Она быстро ходила по комнатам, бросая вещи в чемодан, постоянно прислушиваясь к звукам тяжелых машин СС на улице. Лео Драйер придет за ней? Он придет сегодня? Не думай об этом. Думай, как уйти из квартиры, не оставив никаких следов, и сосредоточься на том, чтобы раствориться, стать неузнаваемой. Последняя мысль была настолько абсурдной, что Алиса могла громко посмеяться над ней. Лукреция фон Вольф стала неузнаваемой! Знаменитейшая баронесса с целым шлейфом любовников, со всеми ее экстравагантными платьями должна раствориться во мраке! Да, но я пришла из мрака, давайте не забывать об этом. И теперь я смогу вернуться туда.
Алиса отдала няне Деборы большую часть денег. Теперь она пересчитала то, что осталось, и решила, что этого было вполне достаточно, чтобы прожить какое-то время, если экономить. Алиса как раз искала в бюро свой паспорт, когда услышала странные звуки. Она сосредоточенно вслушивалась. Ей чудилось, или она действительно слышала, как маршируют солдаты? Да, Алиса слышала стук сапог по булыжной мостовой и решительные выкрики команд. Какой-то тяжелый транспорт с громыханием проезжал мимо, и рычащий шум мотоциклов возрастал.
Она быстро выключила свет, и квартира погрузилась в темноту. Потом осторожно выглянула в окно.
Паника нахлынула огромной, перехватившей дыхание волной, потому что на улице действительно были солдаты. Они переходили от дома к дому, колотя в двери и заглядывая в окна. Их было много, и их окружали шесть мотоциклов. «Если это за мной, то я удостоилась большой чести», — подумала Алиса, пытаясь побороть страх. Не менее шести мотоциклов. И по меньшей мере двадцать солдат.
За окном уныло моросил дождь, из-за которого каски солдат и кожаные плащи мотоциклистов стали блестяще-черными, словно панцири бегущих насекомых. Облака пара поднимались от выхлопных газов грузовика, и время от времени его сильный мотор ворчал, превращая грузовик в рычащего сюрреалистического монстра с луковичными фарами, ищущего в темноте своих жертв. Я не могу бороться с этим, в ужасе думала Алиса. Я не могу бороться с монстром и перехитрить всех этих людей в блестящей броне. Но в следующую секунду она поняла, что должна попытаться. Она сделала несколько глубоких вдохов и изо всех сил прижалась к подоконнику, сдавив его узкий край ладонями. Легкая боль помогла ей снова начать мыслить ясно.
Она посмотрела вниз на улицу, которую дождь превратил в дрожащую черно-белую картинку: черный, серый, мрачный пейзаж из ночного кошмара или искаженного бреда сумасшедшего. Почти как сцена одного из моих фильмов. Но, если я собираюсь сыграть героиню этого фильма, по-моему, мне не стоит здесь больше оставаться, рискуя встретиться с кем-нибудь опасным. Вообще-то мне лучше исчезнуть до того, как злодей доберется до меня.
Злодей. Алиса не видела Лео Драйера среди солдат, но была уверена, что он там: ее арест Драйер никогда бы не пропустил.
Они не арестуют меня, решительно подумала она и, отойдя от окна, выхватила из шкафа длинный темный плащ и рассовала деньги и оставшиеся драгоценности по карманам. Алиса подняла чемодан и, постаравшись не упасть под его весом, вышла на лестничную площадку. Потом как можно тише закрыла за собой дверь квартиры. Но снизу уже слышался грохот поднимавшейся блестящей кабины лифта. Сердце Алисы бешено застучало от страха, и она побежала по площадке к черному ходу. Алиса выскочила на лестницу и, молясь, чтобы не оступиться, спустилась вниз. Когда она выходила через боковую дверь в узкий переулок, который шел мимо всего здания, она услышала злые крики солдат СС, доносящиеся сверху.
Не осмеливаясь даже оглянуться, она почти бегом уходила вдаль в лабиринт улиц.
Испуганная горничная девять лет назад, скорее всего, провела бы ночь под какой-нибудь дверью, будучи загнанной и смертельно напуганной и надеясь избежать встречи с солдатами. Лукреция фон Вольф, конечно же, поехала бы в самый большой и дорогой отель и заказала бы себе роскошные апартаменты.
Алиса поступила по-своему. Она ушла так далеко, как только могла. Время от времени она останавливалась, чтобы поставить чемодан на землю и дать рукам отдохнуть, и в конце концов пришла в район в восточной части города. Фасады домов местами осыпались и казались ветхими, но в нескольких окнах висели объявления о том, что сдаются комнаты. Это было как раз то, что искала Алиса. После тщательной оценки она выбрала один дом, который выглядел самым чистым, но перед тем, как войти, Алиса достала из чемодана шелковую косынку и повязала ее на голове. Она не сможет полностью уничтожить баронессу, но, по крайней мере, немного скроет ее.
