Впереди показались два пучка фар, подпрыгивающих на кочках. Тихон безразлично смотрел, как они вплотную приблизились и бесцеремонно уперлись в лобовое стекло его машины. Яркий дальний свет нагло пробивался сквозь растопыренную ладонь, которой Заколов пытался заслонить глаза. По круглой форме фар, возвышавшихся над капотом «Жигулей», он догадался, что перед ним УАЗик, который мог быть только у военных или милиции.
Дальний свет сжался в габаритные огни, и Заколов разглядел желтую окраску милицейской машины.
Приехали!
Но ему уже было все равно, удирать никуда не хотелось.
Заколов равнодушно наблюдал, как у подкатившего УАЗика с водительской стороны с тихим металлическим скрипом качнулась на петлях распахнутая дверь. Ноги в милицейских форменных брюках по очереди ступили на землю, постояли, словно проверяя крепость почвы, затем послышался хруст крупных песчинок под невидимыми подошвами. Темная фигура подошла и остановилась около переднего пассажирского окна.
Нина давно затихла, только изредка ноздри коротким рывком пугливо всасывали струю воздуха, пытаясь удержать расплывающиеся сопли. Тихон тупо смотрел на желтый капот милицейского УАЗа. Путешествие длиной в четыре дня, похоже, закончилось.
Щелкнул замок открывшейся дверцы, под грузом усевшегося тела жалобно скрипнул дерматин сиденья.
– Ну, здравствуй, что ли, Заколов.
Голос показался знакомым. Где-то он его недавно слышал. Тихон повернул голову к милиционеру. Усатая физиономия старшего сержанта Федорчука, сдвинув брови, пристально вглядывалась в лицо Тихона.
– Виделись, – коротко буркнул Тихон, подбородок уперся в прохладный руль, глаза вновь уставились на решетку радиатора милицейского УАЗа.
Федорчук так Федорчук! Какая разница, кто его сейчас арестует.
– То вчера было, – уточнил старший сержант.
– Я уже давно не сплю.
– Я тоже, – Федорчук потер щетину на щеках.
– А где остальные?
– Я один…пока.
– Девушке надо помочь. У нее с ногой проблема.
– А тебе?
– Что мне? – Заколов непонимающе уставился на милиционера.
– Тебе помощь не нужна?
– Знаю я вашу помощь…
– Дяденька милиционер, – по-детски встряла в разговор Нина. Ее влажные расширенные глаза с надеждой приблизились к Федорчуку. – Дяденька милиционер, Тиша ни в чем не виноват. Все этот… капитан. И Ныш проклятый. Капитан нам все рассказал. Он убил кассира. И дядю Федю порезал.
– Какого Федю? – оживился старший сержант и развернулся лицом к девушке. – Горбунова Федора Николаевича? Железнодорожника?
– Стрелочника с переезда, у которого меня бандиты оставили. Он меня не выпускал, но он хороший.
– Так! А теперь все по порядку! – Рука милиционера встряхнула равнодушного Заколова. – Хамбиев нам многое рассказал, точнее написал. С челюстью у него проблемы… Это ты его приволок к отделению милиции?
– Я.
– А челюсть – твоя работа?
– Он упал, наверное.
– Заколов, что ты все мямлишь! У нас мало времени. Мне нужно знать всю картину! Тебе ясно?!
– Да не кричите так, – Тихон столкнул ладонь Федорчука со своего плеча. – Значит, арестовывать сейчас не будете?
– Это я всегда успею. Сначала хочу тебя послушать.
– С чего начать?
– С начала! Вот бестолковый!.. Как у вас там в математике теоремы доказывают? Давай подробно, шаг за шагом…
Тихон повернул голову к старшему сержанту. Взгляд Федорчука был добрым и заинтересованным.
– Все началось вечером 30 апреля в вагоне почтово-багажного, – начал рассказывать Заколов.
Поначалу он говорил вяло, равнодушно, но по мере того, как вспоминал недавние события, окунался в прежние переживания, голос окрашивался эмоциями, глаза то разгорались искрами злости, то затуманивались болью и сожалением. «Это я знаю», – иногда торопил Федорчук, а порой останавливал и дотошно расспрашивал: «Где лежали тела милиционеров, когда ты их обнаружил? Как выпутался из веревок? В какой момент спрыгнул с поезда?» Особенно его заинтересовали все подробности «дуэли» в Гиптильнике и истории, рассказанной капитаном Межовым. Кто где стоял, у кого находился пистолет в тот или иной момент, как напали собаки?
Когда Тихон закончил рассказ, Федорчук долго размышлял, а потом спросил:
– Как ты думаешь, почему Межов тебя сразу не убил, когда ты пришел к нему в Гиптильник?
Заколов резким движением протер лоб, чтобы взбодриться, надавил пальцами на воспаленные от бессонницы глаза. Под закрытыми веками всплыла согбенная фигура капитана в тот момент, когда он представился Сидором Сидоровичем.
