Сама работа — подледный промышленный дайвинг — также таила в себе немало опасностей, но опять-таки не более серьезных, чем прежние задания, выполняя которые, Халли приходилось совершать погружения и в пещерах, подобных обширному Мексиканскому лабиринту, и в глубоких проемах, где тоже существовала опасность биологического заражения. Достаточно вспомнить хотя бы эти два эпизода. Нет, дело не в задании.
Барнард ведь знал, куда направляет ее, и знал, что она там будет делать. То, что он поручает ей такую необычную работу, хотя и не делало его счастливым, но все-таки вселяло в душу уверенность, что и само задание, и место, где его придется выполнять, ей по плечу. И только спустя некоторое время директор БАРДА понял, что тревожное состояние не связано ни с местом, куда направилась Халли, ни с порученным ей заданием.
Он припомнил свой звонок директору Центра.
Лорейн Харрис получила ученую степень в университете Тулейна и все еще сохраняла сочный и певучий луизианский акцент. О чем бы она ни говорила, Барнард готов был слушать ее хоть целый день, получая удовольствие от звучания ее голоса.
— Я хотел спросить вас об Эмили Дьюрант, — сказал он.
— Она была научным работником и, к сожалению, умерла, — напомнила Харрис.
— Все правильно. Когда вы рассказывали мне об Эмили, я, насколько помнится, не спросил, как именно она умерла. Возможно, вам об этом известно из каких-либо источников?
Даже если Лорейн Харрис и нашла его вопрос странным, по ее тону это было незаметно.
— Я обратилась с этим вопросом в ННФ.
— И что они ответили?
— «Простите, эта информация недоступна». Буквально это я и услышала.
— И вам это не кажется… — Барнард сделал паузу, подыскивая нужное слово, — необычным?
— Разве что только отчасти. Но мой запрос исходил не от официального лица и не от ближайшего родственника. Да они и сами могли не знать этого.
В этом была доля правды. Связь с Вашингтоном была сложной и сопряженной с не меньшей, чем японская чайная церемония, уймой условностей. Лорейн тогда описала лишь одно из негласных правил. Если кто-то сказал, что информация недоступна, необходимо отступить и изменить тактику. Лобовой штурм этого ведомства редко приносит результаты. Куда лучше найти и использовать какую-либо брешь в обороне или прореху на фланге.
Они распрощались, и Барнард устремил пристальный взгляд в окно, перед которым сидел. Вид из окна кабинета нельзя было назвать красочным: обширная парковка, почти пустая на исходе дня пятницы. Ее окружали опустевшие здания и склады, за ними виднелись ласкающие взор зеленые леса. Но сейчас в Вашингтоне стояла обычная зимняя погода, и вместо леса директор БАРДА видел только завесу серого смога.
Он вдруг обратил внимание на большую скрепку для бумаги, которую вертел в пальцах и разгибал, пока говорил по телефону. Отложив ее в сторону, Барнард взял белую пеньковую трубку, которую не раскуривал целых шестнадцать лет, а затем отложил и ее. Сосредоточенно глядя на чистый листок бумаги в блокноте, лежащем на столе справа, взял авторучку, торчащую из блокнотной петли, и написал одно слово:
«Бауман».
Поставил в конце слова вопросительный знак:
«Бауман?»
«Пока еще нет, — подумал Барнард. — Подожду, вдруг Халли позвонит. Но не слишком долго».
— Спасибо за заботу. Я и правда чувствую себя неважно, — сказала Халли Грейтеру. — Да это и неудивительно, ведь мне придется провести здесь всего четыре дня и четыре ночи, а я не могу припомнить, когда по-настоящему спала в последний раз. Впрочем, не волнуйтесь. Мне приходилось бывать в горах на высоте двадцать четыре тысячи футов и спускаться в пещеры глубиной почти в две мили.
Начальник станции ухмыльнулся.
— Вы находите это забавным?
— Здесь нам приходится совершать бессчетное количество восхождений, и каждое имеет свои особенности. «Я одолел восхождение на Рамдудл» или еще на что-то, — передразнил Грейдер кого-то и покачал головой. — Ну сколько вы находитесь на покоренной вами вершине? Неделю-две? И что там, лютый мороз и скорость ветра — пятьдесят-шестьдесят узлов? А на полюсе люди находятся по году. А средняя температура зимой здесь сто пять градусов ниже нуля. Ураганные ветры со скоростью в сотню узлов дуют, не ослабевая, неделями. Расселины в ледниках такие, что в них легко может въехать локомотив. Так что, да, меня забавляет невежество типичного фунджиса.
