Ознакомительная версия.
– Присаживайся.
Ухватившись за спинку двумя руками, Лиза сдвинула тяжелое кресло и уселась. Сиденье было удобным, но каким-то нарочито упругим, будто ортопедический снаряд.
– Хорошо выспалась?
«Странно всё это», – подумала Лиза. Начиная с прибытия. Она ждала, что возле автобуса их встретит разгневанная толпа с гнилыми помидорами, но площадь была пуста. Когда они с Максом вышли из здания вокзала, а через дорогу стоял огромный белый джип, из которого вышла Бергалиева, то Лиза решила: вот сейчас – точно начнутся помидоры или того хуже. Но директриса повела себя уж вовсе непредсказуемо.
– Ты, – сказала она Максиму. – Лови машину, вези домой багаж. А тебя я забираю к себе.
– Зачем? – спросила Лиза, хотя Макс не был против и сразу побрел искать такси.
– Тебе надо выспаться, – ответила директриса. – Отдохнешь с дороги, придешь в себя, тогда поговорим.
И вот, они сидели у нее. Лиза выспалась, отдохнула и теперь ждала чего угодно. Кроме новых проявлений заботы.
– Любишь музыку? Классическую? – спросила Бергалиева, указав пультом на колонки позади. Каждая напоминала два огромных внимательных зрачка.
– Я вообще больше росла на джазовой… – промямлила Лиза.
– У меня и такая есть, – директриса нажала кнопку, переключив колонки на Эллингтона.
Они посидели молча, слушая музыку. Лиза гадала, можно ли как-то намекнуть, что она с детства ненавидит джаз. Выходило, что уже нельзя, момент упущен.
Ладно, хорошо хоть не «К Элизе».
– Не знаю, где мои вещи, – сказала Лиза, кивнув на платье.
– В мусоропроводе, – ответила Бергалиева. – Это моей дочери. Она учится в…
Директриса небрежно произнесла несколько букв, которые, видимо, должны были значить что-то престижное, но Лиза не разбиралась в московских вузах, и гордое название оказалось потрачено впустую. Как и роскошь апартаментов. Как и музыкальное сопровождение. Лиза всё равно была начеку.
Скорее закончить прелюдию.
– Зачем вы меня пригласили? – спросила она. Вообще-то, Элиза говорила «ты» всем и каждому, включая директоров, но пока Лиза решила оставаться собой. Тем более, кто знает – возможно, Бергалиева позвала ее не только от своего имени.
– Зачем? – директриса поднялась из кресла и прошла к барной стойке. – Потому что мы – девочки. Мы должны держаться вместе.
Бергалиева распахнула шкаф над мойкой. Весь кухонный уголок, да и остальной интерьер, выглядел так, будто попал сюда прямо из мебельного. Лиза невольно ждала, что в шкафчике окажется пусто, не считая пакетика запчастей и мятого техпаспорта, но за дверцей виднелась батарея стекла и зеленых бутылок.
– Будешь вино?
– А? Нет, спасибо, желудок, – Лиза коснулась живота и поморщилась. У нее до сих пор не было аппетита.
– Итак, – Бергалиева вернулась и села в кресло, полируя в руке бокал красной жидкости. «До сих пор старается меня впечатлить», – отметила Лиза и чуть не хихикнула. Лиза не очень разбиралась в культуре вин и вечно путала, как правильно пьют белое или красное. Но знала точно: ни то, ни другое не полагается хлебать как чай, держа бокал за ободок и вытянув до отказа мизинец.
Ей бы с Максом померяться. Лиза снова едва удержалась от смеха.
– Итак, – повторила директриса, причмокнув тонкими губами. – Зачем вызвала. Теперь у тебя, сама понимаешь, будет другое шоу.
– Другое? В смысле, другое?
А ничего, что я трахаюсь с двумя мужиками? Этот вопрос мы оставим на потом?
«Заткнись, Элиза».
– Я говорю о звездах, – объяснила Бергалиева. – Не гости из народа, а эстрада, ведущие, кто там еще? КВН… и черт и дьявол. Дальше, без «небес», только страхи. И без эфира. Мы обе уже видим, что с эфиром ты не справляешься, права я?
– Почему не справляюсь?
– Я говорю о сексе, – директриса не слушала. – Нужен будет от тебя новый имидж. Какие-то сапоги, здесь кожа, там кожа, что-то более жесткое. Ты поняла? Агрессивное, открытое, смелое. Чтоб ты была как… чтоб тебя боялись. Да?
– Мода Святой инквизиции, – Лиза косо ухмыльнулась.
– Инквизиции? Нет. Я думала скорее насчет вампиров. Скоро опять будут популярными. После нашего шоу – гарантирую.
Бергалиева нагнулась через низкий дубовый столик, пихнула Лизу в коленку и засмеялась. Лиза наблюдала это явление в первый раз. «Не так уж плохо», – решила она. По крайней мере, зубы у директрисы были красивые – белые и ровные, прямиком из рекламы. Лиза даже робко улыбнулась в ответ.
