Тот прочно сидел на покосившейся бане и по-прежнему целился в него. Патронов у него было много. Какая-нибудь пуля да попадет.
Егор снова отчаянно дернулся. И выронил щенка. Тот с пронзительным визгом покатился по крыше вниз и упал в деревянный желоб.
Возле Горина одна за другой ударили две пули. Одна из них прошла возле самой его головы, и он только чудом остался жив. Егор мог бы спрятаться от выстрелов за крышу, перебравшись на другую ее сторону. Но тогда погибнет щенок, который висел в желобе над самым потоком и мог свалиться в него в любую секунду.
Будь что будет! Егор отпустил конек и заскользил на спине вниз.
Филин прицелился в вытянувшуюся во весь рост мишень, не сомневаясь, что на этот раз не промахнется. Но вдруг банька громко затрещала под ним, накренилась и осела на одну сторону. Пуля, предназначенная Егору, ушла в воздух. Но Филин, обняв трубу, удержался на баньке, и пистолет все еще был в его руке.
Горин тем временем повис вдоль нижнего края крыши и, упираясь ногой в желоб и держась за торчащий из гнилой дранки гвоздь, попробовал дотянуться до щенка.
Далеко. Нужно было податься вперед еще на полметра.
Это было очень рискованно. Желоб, зеленый от старости, едва держался и вздрагивал вместе с домом. Прямо под собой Егор увидел мутно-желтый поток, вертящий огромные камни, как пляжную гальку. У него закружилась голова, и он едва не рухнул в желтое месиво.
Но тут громко завизжал щенок, и Егор преодолел минутную слабость. Снова возле него ударила пуля, но он, сцепив зубы, подался вперед и ухватил протянутой вслепую рукой мокрый дрожащий комок.
Есть! Теперь наверх.
Сунув для верности щенка за пазуху, Егор начал карабкаться наверх. Очередная пуля ударила на этот раз его под мышку, но лишь прорвала куртку.
Однако рука Горина соскочила с опоры, и он едва не покатился вниз. Он сумел удержаться, зацепившись за крышу и застыв на одном месте, но положение было критическое. Ибо Филин снова целился в него. Не было сомнений, что на этот раз он попадет точно в цель. И он бы попал, но державшаяся из последних сил банька вздыбилась, подскочила и рухнула в поток, подмявший под себя и ее стойкие бревна, и грозного Филина, наверняка тотчас погибшего.
Егор выдохнул, перевернулся и влез на конек.
Поток вроде бы утихал. Его тяжелые толчки в стены дома – единственной уцелевшей постройки во всем поселке – постепенно слабели.
Но вдруг Горин увидел, как вершина горы, соседней с той, с которой обрушился сель, словно бы раздвоилась, и из нее покатился в лощину новый поток грязи, наслаиваясь на тот, что только что прошел.
Егор громко закричал от ужаса.
Проклятие! Этого удара его крепость не выдержит. Он в отчаянии повел глазами, думая о том, куда бы перебросить щенка, чтобы тот остался жив. Но до края потока он его не добросит, слишком далеко. Да и тот наверняка расшибется о камни. Значит, погибать вместе.
Словно желая поговорить с ним на прощание, щенок высунул из-за отворота куртки влажную мордочку и потыкался носом в шею Егора.
Тот коснулся губами его круглого лобика.
– Прощай, малыш… И прости.
Новая волна грязи с гулом катила вниз, ломая уцелевшие деревья и заливая ровным слоем лощину от края до края. Им оставалось жить не больше минуты. Егор в последний раз посмотрел на нависшее свинцовое небо, на катящиеся камни и закрыл глаза.
«И небо скрылось, свившись, как свиток, и всякая гора и остров двинулись с мест своих», – вспомнилось ему.
Невыносимый гул раздавался все громче.
«Господи, прими и упокой наши души», – прошептал Горин, положив руку на голову щенка.
И вдруг ему показалось, что он слышит какой-то стрекот. Не может быть! Он открыл глаза, поводил ими по небу – и увидел летящий к нему вертолет. С него свисал длинный трос, на конце которого моталась широкая красная лямка. Несколько секунд – и лямка оказалась прямо над Егором.
Не веря своим глазам, он кое-как встал на коньке и, одной рукой придерживая щенка, другой принялся ловить ускользающую лямку.
Поток был уже совсем близко. Он ворчал, ревел и бесновался, как живое существо. Свесившийся из вертолета человек что-то кричал, но Егор не слышал его, тщетно пытаясь схватить лямку. От ветра она бестолково билась во все стороны, как воздушный змей.
Вертолет чуть снизился, и Горин наконец ухватился за лямку, едва при этом не потеряв равновесие. Но все же он удержался на месте, кое-как обернул лямку вокруг себя и застегнул карабин. В следующую секунду послышался оглушительный треск. Это поток достиг дома и навалился на него всей своей массой. Егор почувствовал, как ноги его будто провалились в яму. Сердце ухнуло вниз, в горле и животе сдавило. Он успел только подхватить щенка, но сам уже попрощался с жизнью.
