В течение следующих двух лет они продолжали встречаться — в Санкт-Петербурге, Атланте, Париже и Гонконге — всякий раз под эгидой официальных совещаний. И каждый раз Смит замечал, что Данко становится все беспокойнее. Он не употреблял алкоголь, но время от времени ронял бессвязные замечания о двуличии своих командиров. Россия, намекал он, нарушает свои договоренности с США и всем миром. С шумом и помпой сокращая запасы биологического оружия, страна одновременно продолжала интенсивно заниматься научными исследованиями в этой области. Российские специалисты и инженеры исчезали, с тем чтобы появиться где-нибудь в Китае, Индии или Ираке, где на них был большой спрос и где их ждали неограниченные финансовые средства.
Свойства человеческих душ всегда интересовали Смита. После очередного неохотного признания Данко он сказал ему: “Мы могли бы вместе поработать над этим, Юрий. Если, конечно, хотите”.
Реакция Данко была чем-то сходна с поведением кающегося, который наконец-то сбросил с себя тяжкий груз грехов. Он согласился поставлять Смиту информацию, которой, как он считал, должны располагать Соединенные Штаты. Данко выдвинул лишь два условия. Во-первых, он будет иметь дело только со Смитом и не станет встречаться с представителями разведывательных органов США. Во-вторых, он взял со Смита слово, что тот позаботится о его семье, если с ним что-нибудь стрясется.
“Тебе нечего бояться, Юрий, — сказал тогда Смит. — Ты умрешь в своей постели, окруженный внуками”.
Вглядываясь в толпу, устремившуюся во Дворец Дожей, Смит вспомнил эти свои слова. Тогда он произнес их вполне искренне. Но теперь, когда Данко опаздывал уже на сутки, они жгли ему язык.
С другой стороны, ты никогда не упоминал о Клейне, как и о том, что у тебя есть связи в Америке, —размышлял Смит. — В чем дело, Юрий? И кто для тебя Клейн— козырь, оставленный про запас?
Все новые люди прибывали на гондолах и катерах, которые причаливали к пирсам напротив знаменитых львов площади Св. Марка. Смит рассматривал их всех — юные парочки, взявшиеся за руки, отцы и матери, хлопотавшие над своими детьми, туристические группы, толпившиеся вокруг экскурсоводов, которые перекрикивали друг друга на десятке языков. Смит держал газету на уровне глаз, но его взор непрестанно перебегал с одного возбужденного лица на другое, ища то, которое ему было нужно.
Где ты, Юрий? Какое ужасное открытие ты совершил, если оно заставило тебя нарушить завесу тайны и пискнуть своей жизнью, чтобы вывезти сведения за границу?
Вопросы терзали Смита. Связь с Данко прервалась, и ответов не было. По мнению Клейна, русский должен был пересечь полыхающую войной Югославию, скрываясь в хаосе, охватившем регион, пока не достигнет побережья. Там он найдет судно, которое доставит его через Адриатику в Венецию.
Только доберись сюда, и ты будешь в безопасности.В венецианском аэропорту Марко Поло ждал наготове “Гольфстрим”; у причала рядом с дворцом делле Приджиони на канале Рио де Палаццо стоял быстроходный катер. Смит мог доставить Данко на борт катера через три минуты после того, как обнаружил бы его. Через час они уже были бы в воздухе. Где ты?
Смит потянулся к чашке с кофе, когда в боковом поле его зрения мелькнул тучный мужчина, пробиравшийся вдоль туристической группы. Быть может, он входил в ее состав, быть может, нет. На нем были нейлоновый дождевик и шапочка для гольфа. Лицо мужчины закрывали густая борода и большие солнцезащитные очки. Однако в его облике было нечто примечательное.
Смит продолжал присматриваться и наконец понял, что именно. Мужчина чуть заметно припадал на левую ногу. Юрий Данко родился с левой ногой на два сантиметра короче, чем правая. Даже башмак на утолщенной подошве не мог полностью скрыть его хромоту. Смит повернул кресло и чуть опустил газету, следя за перемещениями Данко. Русский весьма ловко прикрывался туристами, двигаясь вместе с ними так, что его можно было принять за члена группы, но и не приближаясь вплотную, чтобы не привлечь внимание ее руководителя.
Группа медленно отвернула от базилики Св. Марка и двинулась к Дворцу Дожей. Менее чем через минуту она поравнялась с первыми рядами столиков и кресел “Флорентийского кафе”. Несколько туристов отделились от группы, направляясь к закусочной соседнего заведения. Когда они проходили мимо Смита, тот даже не шевельнулся. И только при появлении Данко он вскинул глаза.
— За моим столиком есть свободное место.
