На фотографии был изображен его отец в парадной форме, гордо стоящий в шеренге своих коллег, – это было его последнее фото, сделанное незадолго до того, как его убили на улице. И то, как Фрай нежно протирала это фото, значило для Купера больше, чем сотни слов, которые она могла бы ему сказать. Ее инстинктивное уважение вызвало у него спазм в горле. Бен хотел, чтобы она наконец закончила и выпила свой чертов кофе, и он просто ткнул в девушку чашкой, заставив ее отложить полотенце и остановиться. Несколько мгновений констебль ошеломленно молчал, и только потом способность говорить вернулась к нему.
– И куда же ты направлялась, когда проезжала мимо? – спросил он наконец.
Тон его голоса заставил Диану насмешливо взглянуть на него.
– Ты знаешь, я ведь тоже не всегда работаю. И у меня есть своя личная жизнь.
– Понял.
Со стороны кухни донесся какой-то негромкий шум, что-то вроде робкого мурлыкания. Купер повернулся в ту сторону и увидел перед собой широкую черную морду и один желтый глаз, смотревший на Фрай в надежде на ее внимание.
– А это что еще такое? – спросила сержант.
– Это Рэнди, – ответил ее коллега. – Он, так сказать, часть арендованной недвижимости.
Диана посмотрела сначала на констебля, а потом перевела взгляд на кота, который все-таки решил не подходить к ней слишком близко.
– Как это на тебя похоже, – произнесла она. – Только ты, Бен, мог снять квартиру, укомплектованную собственным помойным котом.
После этого оказалось, что у них закончились слова. Фрай смотрела на окно, и Бен видел, что девушка решает, куда бы ей еще податься. Она появилась, выполнила свои обязанности и теперь была готова двинуться по более серьезным делам. Наконец Диана направилась к двери, но остановилась и вытащила что-то из кармана. Это был небольшой предмет, завернутый в синюю бумагу.
– Ты знаешь, что я не испытываю к тебе глубоких чувств, – сказала она Куперу, – но купила тебе вот это.
– Спасибо.
Бен взял предмет и взвесил его на руке, а потом стал отклеивать упаковочную ленту на свертке.
– Совсем не обязательно открывать его прямо сейчас, – заметила сержант и замотала шею шарфом. – Вижу, что у тебя остались еще дела.
– Кажется, да.
– Тогда до понедельника.
Констебль проследил за тем, как его коллега заскользила вниз по Уэлбек-стрит. По всей видимости, ей пришлось оставить машину внизу, так как все парковочные места вокруг его дома были заняты. Фрай не оборачивалась и вскоре исчезла из его поля зрения. Когда она была у него в квартире, Бен заметил ее новую обувь. Интересно, подумал он, есть ли у нее на подошвах хоть какой-то рельеф?
Вернувшись в гостиную, Бен открыл подарок. Диана купила ему будильник.
***
Купер размышлял о прелестях жизни в одиночестве. Он предвкушал, как воскресным утром сможет прослушать разом все эпизоды «Арчерз»[121], которые вышли на предыдущей неделе, без всякой конкуренции со стороны DVD, поп-музыки или детского телевидения. А так как в квартире он совершенно один, то ему не надо одеваться или бриться в свои выходные. Ведь если он сам не соберется выходить из дома, его никто не увидит, и он может расхаживать в халате или штанах от спортивного костюма столько, сколько ему заблагорассудится. А еще он может все утро сидеть на кухне, пить кофе, поедать тосты и читать воскресные газеты, если ему этого хочется. Правда, это произойдет, только когда он подпишется на эти газеты, а сейчас можно только любоваться котом, попивая свой кофе и наслаждаясь тостами. Может быть, стоит распаковать коробку с книгами, которые он привез с собой?
И вдруг Бен понял, почему его мысли несутся с такой скоростью. Все это потому, что он хочет заглушить тишину в квартире – он ведь никогда не испытывал полной тишины в доме. У констебля появилось плохое предчувствие, когда он подумал о том, как уныло, тоскливо и даже страшно будет каждый вечер возвращаться в пустой и темный дом. По вечерам почта все еще будет лежать на коврике у двери – там, куда ее бросит почтальон. В раковине Купера будет ждать единственная невымытая чашка, которая будет стоять ровно на том самом месте, где он в спешке оставил ее утром. А квартира будет выглядеть так, будто в его отсутствие живет своей собственной жизнью и его присутствие в ней никому не нужно и даже нежелательно. Такую квартиру вряд ли можно назвать домом.
