Знакомые команды привели по коридору изолятора к кабинету допроса.
— Заходим.
Небольшая комната с зелёными стенами и зарешёченным окном под потолком. За столом сидел старший следователь городской прокуратуры Князев Алексей Павлович в синей форме советника юстиции. На столе лежали бланки допросов и книжка Уголовного Кодекса РФ. Следователь поднял голову.
— Расстегните.
— Он боксёр. Мастер спорта, — младший лейтенант решил проявить бдительность.
— Ну, допустим, что не мастер, а всего лишь кандидат, — Князев улыбнулся. — И потом, этот спортсмен далеко не дурак, чтобы бить следователя в изоляторе. Кантемиров, бить меня не будешь?
— Никак нет.
Тимур не выдержал нахлынувших эмоций, отвернулся в стену, выдохнул и улыбнулся.
— Показания давать будем? — следователь придвинул к себе бланк допроса.
— Это как разговор пойдёт, гражданин начальник.
— Расстёгивайте.
Начальник конвоя снял наручники и вышел вместе с рядовым. Лейтенант милиции Кантемиров и советник юстиции Князев остались вдвоём. Алексей Павлович встал и протянул ладонь.
— Тимур, с одной стороны я рад тебя видеть живым и здоровым, а с другой стороны — даже не знаю — пожимать тебе руку или лучше не надо… Ты не бандит?
— Я свой, Алексей Павлович. И поверьте на слово — сейчас я больше всех в этом городе действительно рад вас видеть. — Тайный сотрудник милиции ответил на рукопожатие.
— Хотелось бы верить. Присаживайся. Слушаю внимательно. Всё подробно и с самого начала.
Тимур присел на вмонтированный в пол металлический стул, помолчал и начал говорить.
— Алексей Павлович, я уже вам говорил, что мои друзья по секции бокса стали бандитами на Урале. Основные из них — это Иван Маркин и Виктор Вершков. Мара и Вершок. Мой младший брат к ним и примкнул два года назад. После его похорон боксёры организовали отдельные поминки. Столы накрыли прямо в спортзале, и каждый тост звучал со словами мести за моего брата. И если бы я не поднял рюмку и не сказал, что отомщу козлам, меня бы просто не поняли. Я был пьяный, но всё контролировал и свои слова помню чётко, — Тимур вздохнул, и продолжил: — Мне эти бандитские войны абсолютно по хер. Я никогда и никого не убивал, и никому мстить не собирался. Даю слово, Алексей Павлович.
— Верю, Тимур. Дальше.
— Ещё в 1983 году Ваню Маркина осудили второй раз за спекуляцию на реальный срок. Меня в тот год в армию призвали. Он с друзьями приезжал в Ленинград, скупал джинсы на Галёре и перепродавал в Челябинске. А в последнее время Мара зачастил в Питер. Думаю, у него здесь в городе остались знакомые ещё с тех времён. Только сейчас он покупал оружие для своей бригады. И я видел эти пистолеты.
— Где и когда? — перебил следователь.
— Осенью прошлого года в съёмной квартире у нашего земляка Олега Блинкова. Мы все выросли в одном дворе, с детства друг друга знаем. С Олегом, так вообще, соседи по лестничной площадке. В Питере обычно вначале в бане парились на Гаванской, а потом продолжали гулять на арендованной квартире. Эту квартиру на Большом проспекте, рядом с юрфаком университета мы сняли, когда я ещё прапором служил и на сессии из Германии приезжал. С тех пор там Олег живёт. Он раньше в Горном учился, сейчас водкой и спиртом на рынке торгует. Вот все земляки у него и останавливаются. Удобно — центр, набережная Невы и баня рядом. И в тот раз Ваня приехал с двумя дзюдоистами из Челябинска. Нормальные парни, мы с Марой чуть не подрались с борцами…, — рассказчик улыбнулся своим мыслям.
— Тимур, про пистолеты? — профессионально потребовал старший следователь прокуратуры.
— Семь штук в одной сумке. В основном наши — ПМ и ТТ. Ещё два бразильских револьвера. Красивые… Впервые в жизни видел. — Кантемиров посмотрел в лицо следователя. — Я всем показал сборку-разборку ПМ на скорость. Точно помню, что вытер платком все рукоятки пистолетов. В этот день Мара очень звал меня в свою бригаду. А я обещал подумать…
Князев тяжело вздохнул.
