Я с трудом мог сосредоточиться на диссертации, хотя и честно пытался. Часами я просиживал в своей комнатке на верхнем этаже, а мои мысли неизменно возвращались к переговорам. Я пребывал в состоянии эйфории. Тысячи раз я представлял выражение лица Рикарду, когда он узнает о том, что Dekker продали, выдернув фирму из-под самой его задницы. Продали — и кому! Bloomfield Weiss! Вряд ли ему удастся сохранить свое хваленое хладнокровие. У них с братцем наверняка припрятано достаточно денег на черный день, но все же такой удар посильнее, чем просто потеря денег. Это публичное унижение. Всесильная машина, перед которой трепетал весь рынок, оказалась мешком ничего не стоящих бумажек.
Я подумал об Изабель и мстительно усмехнулся. Ей бы все это понравилось. При этой мысли меня охватила ставшая привычной тревога. Я подумал было позвонить Луису, чтобы справиться о новостях, но потом решил, что в этом нет смысла. Он сам бы связался со мной, если бы узнал что-то новое. Если он вообще когда-нибудь что-нибудь узнает.
Меня немного беспокоила судьба моих бывших коллег, за короткий срок я успел привязаться ко многим из них. Шарлотта Бакстер, Мигел, Педру и, конечно, Джейми. Но Шталь предполагал оставить большинство сотрудников на своих местах — в конце концов, именно людей они и покупали. Все они были профессионалами, лучшими из лучших.
Мои мысли были прерваны стуком в дверь.
— Да!
Вошла Кейт. Лицо ее было необычно серьезным. В руках она держала конверт.
Черт! Это же отчет, приготовленный аналитиками Шталя о положении дел в Dekker.
— Откуда это у тебя?
— Он лежал внизу у телефона.
Черт, черт, черт! За день до того я звонил Дуайту Годфри, пока Кейт ездила в детский садик за Оливером. Годфри хотел знать, насколько их выкладки совпадают с тем, чему я был очевидцем. В основных чертах анализ был точным.
— Ты прочитала?
— Да.
Кейт была профессиональным юристом, довольно долгое время проработавшим в Сити. Разумеется, она все поняла. У меня загорелось лицо, я почувствовал себя воришкой, которого поймали с поличным.
— Откуда у тебя эти бумаги, Ник?
Я сделал глубокий вдох. Клянусь говорить правду и только правду, и да поможет мне Бог.
— Потому что это изначально была моя идея.
— Твоя?
— Да. Я порекомендовал Bloomfield Weiss купить Dekker.
Кейт, пошатнувшись, присела на краешек кровати, по-прежнему сжимая конверт в руке.
— Почему?
Я проглотил слюну.
— Рикарду заслужил это, — сказал я медленно и уверенно. — Эдуарду тоже. Они хотели растоптать меня. Разнесли мой дом, уничтожили трехлетний труд над диссертацией. И это они проделали не только со мной. Точно так же они поступили с Дейвом. И с теми бедолагами, которые до сих пор ютятся в трущобах Рио. И кто знает, за что на самом деле убили Мартина Бельдекоса? Рикарду полагает, что законы писаны не для него. Я хочу доказать ему, что он ошибается. Пусть на своей шкуре убедится, каково это — когда у тебя из рук вырывают дело твоей жизни.
Кейт недобро прищурилась.
— А Джейми? Ты подумал о нем?
Я вздохнул.
— Подумал. Но Dekker обречена. Если Bloomfield Weiss их все-таки купит, то Джейми, скорее всего, сохранит работу. — Теперь я посмотрел ей в глаза. — Ты собираешься ему рассказать?
— Не знаю. — Кейт, не обернувшись, вышла из комнаты и тихо закрыла за собой дверь.
После ужина я постарался как можно быстрее улизнуть к себе, сославшись на необходимость доделать кое-что по диссертации. Я сидел за письменным столом, на котором лежали всевозможные выписки и наброски, но мыслями был далеко. Расскажет ли она обо всем мужу? И как он на это отреагирует?
Конечно же, оправдания у меня были наготове — те же самые, которые я предъявил Кейт. Но Джейми вся картина может представиться в совсем другом ракурсе. Dekker был делом его жизни. А я… Я жил в его доме — и предавал его. А предавать Джейми мне совсем не хотелось.
Может, не стоило ввязываться во все это? Забыл бы обо всем, как советовал Дейв. И пусть бы Рикарду все сошло с рук. Но поезд ушел. И уже поздно включать задний ход.
Когда наутро я спустился вниз, Джейми уже не было. Он всегда уезжал, когда весь дом еще спал. Мы завтракали втроем: я, Кейт и Оливер.
— Ты говорила с ним?
Она повернулась к мальчугану в пижамке, гонявшему овсяные хлопья по тарелке.
— Иди к себе, Олли, поиграй.
