— Вон тот подводный костюм в верхнем ряду, — с ним у вас не будет проблем, он прекрасно сохраняет тепло, — говорил Пенделтон покупателю. — Если же они вдруг возникнут, вы всегда можете вернуться, и мы решим их.
Хотя Пенделтон и его отец приехали в Австралию десять лет назад, он все еще разговаривал по-американски. Заядлые пляжники считали Пенделтона чудаковатым, и ему это нравилось. Держась в стороне, человек всегда может незаметно исчезнуть. Он сумел создать иллюзию постоянного присутствия, за исключением случающихся время от времени подводных экспедиций, которыми легко объяснялись его отлучки.
Пенделтон помахал рукой покупателю и похлопал по плечу ассистента.
— Отличная сделка, — сказал он и вернулся к себе в кабинет. Даже в межсезонье на пляже Бонди было удивительно много народу. Туристы. Достаточное количество фанатиков серфинга. Культуристы.
В махровом пуловере, вылинявших джинсах и парусиновых туфлях (н ремня, ни носков, ни шнурков), Пенделтон и сам походил на заядлого пляжника. Он был гораздо старше их, безусловно. Но даже в свои сорок лет благодаря прекрасной мускулатуре, загару и выгоревшим на солнц волосам, при желании, он смог бы составить им конкуренцию. Пенделтон никогда не демонстрировал все свои возможности.
Он оглядел пляж и увидел отца, который вощил серфинг и беседовал с подростками, собравшимися вокруг.
Пенделтон спустился с заднего крыльца магазина, пересек пляж подошел к отцу.
Волны бились о берег, дул холодный, соленый ветер. Пенделтон уважительно ждал, когда его отец расскажет своей аудитории, какие удивительные волны были здесь пять лет назад. Отец — такой же высокий, и такой же мускулистый, как и Пенделтон, — даже в семьдесят два года по-прежнему красив. Увидев сына, он перевел взгляд на него.
— Возникли серьезные проблемы, отец. Мне надо поговорить с тобой.
— Если это действительно необходимо, — изображая недовольство, вздохнул отец.
— Боюсь, что так.
— Я вернусь, ребята.
Пенделтон с отцом пошли к магазину.
— Только что мне позвонил один из твоих бывших друзей. Он здесь, в городе.
Теперь вздох отца был совершенно искренним.
— Я же просил этих дураков держаться подальше от меня. Я никогда не одобрял то, что они поддерживают связь. Если бы не священник… Мне следовало предвидеть возникновение такой проблемы и решить ее еще годы назад.
— Их человек хочет встретиться. Он говорит так, будто случилось нечто чрезвычайное.
— Естественно, раз он проделал весь этот путь. Планета не такая большая, чтобы на ней можно было спрятаться.
— Письмо, которое они прислали месяц назад…
— С требованием встретиться в Канаде, — отец Пенделтона усмехнулся. — Они что, думают — я дурак?
— Кажется, это они дураки. Но теперь у меня нет выбора. Чтобы удержать его подальше от магазина, я должен встретиться с ним где-нибудь в другом месте.
— В первый и последний раз постарайся сделать так, чтобы он это понял.
— Я хотел сказать тебе… Пока меня не будет, будь осторожен.
— Сосулька всегда осторожен.
— Я знаю, — сказал Пенделтон и обнял отца.
Согласно инструкции, ровно в четыре часа Кесслер вошел в Ботанический сад Сиднея. Он нервничал. Ему казалось, что, используя как оправдание неожиданную болезнь и оставив под этим предлогом дела во время проведения деликатных переговоров, он вел себя не очень убедительно. Хотя бизнес трудно назвать причиной его поездки в Австралию, с некоторой натяжкой можно было считать его определенным “прикрытием”. Из всех собравшихся на встречу в Канаде он один мог отправиться в Австралию, не возбуждая при этом особого любопытства. Но теперь, прерывая переговоры о слиянии его электронной фирмы и фирмы в Сиднее, он привлекал к себе внимание, которого хотел избежать. Поначалу он планировал назначить встречу с Пенделтоном на более позднее время, но тот с такой неохотой дал согласие на встречу, что Кесслер просто не мог диктовать какие-либо условия.
Проходя по дорожке между экзотических растений, Кесслер беспокоился о том, что, несмотря на все предосторожности, за ним могла вестись слежка. Не по пути к этому саду, а от самой Америки. Я бизнесмен, а не спец в конспирации, думал он. Может, мой отец знает, — он чуть не подумал про себя “знал”, но постарался сохранить надежду, — как вести себя в подобной ситуации, но меня этому никогда не обучали.
И все-таки он решил, что поступит правильно, если будет пользоваться обыкновенным здравым смыслом. Не оглядываться. Недавние исчезновения показали, что враг отлично подготовлен и организован. “Хвост” — Кесслер позволил себе использовать это выражение, — конечно же, не будет настолько беспечен, чтобы выдать себя. Кесслер взял особой путеводитель, и, хотя затылок его болел от напряжения и постоянного сопротивления желанию оглянуться, он заставлял себя смотреть в справочник, а потом на газоны, изобилующие растительностью. Дорожка вела вперед. Кесслер дошел до скамейки, окруженной с двух сторон кустарником, остановился и посмотрел на запад, как бы разглядывая здание, которое, как объяснялось в путеводителе, являлось Домом правительства и в котором жил губернатор Нового Южного Уэльса. На самом же деле его остановка была предусмотрена инструкцией Пенделтона.
Пенделтон был второй причиной, по которой нервничал Кесслер. В свое время отец Пенделтона — Сосулька — был самым опасным человеком в Европе. И хотя сейчас Сосульке уже за семьдесят, не было никаких причин считать его менее опасным. Судя по слухам, источником которых являлся Хэлловэй, к сыну Сосульки следовало относиться с неменьшим уважением, так как он был учеником своего отца. Встреча в публичном месте, по-видимому, назначалась из-за того, что отсюда много путей ускользнуть от преследования. В то же время, выбранное место ставило сына Сосульки в позицию, равную по опасности позиции врага.
Подчиняясь инструкции, Кесслер сел на скамейку. Из-за кустарника, растущего вдоль поворачивающей по кругу дорожки, он услышал голос мужчины, с которым разговаривал по телефону.
— Отлично, вы добились встречи. Сделаем это быстро. Кесслер инстинктивно хотел было повернуться, но голос предупредил его желание.
— Смотрите прямо перед собой, разглядывайте Дом правительства. Если кто-нибудь будет проходить мимо — заткнитесь. Кесслер сглотнул и начал объяснять.
На скамейке с противоположной стороны кустарника, вытирая со лба пот, будто устал от пробежки, в спортивном костюме сидел Пенделтон и разглядывал здание Государственной консерватории. Это здание было построено в 1819 году, и Пенделтон сожалел, что не живет в те простые времена. Никакой спутниковой связи. Никаких компьютерных файлов. Никаких реактивных самолетов, которые превратили Австралию в легкодоступное место. “Планета не такая большая, чтобы на ней можно было спрятаться”, — говорил его отец. Конечно, с другой стороны, без всех этих современных удобств они с отцом не могли бы заниматься своим бизнесом.
Невидимый из-за кустарника Кесслер продолжал свои объяснения. Лицо Пенделтона помрачнело.
— Что? Все? Исчезли? Господи, почему нельзя было объяснить это в письме?
— Письмо составлял не я, — сказал Кесслер. — Мне тоже это непонятно, но я понимаю, что надо было соблюдать осторожность. Так как мои отец тоже исчез, я понял, что подразумевалось под выражением “недавние потери”.
— Подразумевалось? — Пенделтон говорил тихо, но по силе это походило на крик. — Мы подумали, что у мер кто-то из старых знакомых отца! Мы подумали, нас приглашают на поминки! Мы не для того проделали весь путь до Австралии, чтобы рисковать, выставляя себя напоказ, отправляясь в Канаду лить слезы и произносить тосты!
— Значит, с вашим отцом все в порядке?
— Да, вашими молитвами! Приехать сюда! Позволить нашим врагам преследовать вас!
— Риск был необходим.
— Почему?
— Минутку. Кто-то идет.
Пенделтон колебался — уйти или остаться.
— Два ребенка и собака. Они идут по дорожке за лягушкой. Все в порядке, — сказал Кесслер.
— Ответьте мне. Зачем вы приехали? Мы ясно дали вам понять, что не хотим иметь с вами ничего общего.
— Хэлловэй предупреждал меня, что вы именно так и скажете. Мне известно, что Сосулька никогда не был общительным. Но группа настаивает.
— Несмотря на наше нежелание? Несмотря на риск?..
— Предположим, — сказал Кесслер, — что, если Сосулька не тоскует по своим бывшим друзьям, не ощущает родства с ними в свалившихся на всех несчастьях, может быть, его или вас заставит действовать другой мотив.
— Не представляю какой.
— Деньги. Группа обладает солидными финансами. Вы и ваш отец — мы знаем, кто вы и чем занимаетесь. Мы бы хотели заплатить вам достойную сумму, если вы узнаете, что случилось с нашими отцами. И если, — голос Кесслера стал хриплым, — они мертвы, мы хотим, чтобы вы стали орудием нашей мести.
