Даже если вам по долгу службы едва ли не ежедневно приходится иметь дело с убийствами, словосочетание «серийный убийца» невозможно произнести без содрогания. Интересно, известно ли это самому преступнику? Что, если ему даже нравится? Или же он настолько замкнут в своем тесном кровавом мирке, что ему все равно, что происходит в большом мире? Кейт попадались представители обоих типов. Впрочем, жертвы и тех и других в конечном счете бывали мертвы.
Она отвернулась от своего непосредственного начальника и снова посмотрела на девушку. Интересно, почему их пути с убийцей пересеклись? Эйнджи Ди Марко хмуро покосилась на зеркало. Конлан едва ли не кожей почувствовала исходившее от нее раздражение. Затем девушка взяла со стола толстый фломастер и нарочито медленно колпачком провела туда-сюда вдоль нижней губы. Жест этот выдавал одновременно нетерпение и чувственность.
Сэйбин повернулся к Кейт в профиль, как будто позировал для гравера — то ли на медаль, то ли на памятную монету.
— Кейт, тебе уже приходилось иметь дело с такими случаями в ФБР. Не нужно объяснять, что делать, ты это знаешь лучше нас. Знаешь, чего можно ждать от следствия и от прессы. Возможно даже, ты лично знакома с агентом, которого прислали нам в помощь. В этой ситуации для нас важна каждая мелочь.
— Я изучала жертвы, имела дело с мертвыми, — ответила Конлан. Ей совершенно не нравилась нараставшая в душе с каждой минутой тревога — ни само чувство, ни его источник. — Работать с мертвыми и работать с ребенком — две большие разницы. К тому же, насколько мне известно, мертвые более готовы к сотрудничеству, нежели подростки.
— Ты адвокат свидетелей, — напомнил Роб, в голосе слышались едва ли не слезы. — А она свидетель.
Сэм, который до этого, прислонясь к стене, следил за их препирательствами, улыбнулся Кейт.
— Как говорится, родственников и свидетелей не выбирают. Лично я предпочел бы, чтобы из парка выбежала не эта красотка, а мать Тереза.
— Неправда, — возразила Кейт. — Тогда защита наверняка сослалась бы на то, что у нее катаракта и Альцгеймер, и вообще, как может быть надежным свидетелем тот, кто верит, будто человек способен на третий день подняться из мертвых?
Ковач усмехнулся в усы.
— Ох уж эти пройдохи адвокаты!
— Мать Тереза давно умерла, — задумчиво вставил Роб.
Кейт и Ковач дружно закатили глаза.
Сэйбин прочистил горло и с многозначительным видом посмотрел на часы.
— Хватит тянуть резину. Я бы хотел услышать, что она скажет.
Конлан недоуменно выгнула бровь.
— И вы рассчитываете, что она что-то скажет? Тед, вы слишком много времени проводите у себя в кабинете.
— Скажет, никуда не денется, — зловеще процедил Сэйбин и направился к двери.
Кейт напоследок еще раз посмотрела сквозь стекло и встретилась взглядом с девушкой. Впрочем, она точно знала, что та видеть ее никак не могла. Подросток. С таким же успехом ей могли дать марсианина. Можно подумать, что в ней есть материнская жилка.
Конлан посмотрела на бледное лицо девушки. В нем читались злость, вызов целому миру и опыт, какой, по идее, в ее возрасте еще рановато иметь. И еще страх. Под маской куража, загнанный в самый дальний угол, затаился страх. Кейт не желала признаваться себе, что он поселился и внутри ее тоже. Наверное, именно благодаря этому она узнала и страх в глазах девушки.
В комнате для допросов Эйнджи Ди Марко покосилась на Лиску, которая в этот момент смотрела на часы. Затем, бросив вороватый взгляд в зеркало, взяла со стола ручку и сунула за ворот свитера.
— Ребенок, — пробормотала Кейт и вслед за Сэйбином и Робом шагнула в коридор. — Я в свое время тоже была не подарок.
— Вот и отлично, — отозвался Ковач, придерживая дверь. — Как и она.
Лиска — невысокого роста блондинка, спортивного телосложения и с короткой мальчишеской стрижкой — отошла от стены и устало улыбнулась вошедшим. Вид у нее был как у подсевшей на стероиды феи — по крайней мере, так заявил Ковач, когда дал ей прозвище Динь-Динь, феи из сказки о Питере Пэне.
— Добро пожаловать в наш цирк, — сказала она. — Кому-нибудь сделать кофе?
— Мне и нашей подружке за столом — только, пожалуйста, без кофеина, — мягко сказала Кейт, не сводя глаз с девушки и мысленно пытаясь выработать стратегию поведения.
Сэм уселся на стул и, положив одну руку на пластиковую столешницу, подался вперед: потянулся короткими пальцами за крошками шоколада, что были разбросаны по всему столу наподобие мышиных какашек.
