— Нужна, если ты не против.
Я была благодарна папе и Барб, решившим забрать внуков к себе на ночь. Мне не хотелось, чтобы мальчики, досматривающие рождественский фильм, видели детективов и следователей в доме. И как полиция и гробовщик приедут забирать останки Вайолет. Стэн несказанно обрадовался предстоящей ночи у дедушки. В отличие от сдержанного Оскара.
— Это из-за девушки с картины? — поинтересовался старший сын.
Не в первый раз я поразилась тому, что дети обращают внимание на детали вокруг, даже если создается ложное впечатление, что это не так.
— Вроде того, — призналась я. — Но волноваться не о чем. Она жила в нашем доме давным-давно и рисовала картины на стенах.
— С ней случилось что-то плохое? — Мальчик внимательно смотрел на меня.
Я обняла его и погладила по голове.
— Она умерла. Но никто этого не знал. Ее искали. Но теперь мы сделаем так, чтобы все о ней узнали.
Процедура пошла быстрее после того, как мальчики уехали. Мейв осмотрела тело.
— Можно нам прорубить стену еще немного? — спросил один из полицейских.
Я зажмурилась при мысли о беспорядке и грязи, но знала: так нужно, чтобы легче и быстрее вызволить Вайолет и ее картины из каморки. Я убрала записные книжки, компьютер, чтобы уберечь их от кирпичной пыли. Теперь полицейских прибыло больше. Кто-то был в штатском, кто-то с молотками в руках. Я, валясь с ног от усталости и пережитого потрясения, наблюдала, как они пробивали дыру в стене, достаточно большую, чтобы команда специалистов из университета Сассекса, вызванная Мейв, смогла пройти внутрь. Когда они, наконец, приехали, наступила ночь. Их было трое: судебный антрополог по имени доктор Дэвис, похожий на младшего, сумасшедшего брата Луи Теруи17 и два чрезмерно восторженных аспиранта философии. Они провели более часа в студии, запечатлевая на камеры сцену преступления, собирая образцы лохмотьев. Мужчины аккуратно положили Вайолет на доску и осторожно вынесли ее из клетушки, а потом вниз по лестнице.
— Пожалуйста, обращайтесь с ней бережно, — попросила я, когда дверь кузова маленького фургона, куда поместили останки художницы, закрылась.
Доктор Дэвис улыбнулся, убирая челку с глаз:
— Обязательно! Как всегда!
Я верила ему.
В доме наступила неожиданная тишина: ни детективов, ни детей, ни Вайолет. Только я и Бен. Все еще находясь под впечатлением, мы смотрели телевизор, надеясь, что промелькнет сообщение о произошедшем у нас в доме. Но, конечно, было еще рано для таких новостей.
— Пока нет, — сказал Бен. — Но людям будет интересно. Ты должна написать эту историю, Элла.
Я так и сделала.
Глава 64
Наши дни
Шесть месяцев спустя
Элла
Я смотрела на море, наслаждаясь теплом весеннего солнца. Легкий бриз обдувал мои волосы и плечи, приподнимал подол платья. Я заправила непослушные локоны за ухо, разгладила платье на уже явственно проступающем животе. Беременность для меня стала сюрпризом, но я быстро свыклась с мыслью, что теперь нас пятеро. На прошлой неделе мы с Беном узнали, что новый член семьи — девочка. Я хотела назвать ее Вайолет. Почувствовав движение внутри живота, я улыбнулась и прошептала:
— Привет, малышка Вайолет. Твое имя принадлежало удивительной леди.
Я посмотрела на часы. Есть еще несколько минут до начала. Сегодня состоится что-то вроде праздника. Если можно так назвать церемонию захоронения останков Вайолет на деревенском церковном кладбище рядом с могилами ее родителей и младшего братика. Потребовалось некоторое время для экспертизы, чтобы подтвердить: найденные на чердаке нашего дома останки принадлежали юной художнице.
