Иржи хотелось смеяться. Ему всего 25 лет. Он занимается делом своей мечты. Все указывает на то, что его карьера приближается к вершине. Он криминальный телерепортер, который может стать звездой журналистики. Он может получить свою программу, прежде чем ему исполнится тридцать. У него нет постоянных отношений с женщинами, но он не испытывает недостатка в них и выбирает сам. На данном этапе Иржи не хочет ничем себя связывать. Он может флиртовать, искать приключения, наслаждаться их разнообразием и вариациями. Возможно, через несколько лет он успокоится и остепенится, когда найдет подходящую ему, интересную и будоражащую кровь женщину…
Иржи Гашек всецело жил мечтой и берег каждый ее миг. Он не был уверен, заслужил ли такое свое положение и такую жизнь, но извиняться за это ни перед кем не будет.
Будучи самым младшим из пятерых детей своей семьи, Иржи научился стоять на своем и хватать конфетки, когда ему их протягивали. Уже в школе он заметил, что хоть и не самый талантливый в классе, зато любознательный и умеет определить для себя именно те знания, которые помогут ему продвинуться. Иногда эти знания были такими, что шли на пользу ему и во вред другим. Иржи узнал об отношениях учителя истории и учительницы математики, поначалу замечая скрытые намеки, а позже – открыв дверь в копировальную комнату с ксероксом в плохую для них и хорошую для себя минуту. Не колеблясь ни секунды, он потребовал хороших оценок как по истории, так и по математике – и, конечно, получил их.
Верные знания открывали двери, которые ранее были закрытыми. Очень скоро Иржи догадался, что обладает особым нюхом, который можно назвать чутьем на новости и даже на сенсации. И решил стать журналистом.
Иржи ясно ощутил в себе то, что было у него пока еще лишь в зачатке. Но он почувствовал, что увлечен этим до самых пяток. И знал, что со временем это может стать большим делом. Прорывом. Его имя и лицо запомнят.
Это должно быть нечто совсем иное – не скучная новостная обязаловка о правительственных демонстрациях, о влиянии кризиса евро на жизнь простых людей, о росте цен на продукты питания и ошибках в реставрировании старых зданий. Конечно, Иржи всегда делал то, о чем его просили, в том числе и это. Он пытался быть аккуратным, творческим, иметь свой взгляд на вещи, который еще никто до него не предлагал. Но ничем прочим он не был так искренне и пылко увлечен, как этим.
Это глобально. Это трогательно и гуманно. Это ужасно и достойно разоблачения.
Иржи не был идеалистом. Он полагал, что им движет жажда знания, а кроме того, желание докопаться до сути и стать героем. Он – не те вкалывающие на заднем плане рабочие крысы, которым для самоудовлетворения достаточно того, что тайное становится явным. Он хочет быть на виду. Хочет себе почестей. Люди хорошенько запомнят как его имя и лицо, так и разоблачительные новости его производства. По его мнению, правда и репутация не противоречат друг другу. Это две стороны одной медали. Расскажи правду – и это поднимет репутацию. Хочешь иметь хорошую репутацию – честно работай.
Сейчас Иржи первый раз в жизни делал действительно значимый и привлекательный для публики репортаж. Он проводил месяцы за изучением церковных книг и метрических свидетельств. Он снова и снова читал и перечитывал полицейские отчеты, искал зацепки и ошибки. Кроме того, брал интервью у людей, которые находились в состоянии такого ужаса, что не хотели показываться на людях. Иржи осознавал, что в его руках находится материал, которому суждено быть бомбой, и именно поэтому он столь опасный и ценный.
«От Бога», – сказал бы кто-нибудь. «От дьявола», – говорит Иржи.
Сейчас у него на руках такое… Так что ему надо проникнуть еще ближе к эпицентру тьмы, совсем близко. Нужно заполучить интервьируемого, который согласится говорить перед камерой, пусть даже прячась и анонимно, пусть даже голос его будет изменен. Нужно увидеть все своими глазами.
Изнуряющая и угрожающая жара. Чувствуется, что скоро грянет буря, гроза; но пока что ни одного признака этого на небе нет.
Иржи немного размял руки, надел пиджак и набросил на плечи пахнущий новым, стильный черный рюкзак, в котором лежали малюсенький ноутбук и обычные принадлежности для записи. Он уже твердо запомнил, что в общении с любым интервьюируемым маленький блокнотик и ручка в достаточной степени создают атмосферу непринужденности и доверия. Стук клавиш ноутбука отдаляет собеседника. Надо уметь по-настоящему присутствовать. Не навязываться, не давить. Важно уметь спокойно слушать, задавать правильные вопросы и быть заинтересованным, но не надоедливым.
