– Что ж, я заинтригована, – ответила я. – И о чем же эта история?
– Ага, вот тут-то ваш выход, Оливия. Вы же эксперт по Дафне дю Морье.
– Да ну что вы, – рассмеялась я. Конечно, я знала «Ребекку» вдоль и поперек, но, написав пересказ романа, не стала экспертом в творчестве автора.
– Но вы же знаете «Ребекку» лучше кого бы то ни было?
– В целом, да.
– Вот поэтому вы – идеальный автор для моего проекта.
– Но почему? – Я все еще пребывала в замешательстве и к тому же, против собственной воли, допила весь бокал. В голове плавал туман, меня преследовало неотступное чувство какой-то неправильности, огромной неправильности – хотя это было смешно, потому что передо мной сидел Эш и предлагал мне весь мир на блюдечке, разве это не было прекрасно и совершенно правильно?
– Потому что, Оливия, – наконец произнес Эш, – Дафна дю Морье украла идею романа у моей бабушки.
Глава 6
В биографии, которую я изучала в самолете, Эмилии Эшервуд – бабушке Эша – была посвящена всего одна короткая глава в восемь страниц. Она умерла совсем молодой, тридцати семи лет от роду, когда отцу Эша исполнилось два года. Описание ее смерти поместилось в одно предложение – нечастный случай. И в целом из этих восьми страниц портрет складывался весьма обрывочный: родилась во Франции, во время путешествия по Штатам познакомилась с Генри Эшервудом, вскоре вышла за него замуж и переехала в Калифорнию. Скончалась через семь лет.
Дафна дю Морье украла идею романа у моей бабушки.
Прошлой ночью, вернувшись в отель, я снова и снова прокручивала в голове эти слова. На просьбы объяснить подробнее Эш сказал, что посвятит меня в детали за следующим ужином – на тот раз он собирался приготовить паэлью.
Я не покривила душой – назвать меня экспертом в жизни и творчестве дю Морье можно было с большой натяжкой. Кое-что я, конечно, знала, но с момента написания «Бекки» прошло пять лет, так что, оказавшись в номере, я открыла ноутбук и принялась освежать информацию.
Дафна дю Морье родилась в тысяча девятьсот седьмом году – а значит, они с Эмилией были сверстницами, потому что та родилась в тысяча девятьсот пятом. Средняя из трех дочерей у родителей-актеров, большую часть жизни Дафна прожила в Англии. Однако супруги дю Морье имели французское происхождение, и девочкой Дафна провела какое-то время во Франции. Может, там-то они и пересеклись с Эмилией?
Но гораздо более примечательным было то, что Эш не первый обвинял дю Морье в литературной краже. В конце сороковых против нее выдвинул обвинение сын некоей Эдвины Макдональд, менее известной американской писательницы. Он утверждал, что «Ребекка» – плагиат романа его матери под названием «Слепые окна», но иск в итоге отклонили. Затем сходные обвинения выдвинула автор из Бразилии, Каролина Набукко, чей роман «Преемница» необычайно походил на «Ребекку», а по слухам издатель дю Морье даже купил на него права и отправил на английский перевод за несколько лет до того, как вышла «Ребекка».
Все эти истории мы с Чарли обсуждали, когда мне только пришла мысль пересказать этот роман. Мне казалось немного странным добавлять масла в огонь и так уже горячих споров об интеллектуальной собственности.
«Все сюжеты уже написаны», – уверяла тогда Чарли, отмахиваясь от моих сомнений за бокалом «Совиньон блан». Мне казалось, что я совершу что-то похожее на кражу, если перескажу классический роман, который сама впервые прочитала в пятнадцать лет и с тех пор обожала. «Да и в любом случае, – продолжала Чарли, – разве и сама «Ребекка», и те два романа не пересказ «Джен Эйр»?»
Все сюжеты уже написаны. Эти слова вселили в меня такую тревогу, что я пошла и написала «Бекки», а теперь, освежая в памяти ее содержание, вспоминала слова Эша и ощущала какое-то смутное беспокойство.
