Увидев, что к ее окошку направляется симпатичный загорелый блондин в дорогом сером костюме и очках с золотой оправой, Сюсан Плос ван Амстел сразу поняла, что перед ней потенциальный «алмазный» клиент.
У тридцатичетырехлетней толстушки Сюсан было трое детей, которые до вечера находились в детском саду, и муж, который коротал вечера в гараже, где возился со стареньким фордиком-англия 1962 года выпуска. Когда блондин улыбнулся, Сюсан снова почувствовала себя молодой. Зубы у незнакомца были безупречные, ослепительно-белые. Черты лица мелкие, но при этом мужественные. Он был похож на кинозвезду. На сорокалетнего героя-любовника.
— Добрый день, сэр. Чем я могу вам помочь? — Сюсан постаралась улыбнуться как можно шире.
— Здрасте. — Голос у блондина оказался низким, бархатистым. — Мне говорили, что в этом филиале самые красивые служащие. Вижу, так оно и есть.
Сюсан покраснела, опустила глаза. Ей стало невыразимо приятно.
— Солнышко, окажите мне любезность…
Сюсан снова подняла голову. Неужели клиент намерен сделать ей непристойное предложение?
— Конечно, сэр. Все, что угодно!
— Ах, какие опасные слова, солнышко! Очень опасные слова. — Блондин многозначительно улыбнулся.
Сюсан хихикнула и покраснела еще гуще.
— То, что вы имели в виду, оставим на потом. А пока, пожалуйста, возьмите вон тот мешок для денег и набейте его купюрами — по пятьдесят рандов и выше. У меня под курткой моя верная пушечка. — Он слегка отвернул полу куртки. Сюсан увидела рукоятку пистолета. — Ее мне очень не хочется доставать. Но ты вроде бы девочка красивая и умная. Если быстро мне поможешь, я уйду, и ничего плохого не случится. — Он по-прежнему говорил спокойно, светским тоном.
Сюсан растерянно посмотрела на него. Может быть, симпатичный клиент просто шутит? Но блондин не улыбался.
— Вы серьезно?!
— Конечно, солнышко.
— Господи боже!
— Да, солнышко, клади купюры покрупнее.
У Сюсан затряслись руки. Она вспомнила, как их инструктировали: «Тревожная кнопка находится под столом. Нажмите ее». Ноги сделались ватными. Руки механически взяли мешок для денег. Она выдвинула ящик, начала перекладывать купюры в мешок. «Нажмите кнопку».
— У тебя отличные духи. Как называются? — светским тоном осведомился блондин.
— «Тайна королевы». — Сюсан снова покраснела, несмотря ни на что. Купюры по пятьдесят закончились. Она протянула грабителю мешок. «Нажмите кнопку»…
— Ты просто умница. Спасибо! Передай мужу, чтобы глаз с тебя не спускал. Иначе тебя кто-нибудь похитит. — Вор широко улыбнулся, схватил мешок и вышел. Когда он толкнул стеклянную дверь, Сюсан Плос ван Амстел нажала тревожную кнопку носком ноги.
— Скорее всего, он был в парике, но мы все равно сделаем фоторобот, — говорил Матт трем репортерам. Он лично вел дело об ограблении «Премьера», потому что его подчиненных бросили на другие дела: бездомный, напившись денатурата, поджег подружку; в Бракенфелле вооруженные преступники ограбили рыбный магазин; в Митчеллз-Плейне тринадцатилетнюю девочку изнасиловали четырнадцать бандитов.
— Он взял всего семь тысяч рандов. Должно быть, непрофессионал, — заметила репортер «Аргуса», посасывая кончик шариковой ручки.
Яуберт промолчал. С журналистами проще помалкивать. Он посмотрел сквозь стеклянную дверь на кабинет управляющего, где Сюсан Плос ван Амстел заново пересказывала случившееся толпе клиентов.
— Грабитель по кличке Солнышко. Красивая выйдет статья. Как думаете, капитан, он не остановится? — спросил репортер «Бюргера».
Яуберт пожал плечами.
Больше вопросов не было. Репортеры поблагодарили его, Яуберт попрощался и снова сел. Художник, который должен рисовать фоторобот, уже едет.
Домой он поехал на служебной машине, потому что его могли в любое время дня и ночи вызвать на работу. По пути он заехал в букинистический книжный магазин на Куберг-роуд. В дверях стоял хозяин, Билли Волфардт.
— Здрасте, капитан. Ну, как там поживают убийцы и грабители?
— Как всегда, Билли.
— Получил две книжки Бена Бовы, но, по-моему, они у вас уже есть.
Яуберт прошел в секцию научной фантастики.
— Есть еще новый Уильям Гибсон.
Яуберт пробежал пальцем по корешкам. Билли Волфардт развернулся и зашагал к кассе у дверей. Он знал: с капитаном не поболтаешь.