— Ладно, Тимур. Думаю, не надо спрашивать — почему ты не сообщил коллегам о незаконной скупке оружия. Ты уже в милиции работал.
— Алексей Павлович, мы все с детства знаем, что закладывать своих — крайне нехорошо. Западло. Говорю же — выросли вместе.
— Хорошо. Дальше.
— Перед Новым годом жена решила съездить с сыном на Урал к тёще. Мы с Леной выросли в одном посёлке, наши пятиэтажки напротив стоят. И мы всегда сообщаем землякам о поездках в родные места — передаём близким различные подарки. Я позвонил Блинкову, он привёз на Московский вокзал пакет для родителей и небольшой заклеенный свёрток. Сказал, что Ваня Маркин прилетал на сутки в Питер, купил и оставил запчасти для своего Мерседеса, чтобы Олег потом привёз на поезде. Якобы в самолёт не пустят. В тот день я только удивился, что Мара мне не позвонил, и мы не сходили в баню. Поэтому сказал бывшему соседу, чтобы Ваня сам подъезжал к вокзалу в Челябинске и встретил Лену. Что он и сделал. Оказалось, в этом свёртке были боевые гранаты РГД-5. Четыре штуки. Через месяц одну из гранат метнули при разборках с другими бандитами. Есть раненые и контуженные. Вот и всё. Поэтому в моей комнате общежития искали пистолеты и гранаты.
— Откуда про гранаты узнал? — откинулся на стуле Князев.
— От челябинского следователя, — ответил Кантемиров и через стол приблизился к собеседнику. — Я уральским сотрудникам условие поставил — они мне показывают явку с повинной, а я не требую адвоката и отдельную камеру, как бывший сотрудник ВПЧ-23 МВД СССР.
— Сам придумал про МВД? — усмехнулся Князев.
— Почему сам? У вас моя трудовая, почитайте внимательно. Байкеев, это старший следователь челябинской областной прокуратуры, верхушку текста свернул и продемонстрировал мне показания местного стукача. Аккуратно и грамотно всё написал, гадёныш. Поймать бы его на посёлке…
— Подожди, Тимур. Получается, что кроме этой явки с повинной у челябинских сотрудников на тебя ничего нет?
— Финку изъяли, — вздохнул законопослушный гражданин Кантемиров.
— Какая ещё финка?
— Острая, — Тимур ещё раз вздохнул и пояснил: — Красивый самодельный нож. Ещё когда в дознании работал, изъял у одного бизнесмена и себе оставил. Хранился на кухне в выдвижном ящике стола. Лена им мясо резала и, видимо, забыла взять с собой в Гатчину. Челябинский опер нашёл, оформил и приобщил к делу. Я признался, что нож мой. Вчера вещдок отправили на экспертизу.
— Изъяли на общей кухне общежития?
— Да. Соседка Валя была понятой.
— Жилину понравилась твоя Валентина, — улыбнулся Алексей Павлович. — Мы тебя со вчерашнего вечера ищем. С телевизором в ИВС сам придумал?
— Сам, — признался Кантемиров. — Подумал, что этот лысый Романенко давно в прокуратуре работает и вас наверняка должен знать.
— В точку попал. Сергей Петрович — мой бывший наставник. Я начинал работу с Калининского отдела.
— Надо же, — Тимур задумался. — Тесен мир.
— Что будем с тобой делать?
— Алексей Павлович, главное, чтобы меня за Урал не этапировали.
— Сам же говоришь, что у челябинских на тебя ничего нет.
— И быть не может, гражданин начальник. Я никого не убивал и оружием не торговал. Думаю, следователь Байкеев уже начал сам догадываться. Им ещё надо Олега Блинкова установить и задержать.
— Тимур, знаешь, где Блинков живёт, — Князев перешёл к делу.
— Знаю. Алексей Павлович, челябинские опера изъяли записную книжку. С собой была в кармане пиджака. Там все номера телефонов, включая, рабочий ваш и Жилина.
— Ни хрена себе, конспиратор.
— В блокноте вы записаны как Леха, а Жилин — Васёк. И все цифры «3» исправлены на «5» и наоборот.
— Не понял.
— Вместо «3» набираем «5», вместо «5» набираем «3».
— Хитро. Сам придумал?
— Один комитетчик научил. Который меня в 88-м в Дрездене чуть не посадил за валюту.
— Тимур, надо было тогда ещё тебя сажать, — ухмыльнулся Князев.
— От души, Алексей Павлович. Это вы приказали меня с дубинкой вывести?
