— Ну, что я говорил?
— Да, но звук был совсем не похож на…
— Брэкен, — твердо сказал Том, — тут и думать нечего.
Ростовщик дал псу обнюхать свои ноги, потом наклонился и потрепал его по голове. Пес робко оглянулся на хозяина, словно спрашивая разрешения.
— Мы уже знакомы. Правда, дружок? — сказал Виктор.
Том уже зашагал назад.
— А казалось бы, такая простая работа, — проговорил он. Обойдя угол дивана, он поставил стакан на серебряный поднос возле телефона и сел. — Но в наше время, если хочешь, чтобы дело было сделано как положено, нужно за всем следить самому. — Он закинул ноги на стол. — А не полагаться на какого-то мелкого жулика, какого-то задрипанного ростовщика из какой-то занюханной Боснии, или из какой вы там дыры? Боже правый, и о чем я только думал!
Пресный, терпеливый голос ростовщика за его спиной предупредил:
— Вы зарываетесь, Том.
— Я говорил, что я не в восторге от того, как все получилось. Грязновато, возможно… И вдруг до меня дошло…
— Не вынуждайте, блядь, меня, мудак сраный.
— Ведь это не Хейнс был в Овербеке, верно? — продолжал Том тем же беззлобным, насмешливым тоном. — Джо Хейнс все еще жив. Вы лопухнулись, завалили дело, не выполнили условия договора. Сделка аннулирована, партнер. — Он протянул руку к телефону. — Я звоню в полицейский участок Долины Акаций и заявляю о пропаже Неда.
— На вашем месте я бы к нему не прикасался.
На трубку опустилась рука. Том оглянулся и попытался было встать с дивана, но его остановил сверлящий взгляд человека, которому нечего терять.
В его голову был нацелен хромированный пистолет тридцать восьмого калибра.
— У вас был шанс поступить порядочно, — спокойно проговорил Виктор. — Неважно как, но тем или иным способом я всегда выбиваю деньги. Не заплатите — нам придется все переиграть. Вернуться к первоначальному варианту — как хотела ваша жена.
— Боже милостивый! — Том засмеялся. — Да будет вам известно: то, что говорит Карен, нельзя воспринимать всерьез.
— Она знает, чего хочет. И поверьте — не вас. — Ткнув стволом за ухо Тому, Виктор подтолкнул его вперед. — Встать с кушетки, вахлак ебаный!
Том медленно поднялся.
— Пошел! Следуем по коридору. Один неверный шаг — и вам конец.
— Я вам уже говорил, — сказал Том, когда они дошли до лестницы, — если со мной что-нибудь случится, дом и все мое имущество перейдет к Неду. Она не сможет взять ни цента. Ей причитается небольшое содержание. Крохи.
— Так десять миллионов для вас уже крохи?
— Вы с них ничего не поимеете. К тому времени, как Нед достигнет совершеннолетия, даже если вы столько проживете…
— Я бы беспокоился о вашем будущем, а не о моем, приятель. — Виктор махнул стволом в сторону лестницы, но тут между ними встал Брэкен и зарычал, защищая хозяина. — Уберите собаку, Том. — Виктор перевел ствол на голову старого Лабрадора, но потом поднял вверх. — У меня идея получше. Посадите его в конуру. Он может стать свидетелем.
Том взял Брэкена за ошейник и повел его к двери в подвал, спрятанной между лестницей и гостиной. Открыв ее, он загнал пса внутрь и приказал ему сидеть.
— Если вы думаете, что моя жена… — Он медленно выпрямился, сознавая, что пистолет Виктора нацелен ему в спину. — Нет, постойте, подождите минуту, черт вас возьми… вы же не хотите убедить меня в том, что…
Внезапно он понял, как это должно было произойти, как его подставили, как все было задумано с самого начала. Словно ступени, исчезающие в темноте за туловищем упиравшегося, но по-прежнему доверчивого пса, вели не в подвал, а в бездонную пропасть, разверзшуюся у него под ногами.
Под скулеж Брэкена Том закрыл дверь.
— Что бы там ни было, — мрачно проговорил он, — Карен не способна причинить вред ребенку.
— Это вы причиняете ему вред, дружище.
Донат вернулся со своего наблюдательного поста на палубе промокший до нитки. На сей раз он не присоединился к своему напарнику за игровым столом, а лениво побрел к кушетке. Взял полотенце, вытер лицо и руки, после чего предложил Джо сигарету.
— Не употребляю.
Немой повторил предложение, настойчиво протягивая ему намокшую пачку легкого «Кэмела».
Джо понимал, что, отказавшись, он обидит парня, и все же, подняв руку по-бойскаутски, проговорил:
— Бросаю.
Он заметил, что внимательный взгляд Доната посмурнел. Это была прелюдия к чему-то еще.
Рой-Рой, зайдя за кушетку, навалился локтем на плечо Джо и засмеялся ему в ухо. Потом лизнул его. Джо отдернулся. Тсс, тсс. Изо рта Роя пахнуло свежей какашкой.
