— Я слышал, что Климент не отказал себе в удовольствии получить такое же приветствие в Турине от его преосвященства кардинала Бартоло. Я передам достопочтенному кардиналу, что вы тоже соблюдаете протокол церкви.
Мишнер поднялся.
— Что вам угодно? — Он умышленно не стал добавлять «Святой Отец».
— Как ваше самочувствие? — Валендреа явно издевался.
— Вам это безразлично.
— Как убедить вас в обратном?
— Надо было по-другому относиться ко мне все эти три года.
Валендреа вернулся к столу.
— Я вижу, вы провоцируете меня. Но я не буду реагировать на ваш тон.
Мишнер терпеливо повторил вопрос:
— Что вам угодно?
— Мне нужно найти то, что Климент забрал из хранилища.
— Я и не знал, что он что-то взял оттуда.
— Я не в настроении шутить. Он все рассказал вам.
Мишнер вспомнил слова Климента.
«Я дал Валендреа прочесть содержимое футляра… В 1978 году он выкрал из хранилища часть третьего Фатимского откровения Девы».
— А мне кажется, что это что-то украли вы.
— Вы дерзите Папе, — мягко произнес Валендреа и тут же без перехода в лоб спросил: — Чем вы докажете свои слова?
Мишнер не стал проглатывать наживку. Пусть этот сукин сын помучается, пытаясь понять, что же ему известно на самом деле.
Валендреа подошел ближе. Ему очень подходит белое облачение, и папская шапочка почти не видна в его густой шевелюре.
— Мишнер, это не вопрос. Я приказываю вам сообщить мне, где находится этот текст.
В приказе Валендреа прозвучали нотки отчаяния, и Мишнер подумал: может быть, последнее письмо Климента было не просто бредом переживающего депрессию и готового уйти из жизни Папы?
— Я до этого момента вообще не знал, что оттуда что-то пропало.
— Думаете, я поверю в это?
— Верьте во что хотите.
— Я велел обыскать папские апартаменты и все в Кастель-Гандольфо. А личные вещи Климента у вас. Я намереваюсь поискать в них.
— А что именно вы ищете? — невинно уточнил Мишнер.
Валендреа измерил его подозрительным взглядом:
— Не могу понять, играете вы со мной или нет.
Мишнер пожал плечами:
— Я говорю правду.
— Ладно. Отец Тибор переписал третье откровение, записанное в Фатиме сестрой Люсией. И факсимиле оригинальной записи, и свой перевод он отправил Клименту. Именно этого перевода и нет в хранилище.
Мишнер начинал понимать.
— Значит, вы действительно взяли оттуда часть текста третьего откровения в тысяча девятьсот семьдесят восьмом году?
— Мне нужно получить документ, состряпанный этим священником. — Тон Валендреа изменился. — Где вещи Климента?
— Мебель я отдал в приют. Все остальное у меня.
— Вы уже смотрели, что там?
Мишнер солгал:
— Конечно.
— И там не было ничего от отца Тибора?
— Если я отвечу, вы мне поверите?
— А с какой стати мне вам верить?
— Потому что я славный малый.
Валендреа помолчал. Молчал и Мишнер.
— Что вы узнали в Боснии? — вдруг переменил тему Валендреа.
— Что не стоит подниматься на гору в грозу.
— Я понимаю, почему Климент так ценил вас. Вы находчивы и умны. — Он выдержал паузу. — А теперь все же ответьте на вопрос.
Мишнер достал из кармана записку Ясны и передал ее Папе.
— Это десятое откровение Меджугорья.
Валендреа торопливо взял лист бумаги. Начал читать. Что-то поразило его, тосканец вздрогнул и перевел взгляд от листа бумаги на лицо Мишнера. Из груди Папы вырвался стон, и тут, не выпуская из рук бумаги, он обеими руками схватил Мишнера за черную сутану. В его глазах бушевала ярость.
— Где перевод Тибора?
Мишнер не ожидал такой бурной реакции со стороны Валендреа, но сохранил самообладание. С каким удовольствием он бы врезал сейчас по этому ненавистному лицу! Однако он переборол себя и лишь произнес:
— Я считаю, что слова Ясны лишены смысла. Почему вы так болезненно реагируете?
— Ее бредовые измышления действительно лишены смысла. Но мне нужно факсимиле письма отца Тибора!
Он почти кричал.
— Если они лишены смысла, почему вы набросились на меня?
Немного придя в себя, Валендреа отпустил Мишнера.
— Перевод Тибора — собственность церкви. Верните его.
— Так пусть его разыскивает швейцарская гвардия, — возразил Мишнер.