Правила хорошего интервью во многом такие же, как во флирте.
Иржи заметил, что мурлычет ужасно въедающуюся песенку Карли Рэй Джепсен[15].
Hey, I just met you, and this is crazy. But here’s my number, so call me, maybe…[16]
После работы можно пойти посидеть в каком-нибудь открытом ресторанчике. Дать ледяному пиву пролиться в горло, поглазеть на кокетливых туристок и выяснить, что они смогут рассказать при использовании правильной техники интервью. Иржи обещал себе, что поступит так, если получится осуществить задуманное.
Правила обеспечивают безопасность. Правила создают дом. Правила строят семейный быт. Без правил мы в какой-то мере лишь дрожащие от желания существа, которых ведут за собой тьма и хаос.
Поэтому нам нужны правила. Они – залог нашей безопасности.
Самое важное правило: Семья – это святое. Дела Семьи – это святое. Дела Семьи не относятся ни к кому, кроме членов Семьи. Поэтому о них нельзя рассказывать. О них надо молчать. Если кто-то попытается расспросить о внутренних делах Семьи, ему нельзя ничего отвечать.
Таким образом, мы все знаем: если кто-то нарушит самое важное правило и святость Семьи, это нельзя оставить безнаказанно. Мы заставим замолчать любого, кто слишком много говорит. Мы заглушим его слова, которые могут замарать святую белизну Семьи.
Если кто-то заговорит, мы все будем в опасности.
Желание одного никогда не может быть выше желания Семьи.
Перед следующей тренировкой по бегу было бы неплохо узнать, в чем тут замес, – сказала Белоснежка.
Белоснежка думала, что сможет привыкнуть к этому виду, и он будет цеплять ее с каждым разом все меньше и меньше, но оказалась не права. Прага с высоты птичьего полета роскошна. Естественно, самый красивый вид – это всегда вид сверху, простирающийся до горизонта. Белоснежка мечтала в будущем жить в такой квартире, окна которой смотрят на город свысока. Но на какой город, еще не решила. За время, проведенное в Праге, ей стало еще яснее, что этот город не обязательно должен быть в Финляндии. Центральная Европа даже более соблазнительна. Улицы дышат историей. Шагается по ним спокойнее. В большой массе людей проще раствориться и спрятаться.
Вышеградский замок, по мнению Белоснежки, являлся одним из самых красивых мест Праги. Поэтому ей было ни капельки не жалко, что Зеленка предложила встретиться здесь. Вершина не привлекает сюда туристов такими толпами, как центр и старый город. Гул транспорта сюда не доходит. Спокойно, тепло и красиво.
Белоснежка уселась на согретую солнцем деревянную скамейку и как следует наполнила легкие кислородом. Закрыла глаза. Можно ненадолго приостановить время, взять тайм-аут. Можно просто находиться здесь, посреди лета, не тоскуя ни по чему и в данный момент ни по кому; мысли в полном порядке. Эмоции могут свободно скользить, не завися друг от друга. День переходит в вечер, а вечер – в ночь. Белоснежка могла бы ненадолго уснуть и, проснувшись, вновь любоваться пейзажем, который никогда не наскучит глазу и в котором всегда найдется что-то новенькое.
Она почувствовала Зеленку, прежде чем та что-то сказала, прежде чем на песчаной дорожке послышался шорох ее шагов. Она пахла той же смесью запахов, что и вчера, но сейчас в нем появился какой-то новый резковатый оттенок. Запах пота? Да, и он тоже, но в такие жаркие дни пот стекает быстро, поэтому его запах не настолько силен. Это было что-то другое.
От Зеленки пахло страхом.
Она села рядом с Белоснежкой. Та немного посидела с закрытыми глазами, а Зеленка ничего не говорила. Белоснежка пыталась понять свои ощущения. Чувствует ли она, что сидит рядом со своей сестрой? Достаточно ли знаком ей этот человек? Легко ли и естественно сидеть рядом в тишине?
Нет.
Зеленка испугана, она вся на нервах. Белоснежка тоже напряжена, но она знала, что из ее взбаламученных чувств пока рано делать выводы. Это всего лишь вторая их встреча. Белоснежка не верила в то, что генетическое родство можно почувствовать. На самом деле они всего лишь два чужих друг другу человека.
В жизни Белоснежки был только один человек, который стал знакомым и близким ей так быстро, что она даже не успела этому удивиться.