Его как ветром сдуло. Малыш ненавидел одеваться по утрам, а сейчас предоставлялась неожиданная отсрочка.
— Нет, не говорила. Но ты мог бы поставить меня в известность о своих планах! — возмущенно выпалила она.
— Не мог. Это поставило бы тебя в очень двусмысленное положение.
— А в каком положении, по-твоему, я нахожусь сейчас?
Я поморщился. Возразить трудно.
— Так ты собираешься ему рассказать?
Кейт мотнула головой.
— Нет. Я всю ночь думала об этом. Лучше, чтобы он не знал. А потом, ты ведь сказал, что ему ничего не грозит?
— Прости меня, Кэтти. Но я делаю то, что должно быть сделано.
— Я знаю. Надеюсь, что ты все-таки накажешь этих подонков.
Днем я позвонил Шталю в Нью-Йорк. Несмотря на положение, которое он занимал, ему, судя по всему, нравилось говорить со мной напрямую. Правда, это бесило его подручных, но какое мне до них дело.
— Как наши дела?
— Прекрасно, Ник, просто прекрасно. Я только вчера вернулся из Женевы. Встречался там с директорами банка. Ну, скажу тебе, солидную ракету я вставил им в задницу! Они понятия не имели, что происходит. Честно говоря, мне показалось, что они не знают, чем занимаются их собственные сотрудники. Они даже не знали, что Chalmet швыряет сотни миллионов долларов клиентских денег на то, чтобы держать Dekker на плаву! — Шталь хихикнул. — Видел бы ты их физиономии. Картинка была такая, будто я вывалил целый грузовик дерьма прямо на их полированные столы! Впрочем, пожалуй, именно это я и сделал.
— Что же они намерены делать?
— Сваливать! И быстро. Будут продавать.
— Чудесно. Значит, мы добились своего?
— Почти. Мы установили последний срок для подписания. Четырнадцатого июня. Нужно подбить еще кое-какие цифры, Кертон обещал позаботиться, чтобы SFA и Лондонская биржа одобрили сделку. А уже после этого — finita, дело сделано.
Четырнадцатое июня. Следующая пятница.
— Великолепно. Просто великолепно.
— Да. Симпатичная операция, Ник.
— Рикарду что-нибудь известно?
— Он понятия ни о чем не имеет. — В трубке раздался смех, больше напоминавший довольное хрюканье. — Ну, ладно, мне пора, Ник.
Победа!
На сей раз я действительно работал, когда раздался стук в дверь.
— Ник, тебя к телефону. По-моему, это отец Изабель.
Я чуть ли не кубарем слетел по лестнице. Кейт деликатно вышла, оставив меня одного.
— Луис! Как ты?
— У меня новости.
— ???
— Изабель жива.
Я замер, боясь спугнуть его слова.
— Где она? С тобой?
— Нет. — По его тону я понял, что последует дальше. — Зико связался со мной. Изабель по-прежнему у них.
— Она точно?
— Да. После прошлого опыта я не хотел звонить тебе прежде, чем не буду в этом уверен.
— Так что же случилось? Почему они так долго молчали?
— Зико сказал, из-за полицейской облавы. Но мне это кажется абсолютной бессмыслицей.
Мне тоже. Но главное, что Изабель жива!
— И какую же сумму они требуют на этот раз?
— Вот здесь и начинается самое интересное, Ник. Им не нужны деньги.
— Тогда что же им нужно?
— Зико требует, чтобы ты отменил операцию по Dekker.
Я остолбенел. Откуда, черт его дери, этот Зико знает о том, что кто-то собирается… И какое ему-то дело?
— Ник? Ты слушаешь?
— Да. Просто сложно было проглотить столько информации за раз. Главное, что Изабель жива. Теперь нужно придумать, как вырвать ее из лап бандитов.
— Что это за история? — требовательно спросил Луис.
Я сделал глубокий вдох и рассказал о событиях последних дней. Безопасность Изабель была гораздо важнее любого долга и конфиденциальности по отношению к кому бы то ни было.
Луис внимательно слушал.
— Но почему похитителей вообще интересует судьба конторы?
— Не знаю. — Сейчас я размышлял вслух. — Единственный человек, более других озабоченный судьбой Dekker, — это Рикарду.
— Но тогда это значит, что именно он стоит за похищением Изабель?
— Думаю, да. Или он сам, или его братец. Вся эта операция вполне в его стиле.
— Filho da puta![9]
— Но откуда Росс мог узнать о нашей сделке?
— Если Зико об этом знает, кто-то же должен был ему об этом сообщить, — пробормотал Луис. — Кстати, он сказал и кое-что еще. Если мы обратимся в полицию, он пришлет нам голову Изабель.
— Ты хочешь сказать… — Желудок свело внезапной судорогой. — О Боже…