Данко повернулся, явно узнав его голос.
— Джон?
— Это я, Юрий. Садись.
Русский опустился в кресло. На его лице застыла ошеломленное выражение.
— Но мистер Клейн... Он послал тебя!Значит, ты работаешь на...
— Здесь не место для подобных разговоров. Но ты не ошибся. Я приехал за тобой.
Покачав головой, Данко окликнул проходящего мимо официанта и заказал кофе, потом вынул сигарету и закурил. Смит отметил, что даже борода не может скрыть, каким худым и изможденным стало его лицо. Пальцы, разжигавшие сигарету, тряслись.
— До сих пор не могу поверить, что ты...
— Юрий!
— Все в порядке, Джон. За мной не следили. Я не привел за собой хвост. — Данко откинулся на спинку кресла и посмотрел на пианиста. — Восхитительно, не правда ли? Я говорю о музыке.
Смит подался вперед.
— Ты хорошо себя чувствуешь?
Данко кивнул.
— Я в порядке. Добраться сюда было нелегко, но... — Официант принес кофе, и он выдержал паузу. — В Югославии мне пришлось довольно трудно. Сербы превратились в толпу параноиков. У меня был украинский паспорт, но даже в нем проверяли каждую букву.
Стараясь удержать в узде сотни вопросов, готовых сорваться с языка, Смит сосредоточился на своих дальнейших действиях.
— Ты не хочешь сказать или передать мне что-нибудь прямо сейчас?
Казалось, Данко не слышит его. Он смотрел на двух карабинеров — итальянских стражей порядка, — медленно пробиравшихся через толпу туристов. У обоих карабинеров висел на шее автомат.
— Слишком много полиции... — пробормотал Данко.
— Выходной день, — объяснил Смит. — В такое время полиция отряжает дополнительные патрули...
— Я должен кое-что сообщить мистеру Клейну, — сказал Данко. — Они собираются сделать такое... мне даже трудно в это поверить. Это безумие!
— Что именно сделать? — осведомился Смит, пытаясь следить за своим голосом. — И кто эти “они”?
Данко нервно огляделся.
— Ты все подготовил? Сумеешь увезти меня отсюда?
— Можем отправляться в путь прямо сейчас.
Сунув руку в карман за бумажником, Смит заметил двух карабинеров, шагавших среди столиков. Один из них пошутил, другой рассмеялся, указывая на закусочную.
— Джон!
Короткий вопль Данко заглушила громкая очередь, выпущенная в упор. Миновав столик Данко и Смита, карабинеры развернулись, из стволов их автоматов брызнуло смертоносное пламя, пронизывая тело Данко.
Энергия выстрелов была такова, что пули отбросили русского на спинку кресла и повалили навзничь.
Не успев до конца осознать происходящее, Смит метнулся в сторону платформы с роялем. Вокруг него пули вспарывали землю и дерево. Пианист совершил роковую ошибку, попытавшись встать на ноги. Автоматные очереди разорвали его пополам. Томительно тянулись секунды. Смиту было трудно поверить, что убийцы действуют совершенно безнаказанно столь долгое время. Он лишь сообразил, что рояль, глянцевый черный корпус и белые клавиши которого были разбиты в щепы, спас ему жизнь, поглотив энергию очередей, выпущенных из армейского оружия.
Убийцы были профессионалами: они понимали, что задерживаться дольше нельзя. Спрятавшись за опрокинутым столиком, они сняли полицейские куртки. Под ними оказались серо-коричневые плащи. Из карманов появились рыбацкие шапочки. Воспользовавшись замешательством, воцарившимся среди зевак, убийцы метнулись к зданию кафе. Вбегая в дверь, один из них крикнул:
— Они расстреливают всех подряд! Ради всего святого, вызовите карабинеров!
Смит поднял голову в тот самый миг, когда убийцы смешались с визжащей толпой завсегдатаев. Он оглянулся на Данко, лежавшего на спине. Его грудь была разорвана выстрелами. Смит, утробно рыча, выскочил из-за платформы и, действуя локтями, пробился к кафе. Толпа отнесла его в сторону служебного входа и аллеи, проходившей позади здания. Хватая ртом воздух, Смит лихорадочно осматривался по сторонам. Слева мелькнула серая шапочка, скрываясь за углом.
Убийцы отлично знали местность. Они пробежали по двум петляющим аллеям и оказались на берегу узкого канала, в котором покачивалась гондола, привязанная к столбику. Один из преступников прыгнул внутрь и схватил весло, другой отвязал веревку. Секунду спустя они уже мчались по каналу.
Тот, что был с веслом, прекратил грести, чтобы зажечь сигарету.
