Укрытое под сенью стройных рядов печальных кипарисов и средиземноморских сосен, кладбище «Чимитеро акаттолико» приютилось на склоне Авентинского холма в тени изъеденной временем пирамиды Кая Цестия и прилегающих к ней стен Аврелия. Даже при лунном свете Тому хорошо были видны дебри каменных монументов, могильных плит и фамильных склепов, густо поросшие высокой травой и полевыми цветами. Рукотворное нагромождение из белых урн, полуразрушенных колонн, витых оград, надгробных статуй контрастно смотрелось на темном фоне симметрии деревьев и, казалось, было сооружено здесь в попытке доказать превосходство человеческого таланта над талантом природы.
Правда, победа природы была тут совершенно очевидной — судя по царившим здесь десятилетиями запустению и упадку, по развалившимся пыльным памятникам, буйно разросшимся сорнякам, а кое-где даже молодой поросли деревьев, крошивших на куски могильные плиты в своей воле к жизни. И вот где-то среди этого запустения затерялся даже сигнал Аллегры.
— Где в последний раз он читался? — спросила никогда не терявшая прагматизма Доминик, не имевшая привычки отвлекаться на сентиментальные пустяки.
— Вон там… — Том прибавил шагу, почти перешел на бег, перепрыгивая через маленькие могилы и огибая большие.
Он уже собирался выскочить на широкую аллею, когда Арчи схватил его за плечо и прошептал:
— А ну-ка пригнись.
Из тени деревьев вышли трое с автоматами, поблескивавшими в лунном свете, лучи фонариков прорезывали темноту. Двигаясь быстро и бесшумно, они прошмыгнули к большому фамильному склепу — казалось, будто проплыли в волнах высокой травы.
Когда они взошли по ступенькам и скрылись внутри, Том сказал:
— Наверное, она там.
Склеп представлял собой невысокое прямоугольное строение, стилизованное под древнеримский храм — мелкие каменные ступени, дорический фриз, портик, белые туфовые стены с декоративными колоннами, визуально поддерживавшими черепичную крышу. Входом в склеп служила красивая бронзовая дверь, покрывшаяся зеленой патиной под воздействием стихий. Над дверью высечено одно-единственное имя — Меризи. Кивнув на надпись, Том усмехнулся.
— Ты чего? — шепотом спросила Доминик.
— Меризи — это настоящее имя Караваджо.
Они постояли перед склепом, прислушались — не донесется ли изнутри какой-нибудь голос или звук. Но только безмолвное эхо тьмы носилось над могильным сооружением.
Кивнув своим спутникам, Том осторожно открыл одной рукой дверь, в другой держа пистолет. Его и еще три «чистые» пушки Арчи раздобыл у Джонни Ли, пока они сидели в засаде у служебного ангара в римском аэропорту. Цену Джонни назначил непомерно высокую — долг Тома плюс еще десятка за хлопоты. Арчи не переставая грязно ругался по этому поводу, хотя Джонни отменил одно из условий сделки и вернул Тому часы.
Тонкий слой пыли и сухой листвы покрывал черно-белый мозаичный пол склепа. В дальнем конце высился черный мраморный алтарь, на нем бронзовыми буквами тоже имя — Меризи, а пониже дата — 1696. Перед алтарем — два молельных стула с высокими спинками; один — покрытый черным лаком и обитый красным бархатом, облупившийся и полусгнивший от сырости. На стене над алтарем распятие. Одна рука Спасителя надломлена.
Склеп был пуст.
— Куда же они, сволочи, подевались? — воскликнул Арчи, простукивая стены.
Том сосредоточенно изучал пол.
— Интересно, а как тут вообще можно кого-то хоронить?
— Ты о чем? — спросила Доминик.
— Это же фамильный склеп. Значит, здесь должно быть что-то вроде поднимающейся плиты.
— И надписей никаких, — заметил Арчи. — Даже дат полностью нет.
— Да, а та, что есть, не подходит, — прибавила Доминик. — Этот склеп не использовали до тысяча семьсот тридцатых годов, а значит, в тысяча шестьсотдевя носто шестом никого не могли тут похоронить.
— А что, если это год рождения? — предположил Том, присев на корточки перед алтарем. — Возможно, вторая дата стерлась и…
Слова застыли у него в горле, потому что в этот момент он потер пальцами последнюю цифру и мраморная плита чуть сдвинулась. Том оглянулся на своих спутников, желая убедиться, что они были тому свидетелями, потом снова дотронулся до последней цифры, повернув ее по часовой стрелке, и та, перевернувшись вверх тормашками, превратилась в девятку.
Арчи сосредоточенно нахмурился.
— Тысяча шестьсот девяносто девятый? И что? Такая же бессмыслица!
