Совсем рядом послышалось гудение вертолета. Где он? Неужели над головой?
Нет!
Малоун побежал что есть сил.
Вертолет продолжал угрожающе реветь.
А что, если в пулемете нет боеприпасов? А что, если...
Бежать!
С вертолета ударила очередь. Едва не задела.
Быстрее!
У него оставалось еще несколько гранат. Добравшись до пулемета, он швырнул гранату как можно дальше в направлении вертолета, а затем быстро проверил оружие. Пулемет был полностью готов к работе.
Граната взорвалась как раз под вертолетом, так что взрывная волна даже качнула фюзеляж, а осколки ударили по прозрачной кабине. Прекрасный отвлекающий маневр.
На короткий миг Малоун увидел искаженное яростью лицо Белласара, а сзади — застывших в отчаянии Поттера и Ахмеда, по-прежнему прикованных к штанге наручниками. Он изготовил пулемет к бою, нацелил на вертолет и нажал спуск. Сейчас отдача не показалась ему такой уж сильной. Он стрелял легко, не хуже, чем тогда Белласар. Малоун еще раз прицелился и, нажав на спуск, слился с оружием в одно целое. Мощные разрывные пули, которыми так гордился Белласар, ударили снизу в вертолет, разрывая его ко всем чертям вместе с самим хозяином, а заодно с Поттером и Ахмедом.
Взрыв был настолько мощным, что опрокинул Малоуна на землю. На этот раз он действительно потерял сознание, но прежде все-таки успел увидеть объятые пламенем обломки вертолета, падавшие в районе целей. Долго ли он находился без чувств, Малоун сказать не мог, но когда пришел в себя, обломки все еще пылали. Однако праздновать победу желания не было. Да, он остался жив, он отомстил, но не победил.
С трудом поднявшись на ноги, Малоун двинулся по развороченной аллее в сторону Монастыря.
— Сиена! — простонал он и тут же заставил себя бежать. — Сиена-а!
В определении времени Малоун, конечно, запутался — его прошло гораздо больше, чем можно было предположить. У Монастыря уже работали полицейские и врачи «скорой помощи». Джеб лежал без сознания с пулевым ранением в плече.
— Теперь я твой должник, дружище, — прошептал Малоун.
Кроме Джеба были ранены еще трое, включая Диллона. Двое убиты.
С тяжелым чувством Малоун ринулся вниз по лестнице в подвал и дальше по коридору, ведущему в лабораторию, где находилась Сиена.
Русские все еще были там. Бледные, потрясенные тем, что Белласар решился использовать оружие, они продолжали наблюдать за измученной Сиеной. Ссадины на лице возлюбленной разрывали Малоуну душу.
— И долго болезнь будет развиваться? — спросил он у сутулого русского.
— При нормальных условиях от семи до десяти дней, — угрюмо ответил тот.
— Что значит — при нормальных условиях?
— Последние штаммы вируса предполагали более быстрое развитие, но его еще ни разу не испытывали. Нам даже в голову не приходило, что Белласар может когда-нибудь применить это оружие.
— И все же, сколько времени?
— Три дня.
— Она знает, что инфицирована?
Русский подавленно покачал головой.
Малоун судорожно сглотнул. Он был измотан настолько, что едва держался на ногах. Но это не имело сейчас никакого значения. Он подошел к телефону и набрал номер, который ему из-за двери Монастыря продиктовал Белласар.
Сиена тут же рванулась и сняла трубку.
— Чейз, это ты?
— Да, родная. Я здесь.
— А я так беспокоилась. Ты сказал, что придешь...
— Обстоятельства задержали.
Она напряглась.
— Ты ранен?
— Нет. Просто устал. И искорежен... во всех отношениях. У меня для тебя хорошая новость.
— Рада услышать.
— Все кончено. Его нет. И больше никогда не будет. Понимаешь?
Несколько секунд она молчала. Казалось, не верила услышанному. А затем слезы заструились по разбитым щекам.
Больше всего на свете Малоуну сейчас хотелось обнять ее.
— Когда ты меня заберешь отсюда? — спросила наконец Сиена. — Мне так надоело здесь, одной...
— Пока не могу, — выдавил из себя Малоун. — Только через пять часов.
— Почему через пять? Не понимаю.
— Дверь заблокирована. Ее невозможно открыть.
— Замок с часовым механизмом? На пять часов?
— Но тебе не будет одиноко. Мы все это время будем разговаривать. И для начала расскажи, чего бы тебе хотелось. Не в данную минуту, а вообще. Теперь, когда все позади. Когда не нужно ничего бояться.
— Хотелось? Это очень легко. Я хочу провести остаток жизни с тобой.
