И вдруг какой-то паршивый сыщик-одиночка решил его шантажировать. Смешно! Вот почему Панарина душил страх. Все, что ему оставалось, так это следить за женой Некрасова. Он понимал, как раздражает полковника /юбезнова своей нахальной настырностью, но это и к лучшему. Люди полковника с него глаз не спускали. Наблюдение велось в открытую, они следовали по пятам, устанавливали его связи, следили за его домом, обыскивали его машину, бывали в квартире. Это радовало. Он оставался на виду двадцать четыре часа в сутки. Некрасов об этом знает. Если он попытается его убрать, то рискует себя выдать, а диск с компроматом, находящийся в надежных руках, должен стать убедительным аргументом, предостерегающим олигарха от опрометчивых поступков. Лучше заплатить, чем рисковать своей шкурой. Панарин с радостью отдал бы Некрасову пленку тысяч за триста, но пленки у него не было, и Некрасов ему не поверит.
Легок на помине. Звонок раздался, когда Панарин подъезжал к своему дому. Некрасов был спокоен. Похоже, он собирается послать его к черту.
— Рад вашему звонку. Вы обдумали мое предложение?
— Обдумал. Какие гарантии с вашей стороны?
— Я молчу. Вот и все гарантии. Уеду из Москвы, и обо мне никто, никогда не услышит.
— Можно подумать, вас слышат и вас знают.
— Я действую на нервы полковнику Любезнову, и он не спускает с меня глаз. Да и с работой в Москве трудно. Слишком большая конкуренция.
— Правильно думаете. Я пожертвую вам на развитие бизнеса полмиллиона долларов. Этого хватит, чтобы начать свое дело где-нибудь в Красноярске или Хабаровске.
Такого щедрого предложения Панарин не ожидал услышать. Как говорится в басне: «От радости в зобу дыханье сперло».
— Что вы молчите?
— Меня устраивает ваше предложение.
— Оно меня не устраивает, но я иду вам навстречу. Вы неплохой парень и не лишены таланта. Работайте. Но практиковать подобные методы я вам не рекомендую. Быстро сломаете себе шею.
— Учту ваши замечания. Как мы договоримся?
— Наличные у меня будут только в понедельник во второй половине дня. С вами свяжется мой шофер. Вы его знаете Договоритесь с ним о передаче на своих условиях. И сделайте так, чтобы я о вас больше никогда не слышал.
В трубке раздались короткие гудки.
Сыщик торжествовал победу. В зеркале заднего обзора он видел черную «Волгу», сидящую у него на «хвосте».
— Охраняйте, ребята, охраняйте. Но в понедельник я от вас уйду. Я от бабушки ушел, я от дедушки ушел и от тебя, серый волк Любезнов, уйду.
Он вышел из машины и направился к дому. «Волга» остановилась в пяти метрах у тротуара.
— Спасибо, что бампер не помяли.
Воображение разыгралось не на шутку, он уже тратил неполученные деньги и витал в облаках, даже щеки разгорелись. На радостях чуть было не сбил уборщицу, моющую лестницу. Бедняжка швабру обронила.
— Напился, что ли? — рявкнула женщина.
— Извините.
До лифта он дойти не смог. Под левую лопатку вонзилось что-то острое. Он так ничего и не успел понять. Его мечты вознеслись к небесам следом за душой, где его ждал Страшный суд.
9
В пятницу вечером Колокольников отвез шефа в аэропорт. Впервые за последние два года Некрасов покидал Москву. Куда и на какой срок он уезжает, шеф ничего не сказал. О деньгах он даже не заикнулся. Так, мелочь, выбросил миллион из кармана, будто монетку бросил в фонтан, чтобы вернуться назад в полюбившееся ему место.
Колокольников вынул чемоданы из багажника, и тут хозяин его остановил:
— Дальше я сам, Сережа. Возвращайся в Москву. В мое отсутствие можешь пользоваться машиной по своему усмотрению. Когда ты мне понадобишься, я тебе позвоню. Кроме меня, ты никому не подчиняешься, так что в офис можешь не ездить.
— Я вам очень благодарен, Геннадий Ильич.
— Пустое. Ты пришел мне на помощь в самую трудную минуту. Вряд ли кто-то еще решился бы на такой шаг. Надежные люди в наши времена огромный дефицит. У тебя есть загранпаспорт?
Вопрос застал шофера врасплох. Лицо тут же залилось краской.
— Знаю, что есть. Ты не мог о нем не подумать, имея миллион за пазухой. Все верно. Проще всего шенгенскую визу можно получить в финском консульстве. Вопрос решается за один день.
— Зачем мне «шенген»?
— Возможна командировка в Европу. Но сейчас говорить об этом еще рано.
Некрасов указал на портфель, оставленный в багажнике, и достал из кармана конверт и стопку визитных карточек.