Яуберт полистал книги Бовы, поставил назад, на полку, взял книгу Гибсона, расплатился, попрощался. Заехал в «Курочку по-кентуккийски», взял еду с собой.
Под входной дверью лежал конверт. Яуберт отнес его на кухню вместе с книжкой и курицей.
Конверт был нежно-голубым, в мелкий цветочек. Яуберт отложил покупки, вынул из ящика нож, вскрыл письмо. Из конверта выпал сложенный пополам надушенный листок бумаги — тоже в цветочек. Запах показался ему знакомым. Яуберт развернул листок. Почерк женский, буквы крупные, закругленные.
Не признаюсь, милый,
В том, чего желаю,
Но в тебе, любимый,
Пламя разжигаю.
Ты меня попробуй,
Ты меня возьми,
Словно яркой бабочке,
Крылья опали.
Стихи не были подписаны. Вместо подписи — духи. Знакомый аромат.
Яуберт присел за стол. Зачем она издевается над ним? Он не хотел повторения вчерашней ночной сцены.
Он перечел нескладные вирши, и в его голове невольно возникло видение. Обнаженная Ивонна Стоффберг предлагает ему свое юное тело, полные округлые груди блестят от пота…
Он выкинул и стихи, и конверт в мусорное ведро и, пробормотав что-то неразборчивое, зашагал к себе в комнату. Только этого ему не хватало! Он просто не выдержит. Он швырнул галстук на кровать, сходил на кухню за книжкой, унес ее в гостиную.
Сосредоточиться оказалось трудно. Кое-как одолев семь страниц, он вынул из мусорного ведра стихи и перечел их, злясь на самого себя.
Может, позвонить ей? Просто чтобы поблагодарить.
Нет!
Трубку может снять ее папаша, а он не хочет выяснять отношения.
Просто сказать: «Спасибо».
Он думал, что плотские желания давно отмерли в нем. Во всяком случае, так ему казалось всего сутки назад.
Зазвонил телефон. Яуберт вздрогнул от неожиданности, встал, пошел в спальню.
— Яуберт.
— Капитан, вас срочно вызывают в Ньюландз. Возле отеля «Холидей-Инн» была перестрелка. Убит белый мужчина.
— Еду.
Вторым детективом, не поставившим крест на Матте Яуберте, был сержант Бенни Гриссел. Несмотря на свой цинизм, Гриссел пил как сапожник. Он отлично понимал, почему Яуберт охладел к работе. Гриссел знал: если сотрудник отдела убийств и ограблений надломился, значит, в его жизни произошло что-то очень серьезное. Нельзя просто так взять и охладеть к работе, одним из непременных условий которой является ежедневное столкновение со смертью.
Чуть больше года Гриссел наблюдал за тем, как Яуберта все глубже засасывает трясина тоски и жалости к себе… Гриссел сомневался, что капитан сумеет выбраться из трясины самостоятельно, но говорил себе: лучше уж депрессия, чем бутылка. Уж с чем, с чем, а с бутылкой Бенни Гриссел был хорошо знаком. Спиртное рассеивает мрак. Но оно же толкает в пропасть твоих близких: жену и двоих детей. Они стремятся держаться подальше от сквернослова и пьяницы, который все чаще распускает руки по вечерам…
Нет, Матт Яуберт справлялся со стрессом гораздо достойнее.
Гриссел, мужчина среднего роста, со славянским типом лица, черноволосый, первым прибыл на место происшествия. Его синий костюм был помят, волосы отросли длиннее, чем нужно.
Яуберт протолкался сквозь толпу зевак, поднырнул под желтую ленту, которой полицейские огородили место происшествия, и подошел к Грисселу, беседовавшему с молодым блондином. Труп успели накрыть одеялом; он бесформенной грудой лежал у синевато-стального БМВ.
— Капитан! — Увидев Яуберта, Гриссел улыбнулся. — Познакомьтесь с мистером Мерриком. Он нашел тело и позвонил в участок со стойки портье. — От Гриссела явственно пахло спиртным.
Яуберт посмотрел на Меррика: очки в золотой оправе, редкие усы. Лицо бледное; судя по всему, его только что вырвало. Да, труп — зрелище не из приятных.
— Мистер Меррик — постоялец отеля. Он вышел из машины на стоянке и шел к себе, но заметил тело.
— Просто ужас… Мне стало плохо, — сказал Меррик. — Но надо выполнять свой долг…
Гриссел похлопал Меррика по плечу:
— Пока можете идти. Если вы нам понадобитесь, мы знаем, где вас найти, — произнес он на безупречном английском.
Они с Яубертом подошли к трупу.
— Фотограф уже едет. Еще я вызвал патологоанатома и бригаду из отдела криминалистической экспертизы. Они снимут отпечатки пальцев. Убитый — белый. — Гриссел откинул одеяло.