Но вдруг какая-то сила – словно чья-то рука – удержала его над разверзшейся пучиной и не дала в нее погрузиться. Секунда – и та же добрая сила подняла его вверх и повлекла прочь.
Егор увидел под собой желтые беснующиеся волны, уходящий в сторону берег реки, залитую до краев лощину, на которой лишь кое-где видны были стволы уничтоженного леса, поднял глаза к стрекочущему куполу над своей головой, нащупал копошащийся комок под курткой – и понял, что спасен.
В комнате тихо и тепло. Горит лампа, уютно мерцает экран компьютера. Перед ним сидит Рита Чернова и одной рукой печатает отчет.
Вторая рука у нее забинтована и уложена в широкую перевязь. Но Риту, похоже, это не очень беспокоит. Слева от нее лежит огромная шоколадка, от которой Чернова время от времени отламывает ровные квадратики и отправляет себе в рот.
«Горин Е.Е. остался в машине, – пишет она. – Группа в составе майора Вировойши, капитана Сергеева, ст. лейтенанта Ивакина и меня, ст. лейтенанта Черновой, направилась к дому, в котором, по показаниям Горина Е.Е., находились подозреваемые. Майором Вировойшей было принято решение перелезть через забор со стороны леса».
Рита отломила кусочек шоколадки, положила на язык и задумалась. Она во всех подробностях помнила ту операцию, которую иначе, чем кошмарной, не назовешь. И теперь перебирала мельчайшие ее детали.
Вот они пробрались через лес и приблизились к забору, не издав ни единого звука. Собака молчала, в доме было тихо. Только доносилась легкая музыка, что говорило о присутствии в доме людей. Все шло как по маслу. Продвигаясь вдоль забора, они начали искать сосну, по которой было решено перебраться во двор.
И вдруг что-то произошло. Прибор ночного видения был только у Вировойши. Он вел группу и координировал ее перемещения, подавая сигналы идущему вслед за ним Сергееву. Тот по цепочке подавал сигнал Рите, а она Ивакину.
И вдруг сигналы перестали поступать. Послышался треск веток, как будто кто-то быстро шел по лесу. Но в окружающей темноте ничего нельзя было разобрать. Рита замерла, пытаясь понять, что происходит. И в этот миг послышались хлопки выстрелов. Пф-пф, и тут же еще раз: пф-пф. Что-то тяжело упало ей под ноги. Сергеев! Девушка выхватила пистолет, но ее сильно ударило в правое плечо, и она выронила оружие. И тут же очередное пф-пф, и звук от падения еще одного тела. И чей-то жалобный стон…
Риту охватил неодолимый ужас. Зажимая рукой простреленное плечо, она бросилась бежать. О том, чтобы выбрать направление, речи не шло. Она лишь стремилась оказаться как можно дальше от страшного забора. И бежала со всех ног, наталкиваясь на деревья, спотыкаясь и рискуя остаться без глаз.
Много пробежать ей не удалось. Чернова поскользнулась и свалилась в какую-то яму. Боль в плече едва не лишила ее сознания, и она поняла, что на этом ее бег закончился. И приготовилась к смерти.
Но вокруг было тихо. Ужасающе тихо. Она лежала и слышала только свое дыхание. Кто-то, кто перестрелял в темноте всю группу, затаился поблизости. Или стоял возле нее. А она ничего не видела и только старалась дышать потише, всем телом вжимаясь в холодную колючую землю.
Так она пролежала часа два. И только потом решилась вызвать подмогу.
К тому времени дом опустел. Все три трупа были найдены возле забора. Ее сослуживцы были убиты профессионально. Ивакину, раненному пулей в живот, перерезали горло.
У Риты по ее щеке потекла слеза. В носу сладко набухло, и она почувствовала себя самой обыкновенной девчонкой. Ребят ужасно жалко. Сергеев уже никогда не пошутит. И его жена, по слухам, красавица, осталась с детьми одна, без помощи. Ивакин тоже семейный, три девочки. И такой был добрый, никогда не отказывался помочь…
Рита плачет уже во всю силу, размазывая слезы по щекам забинтованной рукой. И Вировойшу жаль. Хоть и павлин, а жаль. Не послушался ее, хотел отличиться. И вот. Все остались там.
Постепенно Рита берет себя в руки. Новый кусок шоколадки отправляется в рот, и она продолжает трудиться над отчетом.
«После того как я выхватила пистолет, – печатает она, – я была ранена и потеряла сознание. Когда очнулась, вызвала подмогу. Майор Вировойша, капитан Сергеев и ст. лейтенант Ивакин были убиты».