— А что, если не тысяча шестьсот девяносто девятый, а тысяча девятьсот шестьдесят девятый? — предположил Том и попробовал перевернуть остальные цифры. — Год кражи полотна Караваджо.
Когда цифры перевернулись, раздался скрежет отодвигаемого засова, плита алтаря с гидравлическим шипением выдвинулась и начала подниматься — выше их голов, остановившись в нескольких дюймах от потолка.
Они удивленно переглянулись и пробрались внутрь. Начинавшаяся от порога каменная лестница уходила вглубь.
20 марта, 22:37
Ступеньки вели в выложенный кирпичом подземный ход. Тусклые соляные светильники под сводами потолка, от них оранжевые лужицы света, с трудом пробивавшего густую тьму. Кое-где по потолку сочилась вода, образуя на нем известковые размытые кольца, и капала на бетонный пол.
Осторожно ступая и держа пистолеты со взведенными курками наготове, Том, Арчи и Доминик пробирались по тоннелю. Том подозревал, что они огибают под землей Авентинский холм, но точно, конечно, утверждать не мог, потому что тоннель извивался и петлял зигзагами между склепами и усыпальницами. Наконец, ярдов через двести, тоннель вывел их в лабиринт из подземных комнат, где потолки подпирались стальными столбами.
— О-о, да он древний! — прошептала Доминик, наклонившись, чтобы разглядеть фреску на абсолютно не тронутой временем стене. — Может, частная вилла какого-нибудь патриция. Очень уж на баню похоже, на часть банной постройки. — Она указала на вздыбившийся в одном месте пятачок мозаичного пола, под которым виднелась полость фута четыре глубиной, поддерживаемая колоннами, выложенными терракотовой плиткой. — Римляне подогревали пол и стены своих теплых ванн-кальдариев посредством циркуляции горячего воздуха, — объяснила она.
Ступая на цыпочках, они перешли в следующую комнату, где путь им освещала цепочка редких лампочек, свисавших с провода под потолком. Их тусклый желтоватый свет сливался с каменными стенами. В этом помещении Доминик узнала бальнеум — полукруглую ванну для купания.
Пробираясь сквозь дебри металлических опор, они добрались наконец до главной части похороненной веками виллы, где пол вместо плитки был выложен причудливой мозаикой с изображениями животных, растений, богов в лавровых венках и всевозможных разноцветных геометрических орнаментов. Здесь, судя по всему, когда-то велись реставрационные работы — раскрошившиеся фрески с изображением людей и животных частично восстановлены из уцелевших фрагментов, недостающие места замазаны известкой.
Вдруг из глубин лабиринта до них эхом донесся сердитый окрик.
— Как думаете, Сантос уже здесь? — шепотом спросила Доминик.
— В первую очередь нас интересует Аллегра, — сказал Том. — А Сантосом и полотном мы займемся потом, когда Аллегра будет в безопасности.
На цыпочках они прокрались к дверному проему, ведущему в небольшой сводчатый зал. Стены здесь были выкрашены под красный и охристый мрамор, на потолке геометрические орнаменты, птицы и злобные на вид сатиры. На полу на корточках, спиной к Тому и его спутникам, сидели, проверяя оружие и тихо переговариваясь, те самые трое боевиков.
Том посмотрел на Арчи и Доминик, те кивнули в ответ и на мысленный счет «три» бросились вперед, застав троицу врасплох.
— Ты?! — удивленно прошипел один из них по-итальянски, увидев Тома, прежде чем Арчи связал им скотчем за спиной руки и заткнул рты кляпами.
Это был Орландо — священник из «Амальфи». Том встретил его полный ненависти взгляд. Беспомощная ярость, сжигавшая его в Монте-Карло, куда-то исчезла, теперь он ничего не испытывал к этому человеку. Чего нельзя было сказать о Сантосе, учитывая к тому же, что жизнь Аллегры пока висела на волоске.
— Я присмотрю за ними, — сказала Доминик, подталкивая пленников в спины дулом пистолета и загоняя в угол комнаты.
— Справишься?
— Конечно. Идите!
Кивнув, Арчи с Томом отправились дальше — в соседнюю комнату, куда из следующей пробивался яркий свет и доносился гул голосов. Подкравшись, они встали по обе стороны двери.
Заглянув внутрь, Том первым делом заметил, что это помещение было самым красивым — пол выложен мозаикой в виде медальонов с изображениями мифологических персонажей; отлично сохранившиеся в своей первозданности фрески, воспроизводившие интерьер античного театра. На левой стене нарисована сцена с узкими боковыми дверцами для выхода актеров, на противоположной — комические и трагические маски, глядящие из окошек на фоне нарисованного сада.