— У вас есть сорок восемь часов, чтобы доставить его, иначе я немедленно выпишу ордер на ваш арест.
— На каком основании?
— Кража собственности Ватикана. Потом я передам вас румынской полиции. Они хотят расспросить вас о вашем визите к отцу Тибору. — Его голос звучал властно, слова вылетали отрывисто.
— Думаю, они захотят узнать и о вашем визите.
— О каком визите?
Надо, чтобы Валендреа думал, будто Мишнеру известно больше, чем на самом деле.
— В день убийства Тибора вы покидали Ватикан.
— Раз уж вы все знаете, может, скажете, куда же я ездил? — саркастически спросил Валендреа.
— Я знаю многое.
— Неужели вы действительно думаете, что этот блеф пройдет? Вы хотите, чтобы Папа оказался замешанным в деле об убийстве? У вас ничего не выйдет.
И все-таки Мишнер решил снова сблефовать:
— И вы были не один.
— Да разве? Ну-ка расскажите.
— Подожду допроса в полиции. Вот румыны удивятся! Гарантирую.
На лице Валендреа появился румянец.
— Вы даже не представляете, что лежит на кону. Вам и не понять, насколько это важно.
— Вы говорите как Климент.
— В этом он был прав.
Валендреа отвернулся, постоял в раздумье и через минуту снова посмотрел на Мишнера. Он уже вполне овладел собой и, видимо, выработал какой-то план действий.
— Климент говорил вам, что я сжег часть письма Тибора на его глазах? Прямо там, в хранилище, он дал мне его сжечь. Кроме того, он сказал мне, что там же в ларце лежит факсимильный перевод всего письма сестры Люсии. А сейчас он исчез. Климент не хотел, чтобы с ним что-то случилось. Это я знаю наверняка. Значит, он у вас.
— А почему этот перевод так важен?
— Я не буду ничего объяснять. Я просто хочу, чтобы вы его вернули.
— А откуда вы знаете, что он вообще был там?
— Я не знаю. Но с той пятницы в архив никто не заходил, а через два дня Климент умер.
— И Тибор тоже.
— Что вы хотите этим сказать?
— Понимайте, как хотите.
— Я пойду на все, чтобы заполучить этот документ, — яростно прошипел Валендреа.
— Не сомневаюсь. — В голосе Мишнера звучала горечь.
Но ему пора было уходить.
— Я свободен?
— Уходите. Но надеюсь получить от вас известия в ближайшие два дня, а то вам нанесут следующий визит, который может вам не понравиться.
Мишнер не понял, кого имел в виду Валендреа. Полицию? Кого-то еще? Кого же?
— Хотите узнать, как мисс Лью нашла вас в Румынии? — небрежно спросил Валендреа, когда Мишнер уже почти достиг двери.
Он не ослышался? Откуда Валендреа знает о Катерине?
Мишнер остановился и обернулся.
— Она поехала туда, потому что я заплатил ей, чтобы она следила за вами.
Мишнер молчал.
— И то же в Боснии. Она поехала следить за вами. Я попросил ее пустить в ход все ее обаяние, и, похоже, ей это удалось.
Мишнер рванулся к нему, но Валендреа достал маленький черный пульт.
— Одно нажатие на кнопку, и сюда ворвутся швейцарские гвардейцы. — Валендреа улыбался. — Нападение на Папу — это серьезное преступление, не забывайте об этом.
Мишнер остановился и с трудом сдержал дрожь.
— Вы не первый, кого одурачила женщина. Она умна, — говорил Валендреа, приблизившись вплотную к Мишнеру. — Но я хочу вас предупредить. Не доверяйтесь всем подряд, Мишнер. На кону очень многое. Возможно, вы этого не понимаете, но, как знать, может быть, когда все это закончится, я останусь вашим единственным другом?
Ватикан
30 ноября, четверг
13.50
Мишнер почти бегом покинул библиотеку. Амбрози ждал его за дверями, но не последовал за Мишнером в приемную, сказав лишь, что автомобиль ждет и водитель отвезет его, куда он захочет.
Катерина сидела на позолоченном канапе.
В голове у Мишнера крутилось одно: что заставило ее пойти на обман? Конечно, он и раньше недоумевал, как ей удалось найти его в Бухаресте и потом в Риме. Ему хотелось верить, что все происшедшее между ними было настоящим, искренним, но не мог отогнать от себя мысль, что она просто притворялась, рассчитывая подчинить себе его чувства и обезоружить его.
Он подозревал в предательстве кого-то из сотрудников или предполагал, что где-то в здании установлены жучки. А оказалось, что сообщницей его врага стала та единственная, которой он доверял!
