— Разве Володя нас послушается? Обязательно учинит там Мамаево побоище, — вздохнула Татьяна.
— Давайте я пойду с вами, мужчины. Попробую еще раз уговорить Дениса отпустить Шуру, — предложила Марина. — Пообещаю ему, что вы его простите и все забудете. Будто это была просто глупая шутка.
Под весом пистолета, лежащего в кармане, мои брюки начали предательски сползать. Не то, чтобы мои трусы были очень дырявые или, скажем, поехали по шву, но показывать их сейчас дамам было совсем неуместно. Подумают еще, что в такой неподходящий момент я, не приведи Господи, имею в их отношении грязные развратные намерения.
— Благодарю, Марина, но не нужно. Мы как-нибудь уж сами, без твоей помощи, с ними разберемся, — ответил я, стараясь незаметно подтянуть брюки и ища глазами в комнате подтяжки.
— Как хочешь.
— Конечно, лучше было бы, чтобы этим делом занималась милиция. Но боюсь, Денису успеют сообщить, что мы знаем, где они прячут Шуру. Ищи тогда ветра в поле.
— Кто, интересно, сообщит? — спросила она.
— Тот, кто сообщал ему обо всем, что здесь у нас происходит, — сказал я и взглянул сначала на Марину, потом — на Татьяну.
— Вы не беспокойтесь, девочки. Все будет в полном ажуре, — заверил их Гера.
— Ну, что с вами делать? Так и быть, отправляйтесь на свою свалку. Только вы позвоните мне, то есть, нам по мобильному телефону, когда чего-нибудь выяснится. И вообще поддерживайте с нами постоянную связь, — обреченно, с нотками фатализма, произнесла Татьяна. — Если от вас долго не будет никаких известий, то мы вызовем милицию.
Впереди нас, повиливая облезлым хвостом, бежала Жулька. Все это время она терпеливо ждала своих хозяев-бомжей на улице возле дома. И встретила их радостным повизгиванием и счастливым выражением карих глаз. Но это лирика — счастливое выражение собачьих глаз.
Суровая действительность была такова: мы шли по городской свалке.
Когда Басмач говорил, что они с Кастрой едва таскают ноги, то врал самым наглым и бесстыдным образом. Во всяком случае, мы с Герой, утирая пот со лба, с трудом поспевали за ними — настолько шустро и проворно шагали они по тропе, пролегавшей среди нагромождений всевозможного мусора и хлама. При этом Басмач умудрялся давать еще комментарии причудливым видам, что открывались нашему взору в неярком свете уходящего дня. Сюда, дескать, обычно свозят гнилые овощи и фрукты с ближайшего подмосковного рынка. Сюда — бытовой мусор из столичных помойных контейнеров. Сюда — пиратскую аудио и видеопродукцию, предназначенную для уничтожения. Сюда — разную гадость, вроде использованных шприцов и гнойных бинтов из районной больницы. Сюда — трупы домашних животных из ветлечебницы.
Поэтому, помимо основной задачи — освобождения Шуры из плена, наш поход носил еще и чисто познавательную ценность. Правда, лишь для меня. Поскольку Гера не отвлекался на подобные пустяки и был целиком поглощен процессу ходьбы.
Честно сказать, я сам не чувствовал под собой ног и думал, что нашему путешествию не будет конца-края. Но вдруг Басмач сказал, что мы почти на месте. И впрямь, свернув за очередную мусорную неровность, перед нами во всей своей неповторимости предстала сторожка Виктора — осевшее в землю, неказистое строение из бруса, с покатой металлической крышей и дымящей трубой над ней. Вдали виднелся опущенный шлагбаум, преграждавший въезд на свалку. Впрочем, свалка росла и расширялась. Нередко водители выгружали мусор из своих «КамАЗов» и за границами ее официальной территории.
Около сторожки стоял серебристый джин. Мне он был знаком. Однажды я имел сомнительное удовольствие на нем прокатиться.
— Ну вот, господа хорошие, притопали, — негромко, словно по секрету, сообщила Кастра. Остановилась и поправила линялый платок, повязанный на голове.
— Они там, в сторожке. Хобот на отсечение, — произнес Басмач тоном, подразумевающим, что на этом их миссия завершена.
— Нужен нам твой хобот, как рыбе зонтик, — метко заметил я.
— Ладно, оставлю его себе, — не возражал он. — Дым над трубой видите? То-то.
— Дальше вы уж идите одни, — промолвила Кастра.
— Выбываете, значит, из игры? Но спасибо, что хоть не обманули. Довели, куда следует, — поблагодарил я их и посмотрел на Геру. Бесспорно, дорога поубавила в нем сил. Однако отвагой и решимостью он по-прежнему был преисполнен до краев.
— Удачи вам, — напутствовал нас Басмач.