Халли спокойно ждала продолжения, понимая, что Зак рисуется перед новичком и наслаждается ситуацией.
— Поверьте, вы почувствуете себя еще хуже, — продолжал он. — Здесь проявляется некий симптом, называемый синдромом Т-3. Ваша щитовидная железа сжимается, словно усыхает. Память отказывает. Случаются приступы буйства. Некоторые люди начинают галлюцинировать.
— Нечто похожее происходит в глубоких пещерах. Там подобное состояние называют «вознесением». Это…
— Помните фильм «Сияние»? Где Николсон начинает преследовать свое семейство, бегая за ними с топором.
— И что?
— Это и есть синдром Т-3. Вам, очевидно, не придется пробыть здесь достаточно долго, чтобы стать свидетелем тяжелого обострения. Но подобное наблюдали многие. Ну это для сведения.
Халли хотела еще что-то сказать. А может, и о чем-то спросить. Но о чем? Неразбериха, возникающая в голове на большой высоте, ведет к помутнению сознания. Надо выиграть время. Указав кивком головы на три стоящие в рамках на столе фотографии молодых людей в белой военно-морской форме, она спросила:
— Ваши сыновья?
— Нет.
Девушка снова стала ждать.
Зак тоже взял паузу. Да черт с ним, с этим разговором, в самом-то деле.
— Вам наверняка уже известно, — сказала Халли, — но как бы для протокола повторю: я временно откомандирована сюда Ведомством по развитию и продвижению передовых биомедицинских исследований, БАРДА, являющегося одной из структур Центра контроля заболеваний в Вашингтоне. По согласованию с Национальным научным фондом и для оказания помощи доктору… хм… — Как же, черт возьми, его фамилия? Язык сломаешь.
— Фидо Муктаподхай, — подсказал Грейтер. — Мук-та-пóд-хай. Но все называют его Фидо по вполне понятным причинам.
— Все верно. Для оказания помощи в завершении его исследовательского проекта. Центр контроля заболеваний срочно послал меня сюда. Мне сказали, что Фидо и Эмили Дьюрант вместе изучали образцы льда из глубоких слоев и обнаружили нечто необычное. Они были вынуждены спешно закончить работы до начала зимовки.
— И у них оставался какой-то нерешенный вопрос?
— А вам известны подробности об их исследованиях?
— Нет. Но более важно то, что вы не были проинструктированы относительно этого места.
— Я разговаривала с…
— Вы не прошли мой инструктаж.
— Может это дело подождать, пока я хоть чуточку посплю?
— Объясняю коротко и просто. Здесь командую я. Я как капитан на судне. Могу на вас жениться, а могу и продать вас. Единственным законом на полюсе являются ПВРС, а я привожу их в жизнь.
— ПВРС?
— А вы что, не читали об этом в инструкциях перед приездом сюда?
— Никто не давал мне никаких инструкций.
— Господи боже мой! ПВРС — это «Правила внутреннего распорядка станции». Им необходимо следовать неукоснительно. Их несоблюдение приводит людей к травмам и несчастьям. А то и к смерти. Ясно?
Халли молча кивнула. Она предпочитала на удар отвечать ударом — по возможности, более сильным, чем полученный. Это качество она унаследовала не только от своего отца-солдата, но и от матери, которая была инструктором верховой езды. Взросление в окружении двух старших братьев только отточило этот навык. И вот теперь, стоя в затхлом вонючем кабинете, полусонная и донельзя раздраженная, Халли считала невозможным не ответить на брошенный вызов… Да будь она проклята, эта неведомая земля!
Но тут Грейтер решил, очевидно, немного ее взбодрить. Открыв ящик письменного стола, он вынул черный кожаный чехол для удостоверения и пистолет, в котором она опознала полуавтоматический «ЗИГ-Зауэр». Не отрывая глаз от Халли, он открыл чехол и продемонстрировал латунную эмблему в форме звездочки, затем поместил его на стол, положив рядом пистолет дулом в сторону.
«Может, он собирается покрутить пистолет на манер «бутылочки»?» — подумала Лиленд, но тут же признала эту мысль безумной. «Будь же серьезной, — приказала она себе. — Он просто хочет посмотреть, как я реагирую на оружие».
— Вам необходимо усвоить кое-что еще, — сказал Зак. — Начальник станции по положению считается помощником федерального маршала США. Я принял присягу и прошел соответствующую подготовку. А значит, здесь я и есть закон. Понимайте это буквально.
Сильнейшая усталость похожа на опьянение — она снимает ограничения и провоцирует на шалости, Халли. Слова вырвались сами собой:
