Ознакомительная версия.
Глава 6
Психиатр Эрик Мария Барк сидел, откинувшись на спинку кресла, обтянутого светло-серой овечьей кожей. У него был большой кабинет в доме с покрытыми лаком дубовыми полами и встроенными книжными шкафами. Вилла темного кирпича располагалась в старейшей части Эншеде, к югу от Стокгольма.
Был полдень, но Эрик дежурил ночью, и ему требовалось поспать несколько часов.
Он закрыл глаза. В детстве Беньямин хотел знать, как познакомились мама и папа. Эрик присаживался на край его постели и рассказывал, что бог любви Купидон существует на самом деле. Он живет в облаках – пухлый мальчик с луком в руках.
Однажды летним вечером Купидон посмотрел с небес вниз, на Швецию, и заметил меня, объяснял Эрик сыну. Я как раз был на вечеринке и проталкивался на террасу на крыше, когда Купидон подполз к краю своего облака и пустил стрелу вниз, на землю – в кого придется.
Я расхаживал там, болтал с приятелями, ел арахис, перебросился парой слов с заведующим кафедрой.
Но, когда женщина с соломенными волосами и с бокалом шампанского в руке взглянула мне в глаза, – стрела угодила прямо мне в сердце.
После почти двадцати лет брака Эрик и Симоне все же решили развестись, и в большей степени это решение принадлежало Симоне.
Потянувшись к выключателю, чтобы потушить настольную лампу, Эрик мельком заметил отражение своего усталого лица в зеркальце на книжной полке. Морщины на лбу, складки вдоль щек были глубже, чем обычно. Темные волосы подернулись сединой. Надо бы подстричься. Несколько прядей упали на глаза, и он мотнул головой.
Когда Симоне сказала ему, что встретила Йона, Эрик понял: все кончено. Беньямин воспринял все спокойно и пошучивал, что иметь двух пап – это просто отлично.
Сейчас Беньямину восемнадцать, он живет в Стокгольме в большом доме с Симоне и ее новым мужем, с доставшимися ему в придачу братьями, сестрами и собаками.
На старом курительном столике лежали последние номера «American Journal of Psychiatry» и «Метаморфозы» Овидия, заложенные полупустой упаковкой таблеток.
За освинцованными окнами дождь падал в насыщенную зелень фруктового сада.
Эрик вытащил пачку с лекарством из книги, выдавил в ладонь таблетку снотворного, прикинул, за какое время тело добудет из нее активное вещество, начал подсчитывать снова, потом бросил. Из предосторожности он разломил таблетку по надсечке, сдул с края порошок, чтобы не было горько, и проглотил одну половину.
За окном лил дождь, из динамиков приглушенно доносился «Dear Old Stockholm» Джона Колтрейна.
Химическое тепло от таблетки растеклось по мышцам. Эрик закрыл глаза, наслаждаясь музыкой.
Эрик Мария Барк был дипломированным врачом, психиатром и психотерапевтом, специализировался на терапии травмы и психотерапии катастроф; пять лет он проработал в Уганде, в Красном кресте.
Четыре года Эрик руководил революционным научным проектом в Каролинском институте – групповая терапия глубоким гипнозом. Он был членом Европейской Ассоциации гипноза, многие считали его крупнейшим мировым авторитетом в области клинического гипноза.
Сейчас Эрик входил в маленькую группу, которая разрабатывала методы терапии острой травмы и посттравмы. Группа регулярно помогала полиции и прокуратуре проводить сложные допросы жертв преступлений.
Нередко он использовал гипноз, чтобы свидетель расслабился и смог верно восстановить картину событий.
Через три часа намечена встреча в Каролинском институте; Эрик надеялся поспать до нее.
Не получилось.
Он погрузился в глубокий сон, ему приснилось, что он несет бородатого старика через какой-то тесный дом.
Симоне позвала его из-за закрытой двери – и тут зажужжал телефон. Эрик дернулся и пошарил по курительному столику. Сердце быстро стучало от внезапной тревоги, как бывает, когда человека выдергивают из глубокого расслабления.
– Симоне, – невнятно проговорил он.
– Привет, Симоне… по-моему, тебе пора завязывать с французскими сигаретами, – со свойственной ей лаконичностью пошутила Нелли. – Прости за эти слова, но у тебя голос, как у мужлана.
– Ты почти права, – улыбнулся Эрик. В голове было мутно от снотворного.
Нелли рассмеялась – бодро, звонко.
Нелли Брандт была психологом и коллегой Эрика по спецгруппе в Каролинском институте. Невероятно знающая, она много работала и в то же время много шутила, иногда – чересчур вульгарно.
– Здесь полицейские, они словно рехнулись, – сказала Нелли, и только теперь Эрик понял по ее голосу, как она нервничает.
