Подъезжая в белом «вольво» к главным воротам музея, Кэтрин Соломон была сама не своя.
Охранник улыбнулся:
- Смотрю, вы не футбольная фанатка, мисс Соломон? - Он убавил громкость телевизора, по которому показывали предматчевое шоу.
Кэтрин натянуто улыбнулась:
- Сегодня воскресенье.
- Ах да! У вас же встреча.
- Он здесь? - с тревогой спросила Кэтрин.
Охранник заглянул в бумаги.
- В журнале не отмечался.
- Наверно, я рано приехала.
Кэтрин приветливо махнула охраннику и поехала по извилистому подъездному пути к своему месту на маленькой двухъярусной парковке. Она собрала вещи и напоследок взглянула на себя в зеркало заднего вида - скорее по привычке, чем по необходимости. Кэтрин Соломон унаследовала от предков здоровую средиземноморскую кожу, и даже в пятьдесят лет цвет лица у нее был ровный и смуглый. Она почти не пользовалась косметикой и никогда не укладывала густые черные волосы. У Кэтрин, совсем как у ее старшего брата Питера, были серые глаза и стройное, аристократическое телосложение.
«Вы прямо близнецы», - часто говорили им.
Их отец умер от рака, когда Кэтрин было всего семь лет, и она почти его не помнила. Брат, которому к тому времени исполнилось пятнадцать, начал свое восхождение к статусу семейного патриарха куда раньше, чем ожидалось. Впрочем, он добился этого положения с присущим всем Соломонам достоинством и силой духа. По сей день Питер заботился о Кэтрин так, словно они все еще были детьми.
Поклонники у Кэтрин не переводились, но она так и не вышла замуж. Спутником ее жизни стала наука - она приносила больше радости и удовлетворения, чем любой мужчина. Кэтрин ни о чем не жалела.
Не так давно о выбранной ею области знаний никто не слышал, но в последние годы ноэтика стала открывать новые двери к постижению тайн человеческого разума.
«Наш скрытый потенциал воистину безграничен».
Кэтрин написала две книги о ноэтике и стала ведущей фигурой в этой загадочной области, однако ее последние изыскания, пока не опубликованные, обещали сделать ноэтику темой международных научных дискуссий.
Впрочем, сегодня наука мало волновала Кэтрин. Днем она получила весьма тревожное известие о старшем брате. «Не может быть, не может быть», - мысленно повторяла она всю дорогу.
На улице моросил мелкий дождь. Кэтрин быстро собрала вещи и уже хотела выйти из машины, когда зазвонил мобильник.
Она увидела номер звонившего и перевела дух.
Затем убрала волосы за уши и села поудобнее.
В шести милях от нее Малах шел по коридорам Капитолия, прижимая к уху мобильный телефон.
- Да? - ответила женщина.
- Нам нужно встретиться еще раз, - сказал Малах.
После долгого молчания собеседница поинтересовалась:
- А в чем дело?
- Я кое-что узнал.
- Говорите.
Малах сделал глубокий вдох.
- То, что, по мнению вашего брата, спрятано в Вашингтоне…
- Продолжайте.
- …можно найти.
- Вы хотите сказать… оно существует?! - потрясенно уточнила Кэтрин Соломон.
Малах улыбнулся:
- Порой легенда, выдержавшая испытание временем… выдерживает его не случайно.
- А ближе нельзя подъехать? - неожиданно разволновавшись, спросил Роберт Лэнгдон. Водитель остановил машину на Первой улице, почти в четверти мили от Капитолия.
- Увы, нет, - ответил он. - Национальная безопасность. Машины к достопримечательностям не подпускают. Извините, сэр.
Лэнгдон посмотрел на часы и встревожился: без десяти семь. Их задержали строительные работы вокруг Эспланады, и теперь до выступления оставалось всего десять минут.
- Погода меняется, - сказал водитель, открывая профессору дверь. - Вы бы поторопились. - Лэнгдон вынул бумажник, чтобы дать водителю на чай, но он только отмахнулся. - Тот, кто вас пригласил, уже заплатил щедрые чаевые.
«Как это похоже на Питера», - подумал Лэнгдон, собирая вещи.
- Ну, спасибо большое.
Первые капли дождя начали падать на землю, когда Роберт добрался до площадки, ведущей к новому подземному входу для туристов.
Строительство экскурсионного центра было дорогим и весьма спорным проектом. По словам создателей, подземный город во многом не уступал Диснейленду; галереи, рестораны и конференц-залы занимали в нем более полутора миллионов квадратных футов.
Лэнгдону не терпелось его увидеть, хотя он и не ожидал, что идти придется так долго. Накрапывал дождь, и профессор побежал, скользя по мокрому цементному полу.
«Я одевался для лекции, а не для забега на четыреста футов под дождем!»