Донат поманил к себе Неда, сопровождая свой жест набором звуков, в которых слышалось что-то вроде «Пора, Док».
Прежде чем Джо успел возразить, ему по уху, которое только что обслюнявил Рой-Рой, крепко смазали монтировкой.
— Нам понадобится дробовик, — сказал Виктор, отступив от балконных окон, выходящих на пролив. — Где взять ключ от ружейной пирамиды — той, что в подвале?
— Странно, что вы спрашиваете.
— Не залупайтесь, Том. Это ваше решение.
Белые прозрачные шторы, всколыхнувшись, накрыли потное лицо Тома. Он их отбросил.
— Должно быть, в верхнем ящичке бюро…
— Руки на виду!
— …в моей гардеробной.
— Где она, вашу мать?
Том кивнул головой вбок.
— Там.
Ему пришлось идти впереди, заложив руки за голову. Дверь в ванную была приоткрыта. За ней виднелся блестящий хромированный каркас душевой кабины, а за кабиной — закрытая дверь в гардеробную.
По пути Том пытался что-нибудь найти — любой предмет, который можно было бы использовать как оружие. Он вспомнил, что в бюро, где хранится ключ от ружейной пирамиды, были ножницы. Только вот в каком ящике? От пота щипало глаза.
Они медленно продвигались по кафельному полу ванной. Всюду лежали вещи Карен.
— По натуре я жизнелюб. С чего бы вдруг я решил отколоть такой безумный номер? Я не из тех, кто способен покончить с собой. — Он пытался выиграть время. — К тому же никто ей не поверит.
Виктор остановился в двух шагах позади него.
— Еще не поздно передумать. А теперь медленно опустите руки и осторожно откройте дверь.
Том покачал головой.
— Вы совершаете ошибку.
— Вы думаете? — Виктор хохотнул.
— Карен ни за что не выполнит своих обязательств по сделке. Она продинамит вас точно так же, гак и меня. Как всех.
— Открывайте эту долбаную дверь!
В ограниченном пространстве между душевой кабиной и стеной не было места, чтобы Серафим сам смог беспрепятственно пройти к двери.
— Или что? — спросил Том через плечо, продолжая держать руки за головой, правда слегка расцепив пальцы. — Выстрелите мне в спину? Из вашего оружия?
Том начал насвистывать. Старую песенку «Сестер Эндрюс»[62] «Ром с кока-колой», которую он помнил с детства и которую вечером оркестр играл на танцах.
— Открывайте — или вы труп. ТРУП, вашу мать!
Еле сдерживаемый гнев Виктора был как бы третьим участником сцены.
Том продолжал насвистывать, намеренно его поддразнивая.
— Заткнитесь, вашу мать!
В ребра ему уперся ствол.
Во рту сразу пересохло. Свист стал глуше. В том месте, где мелодия должна была пойти вниз на завершающей насмешливой строчке о труде за американский доллар, Том пробурчал:
— Другие просьбы есть?
Он повернул голову. Лицо Виктора было похоже на маску: косые щелки глаз под блестящими стеклами очков казались черными и пустыми.
— Мы с вами одного поля ягоды, Том, — сказал Виктор, ткнув его в спину дулом тридцать восьмого калибра. — Когда я получу ваши деньги, мы станем одним целым. Никто не сможет нас разлучить. Это будет как мгновенная инкарнация. Дверь!
Том не пошелохнулся; спина его напряглась в тревожном ожидании.
— Дверь, Том.
Виктор попытался протиснуться справа от него, не заметив, что плитка возле кабины была еще мокрая после душа Карен — предательски мокрая.
Он взмахнул рукой, чтобы удержать равновесие.
Том сосредоточил вес своего тела на локте и, резко развернувшись, вмазал им Серафиму в лицо. Тот удивленно крякнул и зашатался. Схватив его за запястье руки, в которой был ствол, Том ударил ее о хромированную стойку душа и бил до тех пор, пока бескурковый пистолет тридцать восьмого калибра не звякнул о плитку. Он отпихнул ствол ногой, и тут ростовщик, улучив момент, вцепился другой рукой Тому в глотку и попытался его оттолкнуть. Оба грохнулись на пол. Том был тяжелее и подмял под себя Виктора, но тот не ослабил хватки. Вся его сила перешла в пальцы, зубы скрипели от напряжения.
В глазах у Тома потемнело. Душащая боль в гортани привела его в чувство. Он двинул кулаком наугад и попал в теплую, мясистую шею Серафима. Тот захрипел, и пальцы его разжались ровно настолько, чтобы Том смог набрать в легкие воздуха. Вцепившись ростовщику в ухо и прихватив клок густых, покрытых лаком волос, он приподнял его голову и изо всех сил ударил ее об пол. Пальцы перестали сдавливать горло Тома, он вывернулся, дотянулся до пистолета и рывком вскочил на ноги.