В горле у Малоуна запершило.
— Это понятно. А где?
— Здесь можно помечтать.
— Попробуй.
— Мне бы хотелось поехать туда, где мои родители проведи медовый месяц.
— В Италию? В Сиену?
— Да.
— Отлично. Мы так и сделаем.
В лабораторию вошли полицейские, но Малоун разговор не прервал, продолжая обсуждать с Сиеной планы на будущее. Русские объяснили полицейским, что происходит, и те ретировались.
Прошло пять часов.
Целая жизнь.
Наконец часовой механизм сработал, и замок открылся.
Малоун повесил трубку и подошел к двери. Полицейские уже давно вызвали эпидемиологов и оцепили усадьбу, не впуская и не выпуская никого.
Русских Малоун попросил тоже уйти. Они убеждали его, что он заразиться не сможет, но ему было абсолютно все равно. Без Сиены ему не хотелось жить. Входя в камеру, он все еще не знал, как ей сказать. Они обнялись так, словно не виделись многие годы. И поцеловались так, словно это было в последний раз.
Сиена расположена в холмистом районе Тосканы. После Рима, Флоренции и Венеции это самый важный город в истории итальянского искусства. Она и по сей день не утратила своего очарования. Особенно знаменит собор с причудливым фасадом из зеленого и розового камня. Городская площадь, похожая на половинку гигантской раковины, вымощена ярко-красным кирпичом в елочку и окаймлена средневековыми дворцами и городскими зданиями. К счастью, большая часть старого города сохранилась. Старинные ворота, узкие, петляющие улочки, каменные здания с рыжеватыми черепичными крышами — на их фоне автомобили, мотоциклы и трамваи казались нереальными, будто пришедшими из другого времени. Впрочем, так оно и было.
Во всяком случае, такое впечатление произвел этот город на Джеба Уэйнрайта, который направлялся по переулку к коричневому кирпичному зданию. Войдя в гостеприимно распахнутые серые деревянные ворота, он неожиданно попал в роскошный цветник, где царствовали красные, зеленые и пурпурные тона, создающие резкий контраст с теплыми тусклыми оттенками старого города. На Джебе были кроссовки, джинсы и голубая летняя рубашка с короткими рукавами. На левом плече висела видеокамера в футляре. Это плечо он время от времени потирал, как будто оно его беспокоило.
Из подъезда на солнце вышел старик в соломенной шляпе и комбинезоне садовника.
— Вы кого-нибудь ищете? — спросил он по-итальянски.
Джебу приходилось часто работать в Италии, и язык он знал.
— Да, американца, который здесь снимает квартиру.
— Синьор Малоун?
Джеба охватило волнение.
— Он самый. Мы некоторое время не виделись.
Лицо старика приняло озабоченное выражение, так что Джеб даже встревожился.
— Он там же, где и всегда. — Седобородый старик показал в сторону ворот в противоположной стороне двора, за которыми виднелись цветущие кусты.
— Grazie[21].
Помассировав слегка плечо, Джеб прошел по дорожке, сопровождаемый жужжанием пчел, копошащихся среди цветов, открыл калитку и оказался в небольшом тенистом садике.
Слева работал художник. Он был так увлечен, застыв с кистью в руке, что не слышат стука калитки. На подрамнике перед ним стояла почти завершенная картина, на которой была изображена самая красивая женщина в мире. По крайней мере с точки зрения Джеба.
Натурщица сидела в плетеном кресле на фоне одного из уголков старого города. Джеб вспомнил, как поначалу смущался, встречаясь с ней. Слишком она была красива. Потом это прошло, но сейчас его снова охватило волнение. Правда, другого рода.
Завидев Джеба, она забеспокоилась, быстро встала и исчезла за калиткой.
Раздосадованный, Малоун оглянулся, чтобы посмотреть, кто это помешан их занятию.
— Джеб? — Он глазам своим не верил.
— Привет, старина! Это действительно я. До сих пор не получил от тебя ни одного письма. Вот и приехал. Ты же обещал писать.
— Обещая, это верно. — Чувствовалось, что приход Джеба Малоуна смутил. — Понимаешь, каждый день собираюсь сесть за письмо, да все откладываю. Извини.
— Пустяки, — улыбнулся Джеб. — Тебя не так легко было найти. Хорошо, русские помогли, они слышали, как ты по телефону обещал поехать с ней в Сиену.
— Красивый город, верно?
— Согласен. Когда придет время мне бросать якорь, приеду именно сюда. — Джеб оглянулся, затем посмотрел на Малоуна: — И все же, как поживаешь?
— Хорошо, — ответил тот, немного поколебавшись. — Все у меня нормально.
