него здоровой ногой. Вдруг она услышала лязг металла.
Она задела своей туфлей кочерги, стоявшие рядом с камином.
Теперь она почувствовала его вес на себе. Она попыталась высвободиться, но он перевернул ее на правый бок. Он склонился над ней и одной рукой прижал ее запястья к полу над головой.
Она смотрела в его темные глаза, боясь того, что он может сделать дальше.
Свободной рукой он дотянулся до ее поясницы и сунул руку в задний карман джинсов.
Она задохнулась от прикосновения его руки к своему телу.
Он вытащил телефон из-под нее.
Все еще стоя на коленях, он отпустил ее руки и открыл дверцу дровяной печи, чтобы бросить туда телефон. Сюзанна замахнулась на него кулаками, но это было бесполезно.
Он бросил ее телефон в огонь.
― Нет! ― закричала Сюзанна, увидев, как ее драгоценные фотографии тают в алом пламени.
― Сейчас, ― сказал он, глядя на нее сверху вниз, ― Что мне с тобой делать?
Сюзанна была парализована страхом. Затем ее прошлое нахлынуло на нее: вспышки побоев отца, тщетные попытки матери оторвать его от себя, рыдания брата в углу.
― Пора научить тебя не вмешиваться в чужие дела.
Он потянулся к толстому кожаному ремню на поясе.
Тело Сюзанны наполнилось ужасом, гневом, яростью.
Он расстегнул ремень и вытащил его из брюк.
ТУАНК!
Глаза шерифа широко распахнулись, челюсть отвисла. Он растерянно посмотрел на свою грудь.
Темно-красная струйка сочилась из середины его рубашки, кровавое пятно расплывалось по краям расстегнутой куртки. Его лицо исказилось от ужаса, когда он увидел:
