Я подошел к мужчине, словно прогуливаясь, и вежливо кашлянул.
Тот отвлекся от своих мыслей и секунду непонимающе таращился на меня, потом заговорил:
– Вы господин Билли Чака?
– Все может быть, – ответил я. – Работаете на Анну Вонг?
– Кинозвезду Анну Вонг?
– Точно, – сказал я. – Потому что если да, лезьте обратно в свою тачку и скажите мисс леди Вонг, что в мое представление о романтике не входит роль второго банана для шимпанзе в штанах. Может, я старомодный, может, даже немного наивный, но я не лох. Так ей и передайте.
– Я не шофер мисс Вонг.
– Нет? Тогда, наверное, шимпанзе.
Мужчина сложил зонт.
– Господин Чака, пожалуйста, простите мою поспешность, но я вас уже заждался. У меня исключительно особенное приказание отвезти вас к моему хозяину, почтенному господину Накодо. Могу я со всем уважением попросить вас, господин Чака, пожалуйста, сесть в машину, пожалуйста?
Я не знал никакого господина Накодо, но и на «астон-мартине» никогда не ездил. Даже понятия не имел, что они существуют вне джеймс-бондовских фильмов. К тому же у шофера было исключительно особенное приказание, да и имя мое на табличке написали правильно. Прежде чем сесть в машину, я еще раз огляделся в поисках Человека в Белом, но тот так и не появился на горизонте. Может, его работа заключалась в том, чтобы разбудить меня и заставить выйти из гостиницы. В нашем очень сложном мире правит очень узкая специализация.
Я забрался в салон, размером побольше и обставленный получше, чем мой гостиничный номер. Кружевные чехлы на сиденьях с обивкой из белоснежной кожи, телевизор с плоским экраном на спинке шоферского сиденья, кокосовый освежитель воздуха, который мог бы пахнуть и поменьше. Водитель залез на свое место, завел мотор, и мы отчалили. Говорить мне было неохота, так что я включил телевизор.
Минут десять я играл с пультом, на котором хватило бы кнопок, чтобы управлять марсианским зондом, потом наконец остановился на мультике про мальчика-супергероя, совершающего добрые дела при помощи мочи. Пока мы стояли на светофоре, супергерой, пописав, затушил пожар, струей сбил котенка, застрявшего на дереве, и сорвал ограбление банка, помочившись в бензобак тачки, на которой хотели сбежать грабители. А я-то все эти годы столь негероически использовал писсуары.
Отвлекшись от телевизора, я уставился в окно. «Астон-мартин» пробирался на юго-запад сквозь лабиринт улиц, окруженных бесконечным архитектурным паноптикумом. Все и всяческие мутации бетона, стекла и металла слились в плотную мешанину, и казалось, что ей не будет конца. По-моему, половину зданий вывернули наизнанку. Длиннющие металлические лестницы спиралью обвиваются вокруг строений, ржавые трубы плющом взбираются на стены, во всех направлениях тянется путаница проводов и кабелей. А над этим хаосом – утреннее небо, затянутое грязно-белой дымкой со слабым намеком на дождь.
Скоро мы оказались в шумном интернациональном гетто Роппонги. Где-то рядом было американское посольство; интересно, не туда ли мы направляемся. Может, меня наконец депортируют. В последнее время я не совершал никаких преступлений, но полицейские из Токийского городского департамента полиции, вставляющие мне палки в колеса, уже много лет пытались запретить мне въезд в Японию. Благодаря медлительности их заведения и общей неразберихе я вот уже почти десять лет жил взаймы. Это доказывает, что даже у бюрократии есть свои плюсы.
Наконец мы добрались до района Арк-Хиллз.
Узел Акасака-Роппонги, также известный как Арк-Хиллз, – это мини-город, расположенный на самой дорогой земле в Токио, который славится самой дорогой недвижимостью в мире. Арк-Хиллз – один из тех роскошных районов, что были построены в безмятежные восьмидесятые, когда японские конгломераты раскупали собственность по всему миру, от Гонолулу до Хельсинки, украшали корпоративные офисы полотнами Ван Го га и раздавали членство в дорогущих гольф-клубах в качестве новогодних премий. Многие дома в самом Токио по большей части напоминали клетки для кроликов, выстроенные из массивных железобетонных блоков, очаровательные, что твоя стиральная машина. А вот район Арк-Хиллз мог похвастаться краснокирпичными многоэтажками и сногсшибательными мраморными фасадами, какие скорее увидишь в стране, где умение создать хорошую видимость – элемент национального характера.
Но создание Арк-Хиллз было самым что ни на есть неприглядным. С помощью практики под названием дзи-ягэ компании по торговле недвижимостью нанимали головорезов из якудза. Те угрозами заставляли владельцев земли продавать участки по дешевке, так что компании скупали целые кварталы, а потом продавали их застройщикам втридорога. Чтобы запугать людей, им в окна швыряли кирпичи, подбрасывали на порог дохлых кошек, а еще использовали проверенный временем метод, столь горячо любимый бандитами по всему миру, – неожиданный полуночный визит. Парням из якудза нравилось думать, будто они – современное воплощение Бусидо, пути воина, однако я что-то не припомню никаких дохлых кошек в «Книге Пяти Колец» Мусаси.[8]
С другой стороны, якудза по крайней мере не делает секрета из своей криминальной сущности, не то что сговорившиеся между собой застройщики, всемогущие строительные компании и продажные политиканы со своими незаконными играми. Как в любом высокоразвитом капиталистическом обществе, в Токио крупнейшие преступления оставались безнаказанными, потому что и преступлениями-то не назывались. Они назывались «повседневный бизнес».
Мы повернули направо как раз перед гостиницей «Общеяпонских авиалиний» и двинулись дальше по узкой улочке. Через полминуты после того, как мы проехали Башни Арк-Хиллз, шофер свернул направо у испанского посольства. Машина остановилась перед изукрашенными коваными воротами в высокой каменной стене. Мне пришло на ум, что такие ворота скорее увидишь в каком-нибудь сельском поместье в Англии, а не в центре Токио. С жутким скрежетом ворота внезапно распахнулись, и за ними вытянулась подъездная дорожка, обсаженная двумя рядами невысоких вишен.
Деревья росли точно по линейкк – одинаковой высоты, с одинаковыми известковыми пестицидными кольцами у корней. По-моему, даже число веток на каждом дереве было одинаковое. Ветки тянулись в утреннее небо, умоляя о дожде.
Впереди среди буйных зарослей мерцал хаос из призматического стекла и хирургического хрома. Судя по тому, как растения атаковали травянистый холм, заросли не окружали дом, а скорее из него улепетывали. Отлично их понимаю. Дом был почти такой же неприличный, как цена земли, на которой он стоял. Эдакая трехэтажная катастрофа, сплошь резкие углы и блестящие поверхности. Вчерашнее забытое видение завтрашнего дня.
Не успел я и рта раскрыть, как водила открыл дверцу и ткнул пальцем в сторону дома. Как будто я не заметил. Я оглянулся на кованые ворота в каменной стене. Вдали, прямо над, верхушками деревьев, виднелась токийская телебашня – липовый Эйфель, единственное напоминание о том, что я все еще в мегаполисе.
Я вылез из машины и зашагал к дому по дорожке сквозь нечто типа сада. Кипарисы сцепились с бильбао, деревья гинкго боролись с соснами, а на земле вовсю шла война между колючим кустарником, хризантемами, львиным зевом и еще кучей цветочков, названий которых я не знал, хоть убейте. Никакого тебе классического японского ландшафта, где все мелочи дотошно соединены в максимальную гармонию, а растения подстрижены и подрезаны, и вообще над ними трясутся, как над хилыми детишками. При взгляде на этот сад хотелось не медитировать, а хвататься за мачете.
Рядом с домом блестел под солнцем маленький пруд. Две дорические восьмифутовые колонны подпирали воздух там, где, как я понял, был парадный вход. Между колоннами торчал мужик в старомодном костюме дворецкого, прямиком из благонравного британского детектива. Он как будто стоял там уже лет двадцать и еще не закончил эту процедуру.
– Добрый день, господин Чака, – поздоровался он. – Полагаю, вы здесь ради встречи с господином Накодо, так?
– Как скажете, – ответил я.
Дымку над головой сверлило добела раскаленное солнце. Я слушал цикад, ворон и далекие автомобильные гудки; шуршал остроносыми ботинками по дорожке и думал, за каким же чертом я сюда приперся. А потом вслед за слугой зашел в дом.
Я, по обычаю, скинул ботинки, а слуга протянул мне пару блестящих пластиковых шлепанцев с именем Накодо на подошве, напечатанным китайскими иероглифами. Потом слуга отфутболил меня другому парню в таком же костюме дворецкого. Тот повел меня сквозь шикарный лабиринт, который этот господин Накодо звал своим домом.
По-моему, дизайнер интерьеров сговорился с ландшафтником, поскольку дом выглядел что твой ночной кошмар после целого дня, проведенного в музее с толпами народу. Картины, скульптуры и всякие дорогущие штучки были кучами напиханы по всем углам и щелям. Сдается мне, что коллекцию подбирали так же тщательно, как обычную банду линчевателей. Наверняка этот хлам стоил дороже, чем вея моя зарплата за три или четыре оборота печного колеса смерти и реинкарнации.