– Так, и самое главное, – сказала Бергалиева, проглотив остаток вина.
«И самое главное», – мысленно повторила Лиза и нахмурилась.
– Что бы ты ни делала – не слушай Члеянца. Что бы он тебе ни предлагал. Не слушай и не ведись. Я могу здесь на тебя рассчитывать?
Она ждала чего угодно, кроме этого. От растерянности Лиза даже покачала ногой в такт музыке.
– А… – замялась она. – А что он такого может мне предложить? Просто чтоб я знала.
– Скорее всего, то же самое, – директриса размашисто поставила бокал на столик. – То же, что и я.
– Но тогда… – Лиза смутилась окончательно. Эта квартира, этот дурацкий надоедливый джаз – всё сбивало ее с толку и мешало думать. – Тогда… ладно, хорошо. Пожалуйста.
– Кроме твоего водителя, я к тебе приставлю двух баб. Из охраны. Да, я хотела мужиков, но их будут путать с этими твоими двумя.
– «Эти» – не мои. У меня с ними ничего подобного нет, это просто…
– Плевать! Плевать, – Бергалиева мелко помахала рукой. – Твои, не твои, мне нет дела. Я хочу убедиться, чтобы ты понимала: мы имеем дело с очень, повторяю, очень рискованным материалом. Из него можно получить большие деньги, а можно – большие проблемы. Я всё сказала, а ты – выбирай сама.
– Проблемы? – Лиза поерзала на ребристом сиденье. – Значит, всё-таки, будет толпа с помидорами?
«И охрана», – подумала она. Да, видно, радоваться пока нечему.
– Какая толпа? Какие помидоры? – теперь удивилась Бергалиева. – Что будет – я тебе скажу. Будут журналисты. Берегись журналистов. Мы не готовы продаться так дешево. Если кто-то лезет с вопросами – девочки его успокоят. Кстати, Члеянцу тоже передам, а то вечно пытается всё пересрать, а, между прочим! Видела ты этот последний…
Они проговорили до самого вечера, теперь уже ни о чем. Директриса расспрашивала про Европу, хвасталась отдыхом, хвасталась дочкой, хвасталась большими идеями «44-го». Она вела себя как обычный начальник, принимающий в гостях обычного подчиненного. Лишь у порога, когда Лиза обулась и повернула ручку двери, Бергалиева сказала за спиной:
– Один совет напоследок. Касательно твоей карьеры.
– Да? – Лиза оглянулась. Директриса подошла к ней вплотную, дыша винным паром.
Она уставилась Лизе в глаза и произнесла, качнув подбородком:
– Не наступай снова на те же грабли.
И больше ничего. И они попрощались.
«И какого черта это значит», – гадала Лиза, протискиваясь на заднее сиденье.
Нужно поскорее вернуть ей платье.
...
– Итак? – Елена Михайловна потянулась к сигарете за ухом.
– Что «итак»? – спросил Дима.
Впервые он смотрел ей прямо в лицо, грубое и дубленое. Когда Е. М. говорила, морщины вокруг ее рта отчерчивали каждый звук так резко, что сами по себе читались как подтекст. Необязательно было знать лицевые тонкости – даже близорукий Дима мог разобрать, о чем главредша молчит. Стоило лишь посмотреть ей в лицо.
– Твои комментарии? – спросила она.
Михайловна нервничала. «Ей нужно что-то», – решил Дима. Наверное, пошла бы в атаку, да зацепиться не за что.
– Мои комментарии? – он улыбнулся. Выходило смешно. И кому придет в голову, что Е. М. может вести себя как нервный подросток? Никто в журнале не решался посмотреть на главреда в упор.
Дима придумал это недавно, буквально утром. Смотреть на людей вот так. И почему нет, раз теперь можно всё.
Е. М. нашарила между бумаг тяжелую медную зажигалку. Прикурила, щелкнула крышкой, и в кабинете приятно запахло бензином. Дима так и не ответил ей. Он разглядывал сигарету в зубах Михайловны и молча ждал.
– Ты закурить хочешь? – спросила Е. М. – Или чего ты уставился?
– А? Нет, – он впервые смутился. – А это «Зиппо», да?
– Короче, – теперь главред была раздражена. – Ты будешь рассказывать или нет?
– Что рассказывать?
– Твою мать. Ты спал с этой бабой или нет?
Но ее опять выдали черточки возле губ. Конечно, всем хотелось знать. Еще бы. Девочки в редакции чуть не лопались от желания докопаться. Они хихикали, спрашивали у него какие-то глупости, шутили непонятными фразами вроде «у кого что болит» и «жениться пора». Но когда Дима смотрел каждой в лицо, он видел только большое – «СЕКС?»
Они все провожали его взглядом чуть по-новому.
Но Е. М. не интересовало – был секс, есть секс, будет секс. Ей нужно было что-то другое.
– Вам нужно что-то другое, – Дима снова улыбнулся, глядя на Михайловну. – Сказали бы прямо уже.
Ознакомительная версия.
