Ласситер очень хорошо помнил открытку Кэти и то смешанное чувство, которое испытал, прочитав ее. Вернее, не прочитав, а просмотрев, потому что это оказалась одна из глупых выдумок сестры. На открытке было четыре рисунка поглаживающей живот руки, причем от картинки к картинке пузо становилось больше. Очевидно, это означало одно – «забрюхатела». Послание было подписано лежащей на боку литерой «А», означавшей «альянс».
Вплоть до поездки сестры в Италию Джо убеждал ее бросить эту затею. Кэти уже потратила на безумную охоту за ребенком более шестидесяти тысяч долларов и три года своей жизни. Многочисленные неудачные попытки изнурили ее как физически, так и эмоционально. Кэти становилась все более хрупкой и болезненной. Известие о том, что она уехала за границу в какую-то неизвестную клинику, настораживало его. Ласситер проверил заведение и с удивлением узнал, что оно пользуется превосходной репутацией.
Получив открытку, он испугался, что радость Кэти преждевременная. Однажды ее беременность – оплодотворение производилось в одной из клиник Северной Каролины – закончилась выкидышем. Кэти была в отчаянии и долго оставалась безутешной. Ласситер не хотел, чтобы она еще раз пережила нечто подобное.
Кара Бейкер застала его за чтением открытки, снятой с холодильника.
«Дорогая К.
Здесь очень красиво и мирно. Бескрайние поля склонивших головы подсолнечников. Держи пальцы скрещенными.
С любовью,
Тилз».
– А… – выдавила изумленная Кара Бейкер и сразу же закрыла рот, как бы не в состоянии поверить своим глазам.
Затем с натянутой улыбкой и арктическим холодом во взгляде она сказала:
– Знаете, мне кажется, вам лучше удалиться.
– Прошу прощения. – Ласситер высоко поднял открытку, как часто поднимал вещественное доказательство перед присяжными. – Я читал вашу почту. Я… убирал сливки и уронил бумаги, а эта открытка…
Кара успела переодеться в спортивные брюки и старый свободный свитер. Лицо было помято, а глаза покраснели. Все свидетельствовало о том, что она горько плакала. Кара взяла открытку и прилепила к холодильнику.
– Это тот самый город, где находилась клиника. Там, где Тилз понесла Мартина. Поэтому я ее и сохранила.
– Монтекастелло-ди-Пелья.
Казалось, она его не слышит.
– Я даже приезжала туда, чтобы подержать ее за руку. Там так красиво. Чудесный городок в Умбрии. – Еще один вздох. – И Тилз была так… счастлива. Я привезла здоровенную бутылку шампанского, совершенно забыв, что она не может позволить себе ни глотка. Мы взяли такси и полили шампанским лужайку перед клиникой.
– Что рассказал вам Рой?
– Какой Рой? – недоуменно спросила она, но затем, вспомнив, сказала: – Ах да, ваш коллега.
– Он говорил, почему я здесь?
Кара задумчиво провела ладонью по волосам.
– Он говорил что-то о вашей сестре и ее ребенке. Какая-то связь… с Тилз.
– Я прочитал открытку только потому, что…
– Пустяки. Не переживайте.
– Вы не понимаете. Сестра прислала мне точно такую же открытку. Она забеременела в той же клинике после многих лет безуспешных попыток.
– Как Тилз. – Кара сглотнула. – Клиника Барези. – Ее глаза вдруг стали большими и круглыми, и, вскинув голову, она воскликнула: – И вы думаете… что? Нет, не могу поверить!
– Сам не знаю, что я думаю, – покачал головой Ласситер. – Но все это очень странно. Матильда никогда не упоминала о человеке по имени Гримальди? Франко Гримальди.
– Нет, – покачала головой Кара.
Он спросил, нельзя ли воспользоваться ее телефоном. Кара посмотрела на него как-то странно, затем пожала плечами и махнула рукой в сторону одной из дверей.
– А я, пожалуй, пока приму ванну, – сказала она.
Ласситер дождался, пока хозяйка дома скрылась за дверью, и стал звонить в Прагу. Ушло минут десять, чтобы соединиться со столицей Чехии, затем пришлось ждать, когда детектив Яначек подойдет к телефону.
– Да?
– Франц, говорит Джо Ласситер, приятель Джима Риордана.
– Ах да, – напряженно произнес чех. – Желаю счастья в Новом году.
Ласситер поделился с ним своим открытием.
– У меня есть только один вопрос к Иржи Рейнеру, – сказал он. – Посещала ли его жена клинику искусственного оплодотворения? И если да, то – где? Я хочу знать, не была ли это клиника Барези в Италии.
– Я спрошу пана Рейнера, – сказал Яначек. – Вы перезвоните?
– Конечно.
– Впрочем, постойте! Я позвоню ему прямо сейчас по другому аппарату.