Он потер глаза, чтобы вернуть зрению резкость, и попытался вникнуть в дело. Нелли рассказывала, как полиция явилась в отделение «скорой помощи» с пациентом в шоковом состоянии.
Эрик прищурился на окно, на улицу. Дождевые капли стекали по стеклу.
– Мы проверили соматический статус, выполнили рутинные процедуры, – говорила Нелли. – Кровь, мочу… состояние печени, почки, щитовидную железу…
– Хорошо.
– Эрик, комиссар особо спрашивала о тебе… Это я виновата. Случайно сказала, что ты лучший.
– Не пытайся подсластить пилюлю. – Эрик медленно, пошатываясь, встал, провел рукой по лицу и, опираясь о мебель, подошел к письменному столу.
– Ты встал, – весело констатировала Нелли.
– Да, но я…
– Тогда я говорю полиции, что ты уже едешь.
Черные носки с запылившейся подошвой лежали под столом вместе с длинным чеком такси и зарядным устройством для телефона. Эрик нагнулся за носками – пол поплыл ему навстречу, и Эрик упал бы плашмя, если бы не успел опереться на руку.
Лежавшие под столом предметы слиплись вместе, потом разъехались в двойных кольцах. Резко светились серебристые маркеры в стаканчике.
Эрик потянулся за полупустым стаканом, выпил воды, подумал: надо взять себя в руки.
Больница Каролинского университета – одна из крупнейших в Европе, здесь работают более пятнадцати тысяч врачей. Чуть в стороне от огромного больничного городка расположено психиатрическое отделение. Если смотреть сверху, строение напоминает ладью викингов, но если приближаться к нему через парк, то оно ничем не отличается от прочих построек. Сейчас никотиново-желтая штукатурка фасада еще была влажной после дождя, ржавая вода бежала по водосточным трубам, из подставки для велосипедов торчало переднее колесо с замочком.
Под шинами автомобиля медленно захрустел гравий, когда Эрик свернул на парковку.
Нелли ждала его, стоя на ступеньках с двумя стаканчиками кофе в руках. Эрик не смог удержаться от улыбки, видя ее довольное лицо и наигранно-ленивый взгляд.
Довольно высокая, стройная, с осветленными, безупречно уложенными волосами, со вкусом подкрашенная.
Эрик довольно много общался с Нелли и ее мужем Мартином и за пределами больницы. Нелли можно было бы и не работать – Мартин был главным владельцем «Датаметрикс Нордик»[2].
Увидев, как «БМВ» Эрика заворачивает на парковку, Нелли пошла ему навстречу. Подула на один стаканчик с кофе, осторожно отпила из другого, потом поставила оба на крышу машины и открыла заднюю дверцу.
– Не знаю, в чем там дело, но вид у комиссара озабоченный. – Нелли протянула Эрику стаканчик между сиденьями.
– Спасибо.
– Я объяснила, что мы всегда соблюдаем интересы пациента. – Нелли уселась и захлопнула дверцу – О черт… Прости. Есть салфетки? Я пролила кофе… на твое сиденье.
– Оставь.
– Ты сердишься? Конечно, сердишься.
Аромат кофе наполнил салон; Эрик на секунду закрыл глаза.
– Можно узнать, о чем они говорили?
– У меня не так здорово получается ладить с этой чертовой… я хотела сказать – приятной дамой из полиции.
– Есть что-нибудь, что я должен узнать, прежде чем войду? – Эрик открыл дверцу.
– Я сказала ей, что она может подождать в твоем кабинете и порыться в ящиках.
– Спасибо за кофе… за оба стаканчика. – Эрик вылез из машины одновременно с Нелли.
Заперев дверцу, он сунул ключи в карман, провел рукой по волосам и зашагал к клинике.
– Я пошутила насчет ящиков! – крикнула Нелли ему вдогонку.
Эрик поднялся по ступенькам, повернул направо, вставил карточку в считывающее устройство, набрал код и пошел дальше по коридору, к своему кабинету. Он все еще чувствовал вялость. Надо как можно скорее избавиться от последствий снотворного. Из-за таблеток он засыпал слишком глубоко. Принимать их – все равно что напиваться. Его наркотические сны начинали отдавать клаустрофобией. Вчера Эрику приснились две кошмарные сросшиеся вместе собаки, а неделю назад он уснул здесь, в клинике, и ему снилось что-то про секс с Нелли. Сейчас сон уже почти стерся из памяти, но Нелли в нем стояла на коленях и оставила ему холодный стеклянный шарик.
Мысли рассыпались, когда Эрик увидел комиссара; она сидела в его кресле, положив ноги на корзину для бумаг. Одной рукой гостья обнимала свой огромный живот, в другой держала банку кока-колы. Лоб собран морщинами, подбородок опущен на грудь, дышит полуоткрытым ртом.
Ознакомительная версия.