Когда она оказалась внутри маленькой комнатки, заплатив абсолютно нелюбопытному владельцу за неделю вперед, то почувствовала себя в безопасности, хотя под ложечкой все еще неприятно подсасывало, и она снова испытывала мучительный страх за Дебору. Правильно ли я поступила, отослав ее? Может быть, надо было поехать с ней?
И бросить Конрада?
Когда Алиса подумала об этом, она поняла, что не могла поступить иначе.
Несколько раз она задумывалась, кому могла бы довериться: возможно, кому-то из ее коллег или адвокату, который составлял документ о смене имени — но она не осмеливалась никому довериться. Нацистов становилось в Вене все больше, и люди настороженно смотрели друг на друга. В городе ввели комендантский час для евреев, и везде были шпионы СС, выглядевшие как обычные горожане, а на самом деле организовывавшие постоянные слежки за всеми.
Алиса изменяла свою внешность, как только могла. Было невозможно избавиться от отличительной черты баронессы, от ее черных волос, нужно было подождать, пока окрашенные в последний раз волосы отрастут, но она одевалась незаметно и убирала волосы под косынку, когда выходила на улицу. Она дважды меняла квартиры, каждый раз переходя в другую часть города, каждый раз ненавязчиво разузнавая все в магазинах и кафе, слушая, о чем там говорили.
Лето быстро проходило, и, хотя она разговаривала все с большим количеством людей, хотя нанимала такси, которые отвозили ее в леса Вены на востоке и к немецкой границе на западе, она не узнала ничего о том, где мог быть Конрад.
На улицах было много солдат — солдат из гестапо, людей с пронзительными глазами, — и прохожие торопливо шли по улицам, не глядя по сторонам. Холодало; листья стали золотисто-коричневыми. Алиса всегда любила осень, но сейчас она ее ненавидела.
А потом, как раз после того как октябрь плавно перешел в ноябрь и ночью стало подмораживать, вслед за обычной продуманной фразой, которую Алиса сказала случайной знакомой в магазине, последовал заинтересованный взгляд и вопрос:
— У вас есть друг, которого арестовали СС?
— Друг друга, — ответила Алиса, которая к этому времени выработала достаточно безопасную систему вопросов и ответов.
— Евреев из этого района забирают в Дахау, — сказала женщина. — Ваш друг, возможно, там.
— Дахау? — Алиса никогда не слышала о таком месте.
— Это деревня в Германии. Пятнадцать или двадцать километров от Мюнхена.
— Это далеко отсюда, — задумчиво проговорила Алиса.
— О да. Несколько часов пути. Не меньше четырехсот или пятисот километров. — Взгляд по сторонам. — Но вашего друга могут держать и не там. Мы слышали, что некоторых пленников перевозили.
— Зачем перевозить пленников? И куда их могут перевезти?
На этот раз пауза и взгляды по сторонам были длиннее. Потом женщина пожала плечами:
— Кто знает, о чем думают нацисты? Кто знает, что случится с нами в следующее мгновение?
Алиса, не осмеливаясь показаться слишком любопытной, заметила:
— Действительно, кто? — И тут же ушла.
И действительно, кто мог догадаться, что этот обрывочный разговор мог оказаться в замысловатой паутине интриг и шпионажа? Кто бы мог подумать, что разговор после тщательного расследования приведет к неприметно одетой и неприметно живущей даме, которая так недавно переехала в маленькую квартирку на окраине Вены? Могла ли эта случайная знакомая Алисы быть шпионкой? Или обрывочный разговор мог быть подслушан?
Алиса никогда этого не узнала. Два дня спустя, когда она скромно и в одиночестве ужинала в одном из маленьких кафе рядом со своей квартирой, она услышала звуки какой-то суматохи, раздающиеся со стороны центра города. Люди оборачивались на шум и указывали туда, а Алиса заметила, что небо приобрело странный темно-красный оттенок.
— Пожар, — говорили одни, — много пожаров.
— И крики, — говорили другие, — как будто там бунт.
— Слушайте! — сказал кто-то неожиданно.
В этот момент Алиса услышала тяжелый угрожающий рев орудий СС и волчье рычание мотоциклов, с шумом приближавшихся по узкой улице прямо к ней.
На этот раз не было удобного черного хода, ведущего в переулки, где беглянка могла бы исчезнуть и пропасть из виду.