Запыхавшись, Лэнгдон подлетел к входу и толкнул вращающиеся двери. Он на минуту остановился в фойе, стряхнул с себя капли дождя, перевел дух, затем посмотрел наверх и замер: перед ним открылся вид на недавно построенный центр.
«Ваша взяла, я поражен».
Такого он совсем не ожидал. Поскольку центр располагался под землей, Лэнгдон шел туда с опаской. В детстве ему пришлось всю ночь просидеть на дне глубокого колодца, и с тех пор он до дрожи боялся закрытых пространств. Однако это подземелье было… воздушным. Легким и просторным.
Обширный стеклянный потолок украшали великолепные световые конструкции, отбрасывающие мягкое сияние на поверхности жемчужного цвета.
При обычных обстоятельствах Лэнгдон любовался бы архитектурой не меньше часа, но до выступления оставалось всего пять минут. Он опустил голову и стремительно пошел через главную галерею к пункту охраны и эскалаторам.
«Успокойся, - мысленно сказал он себе. - Питер знает, что ты в пути. Без тебя не начнут».
На пункте охраны, пока Лэнгдон выкладывал из карманов вещи и снимал свои старые часы, с ним вежливо побеседовал молодой испанец-охранник.
- Микки-Маус? - с неподдельным удивлением спросил он.
Лэнгдон кивнул - ему было не привыкать к подобным вопросам. Коллекционные часы с Микки-Маусом родители подарили ему на девятый день рождения.
- Я ношу их, чтобы не спешить и не относиться к жизни слишком серьезно.
- Похоже, не помогает, - с улыбкой заметил охранник. - Смотрю, вы торопитесь.
Лэнгдон улыбнулся и положил портфель в приемник рентгеновской установки.
- Как пройти в Скульптурный зал?
Охранник махнул в сторону эскалаторов:
- Там будут указатели.
- Спасибо.
Лэнгдон подхватил портфель и поспешил дальше.
На эскалаторе он сделал глубокий вдох и попробовал собраться с мыслями. Сквозь забрызганный дождем стеклянный потолок он взглянул на могучий силуэт подсвеченного капитолийского купола. Поразительное здание! Высоко на крыше, почти в трехстах футах над землей, смотрела в туманную мглу статуя Свободы, похожая на призрачного стража. Вот парадокс - почти двадцатифутовую бронзовую фигуру по частям поднимали и устанавливали на куполе рабы. Об этом секрете Капитолия не рассказывают школьникам на уроках истории.
Все здание, по сути, было кладезем тайн: «ванна-убийца», повинная в смерти вице-президента Генри Уилсона; лестница с несмываемым кровавым пятном, где до сих пор постоянно поскальзываются туристы; замурованная подвальная комната, где в 1930 году рабочие нашли чучело коня генерала Логана.
Впрочем, все эти легенды не так поражают, как слух, будто в Капитолии живет тринадцать привидений. По коридорам якобы бродит дух городского архитектора Пьера Ланфана - ждет уплаты по счету, просроченному двести лет назад. Призрак рабочего, упавшего с купола во время строительства, скитается по залам с ящиком для инструментов. И самое известное привидение, которое неоднократно встречали в подвале, - черный кот, крадущийся по жуткому лабиринту узких проходов и комнат.
Лэнгдон сошел с эскалатора и еще раз взглянул на часы.
«Три минуты».
Следуя указателям, он помчался по широкому коридору к Скульптурному залу, мысленно повторяя вступительные слова. Да, секретарь Питера был прав: тема лекции прекрасно подходила для мероприятия, которое устраивал в Вашингтоне известный масон.
Ни для кого не секрет, что у американской столицы богатая масонская история. Краеугольный камень Капитолия заложил, в строгом согласии с масонскими ритуалами, сам Вашингтон, да и весь город проектировали вольные каменщики - Джордж Вашингтон, Бенджамин Франклин и Пьер Ланфан, - блистательные умы, украсившие новую столицу масонскими символами, проникшими в архитектуру и искусство.
«Каких только безумных идей не отыскивают в этих символах!»
Многие конспирологи утверждают, будто отцы-основатели, масоны, владели тайнами огромной важности, а в расположении улиц Вашингтона сокрыли загадочные послания. Лэнгдон никогда не придавал значения этим домыслам. О масонах ходит столько ложных слухов, что даже у образованных студентов Гарварда складывается весьма искаженное представление о братстве.
В прошлом году в кабинет Лэнгдона ворвался взбудораженный первокурсник. В руках у него была распечатка из Интернета - карта города с отмеченными улицами, образующими различные фигуры: сатанинские пентаграммы, масонские компас и наугольник, голову Бафомета. Рисунок якобы доказывал, что проектировавшие Вашингтон масоны были участниками некоего зловещего мистического заговора.