Помахав бомжам рукой, я вдвоем с Герой короткими перебежками, скрываясь за нагромождениями мусора, направился к сторожке. Мы приблизились к ее боковой стороне. К той, у которой не было окон. Немного отдышались и, пригнувшись, пошли вдоль грязного фасада, обращенного на выезд со свалки.
Соблюдая предельную осторожность, я распрямился и заглянул в первое из двух маленьких окон. Но ничего не увидел — окно оказалось плотно задернуто выцветшими занавесками. Второе — тоже. Затем мы поднялись по трем шатким ступенькам на крыльцо и остановились перед входной дверью. Дверь вызвала у меня обоснованное уважение. Сделанная из массива дуба и обитая стальными полосами, она производила впечатление на редкость крепкой и надежной.
Я приложил указательный палец к губам, призывая Геру к молчанию, и медленно потянул дверь за ручку на себя. К моему изумлению, она, жалобно скрипнув, легко приоткрылась. Я приставил ухо к образовавшейся щели. Несомненно, что там внутри кто-то находился. Я попытался уловить отдельные слова, долетавшие до меня. Но напрасно — звуки доносились слишком тихие и приглушенные. К тому же мне мешал Гера. Он настойчиво лез со своим ухом к щели, одновременно с этим почесывая себе спину. Наверное, на нервной почве.
Помолившись, я приотворил шире дверь и проник в крошечную прихожую со сваленной прямо на пол верхней одеждой. Гера, сосредоточенно посапывая, последовал за мной. Потом, собравшись с духом, я решительно вошел в продолговатую комнату с низким потолком и стенами, обклеенными дешевыми обоями.
Взгляд мой сразу же выхватил Шуру, сидевшую на скамье в дальнем углу. После — Дениса, отбившего у меня Марину. Он лежал в свитере и джинсах на кровати у окна, свесив ногу, и вертел в руках мобильный телефон. В комнате находилось еще двое. Один рассматривал за столом картинки в журнале, второй — подкидывал дрова в горящую печку-буржуйку. Это были Алекс и Фролик, парни, совершившие зимой налет на бутик и приезжавшие недавно ко мне в Вихляево за заявлением в милицию. Что, впрочем, не явилось для меня большой неожиданностью. Я узнал их джип, стоящий возле сторожки.
Никто из них не ожидал моего с Герой появления. На миг в комнате повисла гробовая тишина, нарушаемая лишь потрескиванием дров в печке. Затем Шура с громким возгласом вскочила со скамьи и бросилась к нам.
— Володя, родной! Это — ты?! Я так рада! — плача выпалила она и прижалась ко мне. Но тут же отпустила и устремилась к мужу за моей спиной. — Гера! Дай я тебя поцелую! Я знала, что вы меня найдете! Я хотела убежать сама. Но не сумела. Они не спускали с меня глаз. Ни на минуту не оставляли одну.
Между тем Денис тоже пришел в себя. Заковыристо выругался и быстро поднялся с кровати. Отдернул занавески на окне и выглянул во двор — на площадку перед сторожкой.
— Вы одни? — вырвался у него вопрос.
— Естественно. А тебе нужно, чтобы с нами была рота автоматчиков? — спросил я.
— Не нужно мне никаких автоматчиков. Ни роты, ни взвода. Зачем они мне? — усмехнулся он. — Ну и на что же ты, Вова, рассчитываешь?
— Исключительно на ваше благоразумие.
— Похвальная вера в людей. Я перед тобой преклоняюсь. Но о земном. Бабки ты нам принес?
— Нет.
— Досадно. На наше благоразумие ты мог бы надеяться только с бабками в кармане. Причем в размере всей суммы выкупа за эту вашу мадам, — сказал Денис и сделал шаг в нашу сторону. Парни сочли это как приказ к действию. Алекс стал, двигаясь вдоль стены, заходить к нам с левого бока. Его же дружок Фролик, взяв со стула бейсбольную биту, обогнул стол и занял позицию напротив нас.
— Узнаешь, Вован? — с ухмылочкой поинтересовался он и многозначительно покосился на свою биту. — Она, лапочка, соскучилась по твоей тыкве. Желает опять по ней постучать. Тук-тук. Уважим, милую?
— Я полагал, что менты изъяли ее как вещественное доказательство, — заметил я.
— Не-а, не нашли.
— Тогда поздравляю тебя и твою деревяшку.
— И все-таки, Вова, на что ты рассчитывал? Неужели всерьез думал, что мы вас всех троих просто так отпустим? Принесем извинения и отпустим? Нет, голубки, вы заплатите нам все сполна, — заявил Денис. — Еще и со штрафом. За вторжение на чужую территорию.
— Мечтай, приятель, мечтай. И о штрафе, и о том, что вы не отпустите нас, — усмехнулся я. — Попробуй, однако, угадать, на чем строился мой расчет?