Доктор Дэвис и его увлеченные ученики сделали много тестов. Они проверили ДНК и кости. Подтвердили, что возраст останков и дата исчезновения Вайолет в тысяча восемьсот пятьдесят пятом году совпадают. В животе девушки ученые обнаружили крошечные косточки, которые, без сомнения, указывали на беременность Вайолет. Я так и думала, хотя до последнего не верила. На душе скребли кошки.
Пока доктор Дэвис занимался профессиональными делами, папа, засучив рукава, отслеживал наследников художницы со стороны ее тети, той самой, которая ухаживала за маленькой Вайолет после смерти матери девочки. После подключилась Барб и выяснила, что ближайшие родственники теперь живут в Австралии. Она позвонила одному из них. Мы с облегчением узнали, что им оказался энергичный школьный учитель Карл Риверс, который любил все британское и увлекался историей. Он сразу же согласился на анализ ДНК и на следующий день отправился в местный полицейский участок для забора образца. Мы ждали, когда австралийская полиция вышлет его Прие, а та передаст данные доктору Дэвису. На получение результатов ушли недели. Но, в конце концов, было установлено, что тело на чердаке принадлежит Вайолет, в чем мы с Беном и не сомневались.
Я хотела официального признания, поэтому была чрезвычайно благодарна всем за помощь. По электронной почте отправила Карлу фотографии картин девушки и рассказала ему все, что мы знали про нее. В ответ он выслал ссылку на местную статью в «Дарвине» о его британской предшественнице и его роли в установлении ее личности. В Оз18 была середина учебного года. И Карл не смог вырваться в Великобританию на сегодняшнюю церемонию прощания, но я обещала подробно написать ему о ней.
Дочка вновь зашевелилась, вернув меня к реальности.
— Ну что же, — сказала я ей. — Поехали!
Может ли панихида по Вайолет считаться похоронной церемонией после смерти, имевшей место сто лет назад? Наверное, да. Закончилась одна история, началась другая. Вайолет ушла, но ее репутация художника только набирала силу. Так размышляла я, направляясь к дому.
На следующий день после того, как доктор Дэвис и его команда забрали кости девушки, мы с Беном в студии аккуратно сворачивали ее картины. Их было много, может не таких чудесных, как огромная «Марианна», но каждая из них рассказывала свою собственную историю.
— Посмотри, чем больше она рисовала, тем лучше становилось ее мастерство, — заметила я. — Только представь, какой удивительной художницей она могла бы стать.
Мы зашли в комнатушку, вход в которую стал намного свободнее, чтобы рассмотреть настенную живопись.
— Дух захватывает. Что с ней делать? — спросила я.
— К полиции картина не имеет отношения, — ответил муж. — Значит, останется здесь.
Но я хотела, чтобы «Марианну» увидели люди. Невыносимо думать о том, что самая лучшая работа Вайолет останется незамеченной. Я решила сфотографировать ее и отправить Джорджу. Он прилетел к нам практически на следующий день, возбужденный от путешествия и от желания оценить все своими глазами.
— Потрясающе, — произнес он, когда я с гордостью продемонстрировала ему фреску. — Потрясающе!
Он осторожно дотронулся до стены.
— Повезло с климатическими условиями в комнате. Минимальное повреждение от окружающей среды.
— Что мы можем сделать? — поинтересовалась я. — Возможно ли вынести картину?
Джордж бросил на меня взгляд через плечо:
— Обязаны!
Мы пытались придумать, как извлечь фреску из дома. Было нелегко. Дело усугублял мой токсикоз, а может, возбуждение и стресс. Я не сразу поняла, что беременна.
Тем временем в Сент-Эндрюс Джордж работал не покладая рук. Он связался со всеми известными специалистами по искусству викторианской эпохи. Много читал о прерафаэлитах и их последователях. Написал статью о Вайолет для художественного журнала. К нам приехал фотограф для съемок фрески и стены. Мы поразились тому интересу, который вызвала статья.
А после приехала куратор викторианского искусства из Лондонской художественной галереи. Моложе, чем я себе представляла, с аккуратным темным каре и красивыми туфлями. Я отвела ее наверх.