Шофер прочел одну из них.
«Колокольников Сергей Сергеевич.
Финансовый директор представительства "Некрасов и К° в России"».
— Что это?
— Твоя новая должность.
— Я ничего не смыслю в финансах.
— Ты образованный человек, быстро разберешься. К тому же тебе будут помогать профессионалы. Один адвокат и финансист. Встретишься с ними завтра в десять утра. Адрес лежит в конверте. Там же доверенность на управление моими счетами в Российских банках. Уверен, что на свой карман ты работать не станешь. Тебе и миллиона хватит. Пора его отрабатывать. Никому другому я не могу доверить такой капитал. В портфеле инструкции. Ты сумеешь во всем разобраться. Я уверен. Все просто, если вникнуть в суть дела. При поддержке профессионалов с поставленными задачами справиться нетрудно. Только не допускай их к живым деньгам.
Колокольников стоял с портфелем в руках в полной растерянности.
Некрасов похлопал его по плечу.
— Ты очень отважный парень, Сережа. Все испытания выдержал, и тебе это зачтется.
Шофер так и не понял, о каких испытаниях шла речь.
Некрасов взял чемодан и направился к стеклянному зданию терминала.
На следующее утро разными рейсами вылетели еще двое участников событий, но о них поговорим позже. Рано нам еще покидать Москву.
Тем же субботним утром Марецкому позвонил мужской голос по домашнему телефону и сообщил следующее:
— В доме номер девять по Трифоновской улице найден труп мужчины. Он входит в зону ваших интересов. Собирайте свою бригаду и выезжайте на место. Третий подъезд. Труп лежит под лестницей. Мы ничего не трогали, и жильцы о находке не знают. Удачи!
По домашнему телефону мог звонить только кто-то из своих. Кто жил по названному адресу, Марецкий знал. Он был там две недели назад, но его визит не увенчался успехом. Собрал крохи со стола, и они ему мало чем помогли.
Марецкий сьязался с дежурным по городу и, не дожидаясь оперативной машины, выехал на точку на своей «девятке».
На место он прибыл первым. Все тихо, спокойно. Зашел в дом. Подъезд даже днем выглядел мрачно. Дверь глухая, окон нет. Короткая лестница в десять ступенек вела на площадку к лифту, квартир здесь не было. Свет проникал в помещение через окно второго этажа. Под лестницей полная темнота.
Он заглянул под нее и увидел лежащее тело. Фонаря с собой не оказалось. Пришлось воспользоваться зажигалкой.
Сомнения рассеялись. Перед ним лежал труп Афанасия Панарина в луже запекшейся крови. Тело холодное.
— Товарищ подполковник?
Марецкий поднял глаза. Перед ним стоял крепкий парень в костюме, галстуке, коротко стриженный, одним словом — свой.
— Пройдите в машину. С вами хотят поговорить.
Задавать вопросы не имело смысла. Шестерки на них не
отвечают.
Марецкий вышел на улицу, и парень указал ему на стоящий на противоположной стороне улицы черный «БМВ».
На заднем сиденье его поджидал полковник Любезнов. Впервые Марецкий увидел его в форме. Похоже, разговор будет официальным. Он открыл дверцу и сел рядом. Шофера в машине не было.
— Видел? — спросил полковник, не здороваясь.
— Видел.
— Знаешь его?
— Знаю. Почему так поздно позвонили? Он дня два там лежит.
— Не торопи события, Марецкий. Ни меня, ни мой отдел это убийство не интересует. Я из чувства солидарности пошел тебе навстречу. Убили Панарина в пятницу в четырнадцать сорок. Мои ребята наблюдали за ним. Панарин совал свой нос куда не следует. Но к твоему делу эти вопросы не имеют отношения. В пятницу в четырнадцать сорок он приехал домой. Вошел и больше не выходил. Мы хотели установить его связи. Фиксировали всех, кто входит и выходит из дома.
Он подал Марецкому конверт.
— Здесь фотографии. Напечатали все, но заинтересуют тебя только три. Спустя пять минут после того как Панарин вошел в дом, из подъезда вышла уборщица с ведром и шваброй. Ничего удивительного. Ее щелкнули на всякий случаи. Она оставила ведро и швабру за низким парапетом у кустарника. Здесь ее щелкнули второй раз. Женщина прошла вдоль дома до следующего подъезда и села в ожидающую ее машину. Серый «Рено» фургон. Номер виден на третьем снимке. Это все, что у меня есть из вещдоков, плюс ведро и швабра, которые так и стоят на том же месте.
Марецкий разглядывал снимки.
— Она в резиновых перчатках. На отпечатки рассчитывать не приходится. Лицо закутано платком. По фотографии даже возраста не определишь. Тут и грим исключать нельзя.