На следующее утро я, еще не перестроившись с бостонского времени, проснулась до рассвета и увидела сообщение от Ноя. Он написал в полночь, когда я уже давно спала, охваченная странными тревожными сновидениями. Проморгавшись, я даже отчасти вспомнила жутковатый образ мрачной извилистой дороги, взбирающейся по утесу.
«Привет, Ливви!» Я улыбнулась – Ной единственный так меня звал – и, увидев это обращение, внезапно поняла, насколько соскучилась. «Выпьем завтра утром кофе? У меня лекция в девять. Напиши, где ты остановилась – я заеду после занятий?»
При мысли о кофе в компании Ноя я счастливо вздохнула. Но отвечать было рано – сквозь щель в гардинах мягко просачивался лиловый отсвет, и я решила, что сначала пройдусь по пляжу.
В этот час в Малибу не спалось только мне, и вестибюль под открытым небом, и пляж были тихи и пустынны. Но эта тишина отличалась от той, что окружала меня в бостонской квартире, – эта тишина баюкала, успокаивала. На пляже было сыро и влажно, серый туман льнул к земле до самого горизонта, но я пошла вдоль кромки прибоя, переступая по камням. И впервые за долгое время в моей голове зашевелились ростки творческих идей.
Я шла и шла вперед, поглощенная мыслями об Эмилии Эшервуд, Дафне дю Морье, о безымянной рассказчице «Ребекки», и так задумалась, что осознала, насколько далеко ушла от отеля, только когда на утесе впереди блеснули знакомые окна дома Эша.
Я решила подойти поближе, чтобы понять, как поместье смотрится снизу, с берега. Так дом казался еще больше, настоящий грозный бастион из стекла. Я заметила веранду, на которой мы ужинали прошлым вечером, – там, облокотившись о перила, стояла женщина в белом платье. С такого расстояния я не могла разглядеть ее лицо, но видела длинные вьющиеся каштановые волосы, они развевались в потоках воздуха, поднимавшегося от воды. Мне казалось, что платье у нее полупрозрачное, но наверняка сказать было невозможно. Подружка Эша, которой не спалось, как и мне? Вчера он не упомянул о ней, да и с чего бы?
Я быстро отвернулась и уставилась на волны – мне не хотелось быть пойманной за подглядыванием, пусть даже издали, – но когда повернулась, чтобы отправиться обратно к отелю, то невольно взглянула на веранду снова, и на этот раз она была пуста.
Отрывок из «Жены»
Я расскажу вам, кем на самом деле является мой муж: обманщиком. Фальшивкой. Вам может показаться, что вы его знаете. Вы его видели, восхищались издалека. Он кажется вам прекрасным, совершенством. Преуспевающим и недосягаемым. И вы полагаете, что у меня, его жены, есть все что душе угодно.
Но все в нем – не то, чем кажется. Вы ничего о нем не знаете – так же, как и я.
Так с чего мне начать?
Начну с истории, потом расскажу о воре.
Нет, начну с себя – его жены.
Временами я даже припоминаю, какой была когда-то: свободной, юной, умной и красивой; весь мир принадлежал мне, полный обещаний и возможностей. А теперь я просто жена. И это слово значит все – и ничего.
Поэтому я напишу свою историю. Его историю. Нашу историю.
Я расскажу вам все до того самого момента, когда он убил меня.
Глава 7
– Фешенебельный отель, – заметил Ной, когда я села в его старенькую черную «Хонду», которую помнила еще по колледжу. – Умираю от любопытства – что привело тебя в Лос-Анджелес?
Я рассмеялась, отвечая на его объятие. Я всего лишь села на пассажирское сиденье подзабытой машины – и словно вернулась на десять лет назад, на мгновение вспомнив, каково это – быть счастливой и полной странного чувства, которое называется надеждой.
– Да неважно, почему ты здесь, – я ужасно рад видеть тебя. – Он сгреб мою ладонь и на мгновение сжал ее, потом вернул обе руки на руль и направил машину к шоссе.