— Кейт, познакомься, это Эйнджи Ди Марко, — произнес он как бы невзначай. — Эйнджи, это Кейт Конлан, специалист по работе с жертвами и свидетелями. Она будет сопровождать твое дело.
— Я вам не дело, — огрызнулась девушка. — А это кто такие?
— Окружной прокурор Тед Сэйбин и Роб Маршалл, из того же отдела, что и Кейт, — Ковач поочередно указал на одного и на другого. Тем временем Тед и Роб заняли места за столом — как раз напротив бесценной, по их мнению, свидетельницы.
Сэйбин сделал свое самое доброжелательное лицо.
— Мы крайне заинтересованы в том, что ты нам скажешь, Эйнджи. Потому что преступник, которого мы ищем, — крайне опасный человек.
— Это вы серьезно? — Девушка снова повернулась к Ковачу. Ее взгляд был обращен к его рту. — Может, дадите закурить?
Ковач вытащил изо рта сигарету и недоуменно посмотрел на нее.
— Черт, — пробормотал он, — и как это меня угораздило. Ведь в этом здании курить нельзя. Наверное, я собирался выйти на улицу.
— Что за дела?! — возмутилась свидетельница. — Меня держат здесь уже с самого утра, и даже закурить нельзя.
С этими словами она откинулась на спинку стула и с вызовом сложила на груди руки. Давно не мытые каштановые волосы были расчесаны на прямой пробор и жирными прядями спадали на плечи. На ресницах лежал толстый слой туши, которая немного размазалась под глазами. Одета она была в выцветшую джинсовую куртку «Кельвин Кляйн», которая раньше принадлежала кому-то по имени Рик. По крайней мере, именно это имя было написано несмываемыми чернилами на левом нагрудном кармане. Хотя в помещении было жарко, куртку с плеч она снимать не стала. Похоже, не хочет выставлять напоказ следы от уколов, подумала Кейт.
— Ради бога, Сэм, дайте ей сигарету, — обратилась к Ковачу Кейт и, подтянув повыше рукава свитера, села на стул рядом с девушкой. — Да и мне заодно, коль на то пошло. Так что, если меня застукают за этим делом, будем отдуваться вдвоем. Кстати, а что нам могут сделать? Не выгонят же с работы! Потому что где они потом найдут новых дураков?
Говоря эти слова, Кейт краем глаза следила за девушкой. Ковач тем временем достал из пачки две сигареты. Ногти девушки были обгрызены по самую мякоть и выкрашены в светло-голубой цвет с металлическим отливом. Когда она потянулась за сигаретой, руки дрожали. Кейт отметила дешевые серебряные колечки на пальцах, а также две довольно грубо выполненные татуировки — крестик рядом с большим пальцем и букву А, перечеркнутую горизонтальной линией. А вот наколка на запястье явно была выполнена рукой профессионала — изящный синий браслет из колючек терновника.
— Надеюсь, Эйнджи, тебя здесь не слишком утомили? — поинтересовалась Кейт, делая затяжку. На вкус сигарета была как сушеное дерьмо. Женщина сама не могла ответить на вопрос, как так получилась, что еще в колледже она пристрастилась к этой гадости. Тогда — чтобы считаться крутой в глазах друзей. Сейчас — чтобы считаться своей в доску.
— Вроде бы нет, — ответила Эйнджи, выпуская к потолку струю дыма. — Мне даже адвоката не дали.
— А зачем тебе адвокат? — отозвался Ковач. — Тебя же ведь ни в чем не обвиняют.
— Тогда почему меня держат в этой вонючей дыре?
— Потому что это очень сложный случай. Например, нам нужно установить, кто ты такая.
— Я уже сказала, кто такая.
Вместо ответа Сэм вытащил из папки удостоверение личности и, сопроводив многозначительным взглядом, протянул Кейт.
— Тебе двадцать один год, — невозмутимо произнесла та, глядя на документ, и стряхнула пепел в пустой стаканчик из-под кофе.
— Там так написано.
— И еще сказано, что ты из Милуоки.
— Была. Потому что уехала.
— Там остались какие-то родственники?
— В живых — никого.
— Извини, я не знала.
— Да ладно вам притворяться.
— А здесь? Здесь есть кто-нибудь? Тетя, дядя, двоюродные братья или сестры, на худой конец, самая далекая родня? Кто угодно, хоть цирковой клоун, кому бы мы могли позвонить и сказать, что ты здесь. Тот, кто бы морально поддержал тебя.
— Нет, я несчастная сирота, — ответила девушка с язвительным смешком. — И на фиг мне сдалась ваша родня, я прекрасно обхожусь без нее.
— Эйнджи, у тебя есть постоянное место жительства? — поинтересовался Ковач. — Ты ведь должна понимать, что произошло. Ты единственная можешь опознать преступника. И мы должны знать, кто ты такая.