Ласситер несколько минут сидел с трубкой в руке, снова и снова прокручивая в уме разные версии. Если жена Иржи Рейнера зачала ребенка в клинике Барези, связь между преступлениями установлена. Кто-то выслеживал зачатых там детей и истреблял одного за другим. Избиение младенцев. Но почему? Он пытался найти объяснения – одно неправдоподобнее другого, – когда на линии послышался скрипучий голос Яначека. Ласситер прижал трубку к уху.
– Хе-е-елло-о, – протянул детектив.
– Да. – Ласситер затаил дыхание.
– Иржи сначала не хотел отвечать. Ныл: «Зачем вы об этом спрашиваете?»
– Хорошо. Итак…
– Я говорю: «Иржи, твою семью убили. Ответь мне на этот вопрос». И он ответил, что как мужчина очень стеснялся: жена не могла от него забеременеть. Забеременела с помощью доктора. Я продолжал настаивать: «Какого доктора? Где?» Понимаете, я не вправе ему доверять. Если бы я сам назвал ему клинику, он мог бы сказать «да» или «нет», просто чтобы от меня отделаться. В конце концов он сообщил: «В клинике Барези в Италии».
– Уф-ф, – выдохнул Ласситер.
– Вы поедете туда? В клинику?
– Там моя следующая остановка.
Они поговорили еще немного, и Ласситер обещал держать чеха в курсе дела.
Когда он повесил трубку, в комнате появилась Кара Бейкер. Она выглядела веселой и посвежевшей, теперь на ней был белоснежный махровый халат. Кара прикоснулась к нему рукой и бросила взгляд, красноречиво говоривший о том, что других одежд под халатом нет.
Ласситер сам изрядно удивился тому, что отрицательно покачал головой. Собственная индифферентность ставила его в тупик. Кара была потрясающе привлекательной, но вместо того чтобы обнять ее и притянуть к себе, он рассказал ей то, что узнал от Яначека, и, поблагодарив за кофе, поднялся.
– Нет слов, чтобы выразить мою признательность за поистине неоценимую помощь, – сказал он. – Потребовались бы месяцы…
– Еще бы, – проговорила Кара нейтральным, как дистиллированная вода, тоном.
Ласситер посмотрел на нее и глубоко вздохнул:
– Надо идти.
Ласситер стоял у окна гостиничного номера со стаканом виски в руке и наблюдал за струями дождя. Буря ритмичными волнами накатывалась на стекла. Складывалось впечатление, что ночь дышит. Вдох… Выдох… Вдох… Выдох…
После того как в небе вспыхивала очередная молния, за окном становилось еще чернее. На мгновение двор гостиницы озарялся ярким светом и становился похожим на театральную декорацию. В эти моменты Ласситер видел, как тяжелые капли разбиваются о каменную мостовую и как поблескивают мокрые стены здания. На миг из небытия возникали нечеткие силуэты высоких домов, затем раздавался удар грома, и его эхо долго катилось над городом.
Ласситер вслушивался в свистящее шипение дождя, помешивал лед в стакане и размышлял о том, что ему известно. Детей, зачатых в итальянской клинике искусственного оплодотворения, убивают. И делает это религиозный фанатик, член религиозного объединения мирян, именуемого «Умбра Домини».
Но как «Умбра» оказалась замешанной в этих преступлениях? Конечно, Бепи, расследующего деятельность этой организации, убили… «Хотя, с другой стороны, – внушал себе Ласситер, – я был не единственным его клиентом». Он подозревал, что за избиением в Неаполе стоит делла Торре, однако и в этом случае у него не имелось никаких доказательств. Гримальди и делла Торре носили с собой идентичные бутылочки со святой водой. Факт, конечно, весьма любопытный, но что с того? Может, такие флакончики вручали в качестве награды всем «синим» – самым стойким приверженцам «Умбра Домини». Возможно, воду освятил делла Торре или сам папа. Не исключено, что ее доставили прямо из Лурда. В любом случае оставался один вопрос: «Ну и что?»
Джо подумал о телеграфном переводе. Предназначение денег – а сумма была немалая! – неизвестно. Они могли иметь отношение к деятельности Гримальди во славу благотворительной организации «Salve Caelo» – закупке оружия или подкупу сербов, но это предположение казалось притянутым за уши. Денежный перевод произвели незадолго до того, как началась серия детоубийств, однако факт, что преступления пошли вслед за переводом, ничего не доказывал. Всем юристам хорошо известно выражение: «После этого – не значит поэтому», – хотя оно не всегда соответствует истине.
Ласситер отпил виски, наслаждаясь его чуть дымным, почти лекарственным привкусом. Сейчас он знает значительно больше, чем месяц назад, но на главный вопрос «ПОЧЕМУ?» по-прежнему не нашел ответа.