Самый первый вкус одиночества оказался кислым и совершенно неожиданным – это был взрыв какого-то металлического привкуса на самом корне языка полицейского. Бен вспомнил, как однажды повредил зуб, играя в школе в регби, когда получил ногой по физиономии, бросившись в необдуманную атаку. Кровь мгновенно заполнила его рот, и он ощутил панику и позыв к рвоте. Тогда это был вкус самой жизни, наполняющей его рот и смешивающейся со слюной. Вкус одиночества оказался похожим. Он напоминал Куперу горечь крови на языке.
Каждое еле слышное движение кота действовало на него ободряюще: постукивание когтей по плитке в оранжерее, шуршание подстилки, когда этот зверек вертелся в корзинке, и даже легкое похрапывание, когда он спал. К этим звукам Бен теперь прислушивался с особым вниманием. Без них квартира казалась бы совсем мертвой и враждебной. На детектива снизошло просветление, и он наконец понял, почему Диана Фрай проводит так много времени на работе.
Кот бесшумно подошел к нему и уселся на подлокотник. Купер погладил его и получил болезненный удар статическим электричеством, из-за которого Рэнди как ветром сдуло. Воздух в квартире был очень сухим. А ночь предстояла морозная.
Каждое утро, когда Диана открывала дверь своей машины, ей приходилось собирать пылесосом кусочки полиуретановой упаковки и клочки промасленной бумаги с пола под пассажирским креслом. После этого она разбрызгивала в салоне освежитель воздуха до тех пор, пока в машине не становилось нечем дышать, и ей приходилось открывать все окна, чтобы не задохнуться. Воскресное утро не было исключением. Следы пребывания в машине Гэвина Марфина доставали девушку весь уик-энд. Фрай была уверена, что Гэвин ест специально для того, чтобы не общаться с ней, когда они находятся в машине вдвоем. Бен Купер, по крайней мере, мог поддержать разговор. И ему не нужен был поющий лобстер, который говорил бы за него.
Когда в это воскресенье сержант оторвалась от уборки салона, она заметила, что ее мобильный звонит не переставая. Это был инспектор Хитченс.
– Диана, думаю, что вам лучше немедленно приехать в офис, – сказал он. – Пока не стало слишком поздно.
***
«Кавендиш» был не самым новым отелем в Идендейле. На кольцевой дороге существовала «Холидей Инн», а на Эйр-стрит – «Приют путешественника». Кроме того, совсем недавно была закончена переделка в отель бывшего Клуба консерваторов, в баре которого продолжали висеть портреты Маргарет Тэтчер и Джона Мэйджора, как исторические сувениры, которые повесили вместо охотничьих трофеев, вроде голов убитых оленей. Но «Кавендиш» был, если верить путеводителям, единственным отелем с репутацией. Именно там официант протягивал вам копию «Таймс»[122], пока вы расслаблялись в кожаных креслах фойе для постояльцев, и именно в этом отеле клуб «Ротари»[123] проводил свои благотворительные обеды по 80 фунтов с человека. Эту гостиницу окружала металлическая изгородь, выкрашенная в зеленый цвет и увенчанная пиками. В большинстве городов такие ограды давно исчезли, переплавленные на оружие во время Второй мировой войны, а вот в Идендейле ей каким-то образом удалось сохраниться.
Элисон Моррисси ждала Бена Купера на ступенях лестницы. Утро было холодным, но приятным. Казалось, что вот-вот может пойти дождь, который смоет наконец снег, все еще лежащий в канавах и на склонах окружавших город холмов.
– Спасибо, что пришли, – начала женщина. – Я не была в этом уверена. Не думала, что вам позволят.
– Сегодня я не на службе и могу делать все, что захочу, – заявил детектив.
– Вы, наверное, догадываетесь, о чем я хочу с вами поговорить.
– Да. Но пришел я потому, что не хочу, чтобы между нами было какое-то недопонимание.
– Недопонимание? Мне пришлось смириться с тем, что дербиширская полиция отказала мне в помощи. Но я не ожидала, что вы будете мне активно мешать.
– Это не так, – возразил Купер.
– Разве нет? Вы побывали в семье Лукаш до того, как я смогла до них добраться. А потом вы встретились с мистером Роландом. И не пытайтесь убедить меня в том, что это простое совпадение. Вы просто разрушаете мои планы. Ваши начальники не хотят, чтобы я общалась с этими людьми. Они хотят, чтобы я настолько разочаровалась в происходящем, что уехала бы домой. И вот они послали вас чинить мне препятствия, чтобы это свершилось наверняка.
Бен почувствовал, как шаркает ногами от смущения, и притворился, что у него замерзли ноги.