– Ему требовалось выговориться… И еще… он хотел выглядеть благородным.
– А рюкзак где?
– Все там, – Заколов махнул рукой в сторону Гиптильника и с удивлением заметил, что уже рассвело.
– Мне надо съездить туда. А ты… – Федорчук обвел взглядом Тихона и Нину. – Вы оставайтесь на месте. Я скоро. Не вздумайте уехать! – Рука старшего сержанта потянулась к замку зажигания за ключами, но в последний момент брать их он передумал. – Будет лучше, если вы сами меня дождетесь.
Милицейский УАЗик отъехал. Тихон прикрыл глаза и откинулся на подголовник. Нина хотела о чем-то спросить, но не посмела. Тихон сладко сопел, его губы иногда тревожно вздрагивали и что-то беззвучно шептали. Нина положила голову на спинку. Изогнутые верхние ресницы девушки, дернувшись раз-другой, соединились с нижними, а утомленное тело постепенно сползло на сиденье.
Через двадцать минут их разбудил бесцеремонный возглас Федорчука:
– Что здесь такое?
Старший сержант втащил в машину грязный рюкзак и вывалил из него учебник по «Теории вероятностей» и плюшевого медвежонка.
– Ой! Нюся! – радостно вскрикнула Нина и обхватила руками мягкую игрушку. – Нюся, нашелся! Не потерялся.
– А где деньги? – Федорчук недоуменно таращился на Заколова.
– А денег не было. Я не брал денег в сберкассе.
Федорчук плюхнулся на сиденье, бросив пустой рюкзак под ноги:
– Значит, ты шел на встречу с убийцей, даже не имея денег для обмена?!
– Откуда у меня деньги?
– Но ты хоть понимаешь, что он мог проверить рюкзак и сразу тебя пришлепнуть?
– А что еще можно было сделать? Ведь с ним была Нина. Если бы я не пришел, он бы убил ее.
– Да, но… – Федорчук сделал неопределенный жест руками. – Представь, ты приходишь, у него пистолет, и он говорит, покажи деньги!
– Но он этого не сделал! – Тихон взял в ладони учебник. – Ведь существовала вероятность, что он поверит на слово! Не бывает событий с нулевой вероятностью! Я должен был использовать этот шанс.
– Ничего себе – шанс! Лучше бы к нам обратился, в милицию!
– К вам… Один раз обратился… Ну, я уже рассказывал…
– Фу-у, Заколов, с тобой не соскучишься. Ну и рисковый ты человек!
– А что с Межовым? – вспомнив о капитане, спросил Тихон.
Старший сержант осторожно достал из кармана полиэтиленовый пакет, в котором лежал пистолет и окровавленное изодранное милицейское удостоверение.
– Вот. Все, что осталось. А остальное… лучше не спрашивай.
– Да… – В машине повисло тягостное молчание. Тихон поднял глаза и поймал в зеркале заднего вида испуганный взгляд девушки. – Нину надо к хирургу отвезти.
– А тебя куда? – тихо произнес Федорчук. Сдвинутые брови и сцепленные пальцы отражали нешуточные раздумья, охватившие милиционера.
– К вам! В ментовку! Я чист перед законом!
– Нахватался жаргончика. Чист он… Чистюля… А чем докажешь?! От Межова ничего не осталось! Нет ни одного независимого свидетеля!
– Мне все равно! Поехали! Что стоим?
– Да не груби ты! – Федорчук распрямился, его лицо просветлело. – Вот что! Я лично слышал признание капитана внутренних войск Межова Сидора Сидоровича.
– Когда? – растерянно спросила Нина.
Тихон молчал, озадаченно повернувшись к старшему сержанту.
– Я был там… Рядом с вами… Ночью… И все слышал… Я не мог вмешаться… Собаки эти… И надо было до конца разобраться, кто прав, кто виноват, и выслушать признание полностью! А потом я уже не успел… Когда накинулись собаки, было поздно…
– Вы там были? Наверное, за тем домом, где развалины? – Нина удивленно разглядывала Федорчука. – Так что же вы нас не спасли? У вас же оружие! Вам тоже было страшно?
– Вашу машину я догнал здесь! – не слушая Нину, продолжал рассуждать милиционер. – А потом нам надо было дождаться рассвета, когда успокоятся мутанты, чтобы забрать вещественные доказательства. Все ясно?
Заколов протянул руку и пожал сухую ладонь сержанта. Их прямые, все понимающие взгляды встретились. Тихон хотел было левой рукой приобнять старшего сержанта, но тот вывернулся со словами:
– Но, но! Без этого! – Федорчук приоткрыл дверцу. – Сейчас едешь вперед, я за тобой. Прямиком к отделению милиции. Нет, сначала девушку в больницу завезем. Я покажу куда. Я там был после знакомства с этими псинами. Там медсестра хорошая.
