— Ребята, если вы не встанете через пять минут, можете забыть о поездке на пляж после школы!
— Пляж? — одновременно проговорили два голоса.
«Правильный воспитательный шаг», — подумала Холли. Она ценила свое умение давать бесстыдные взятки.
Западная оконечность острова по-прежнему находилась во власти штормовых приливов, и Холли ожидала, что в этот день на нудистском пляже в бухте Контрабандиста будет много народу, но, когда они с детьми приехали туда после школы, на обочине Серкл-роуд, рядом с манцинелловой рощей, была припаркована только одна машина. И разумеется, это был патруль. Возможно, именно поэтому на пляже почти никого не было.
Дети, как и все дети, побежали вперед. К тому времени, когда Холли припарковалась и догнала их, она видела лишь мелькавшие в воде ступни, головы и тощие попки, пока они плыли к Доусон, нырявшей около рифов. Холли собрала их разбросанную одежду и расстелила пляжное одеяло рядом с Пандером, который лежал на животе и читал. Из одежды на нем была только широкополая соломенная шляпа, надетая поверх марлевого тюрбана. Даже на Холли, видавшей почти все типы тел, он произвел яркое впечатление.
Как местные жители, они обменялись формальными приветствиями. Когда Холли стала снимать одежду, Пандер сразу же вернулся к чтению.
— Что вы читаете? — спросила она его.
Он поднял книгу так, чтобы она могла видеть обложку. Это был «Улисс» Джеймса Джойса.
— Как амбициозно, — проговорила Холли.
— Я обещал себе, что снова начну читать, как только выйду в отставку, — объяснил он, не отрывая глаз от книги. — В 2000 году, когда все составляли разные рейтинги, эта книга была названа величайшим романом столетия, или тысячелетия, или чего-то там еще. Я решил начать с вершины, чтобы постепенно двигаться вниз.
— Ну и как?
— Пока описывается, как один парень бреется… и больше ничего не произошло.
Дочь учителя английского языка рассмеялась:
— Думаю, большинство людей читают эту книгу с комментариями.
— Вот еще.
— У вас кожа стала розоветь, не хотите еще помазаться солнцезащитным лосьоном?
— Если вы настаиваете, — сказал Пандер.
Когда Холли стала растирать лосьон, то не смогла удержаться оттого, чтобы сделать небольшой массаж. Пандер почувствовал себя так, словно он умер и попал в рай, где проходила бесплатная раздача пива.
— У вас все нормально? — спросил он.
— Нет такой проблемы, которую нельзя было бы решить за деньги.
— Вы о Марли?
— Маргаритке нужно новое сцепление, и я должна найти психиатра для Дон. — Смутившись, что она опять начала изливать Пандеру душу (и как ему это удается?), Холли быстро сменила тему. — Доусон сказала, что вы в понедельник улетаете в Вашингтон.
— Я уезжал в спешке, и мне нужно уладить кое-какие дела.
— Возвращайтесь.
— Обязательно.
— Вы разбили женщине сердце, если не вернетесь, то я вас выслежу и убью как собаку.
Если бы угроза исходила от кого-нибудь еще, а не от голой женщины, которая уверенно, но нежно массировала его плечи, Пандер воспринял бы ее более серьезно.
— А если она сама разбила мне сердце?
— Вам это только на пользу, — ответила Холли.
Пандер полежал еще несколько минут после того, как Холли оставила его и присоединилась к остальным вводе. «Жизнь очень несправедлива, — думал он. — Женщину с такими руками нужно было бы объявить национальным достоянием. Вместо этого у нее безрукий ребенок».
Когда он пришел в себя после сеанса массажа, то перекатился на спину и посмотрел на свой огромный живот, который отрастил за последние два года. «На него не хватит никакого солнцезащитного крема в мире», — подумал он. Пандер надел свою зеленую гавайскую рубашку с драконами и шорты, засунул ноги в шлепанцы и объявил остальным, что пойдет прогуляться на холмы. Ему нужно было побыть одному и все обдумать. Несмотря на заверения, данные Холли и Доусон, Пандер до сих пор не знал, что ему делать. Открывавшееся перед ним будущее пугало его.
Он скучал по своей жизни в Вашингтоне, по друзьям, по своему дому у канала. Но он знал, что, как только уедет с острова, сразу же начнет скучать по Сент-Люку, по треугольному домику и по Доусон. Пожалуй, по ней он будет скучать больше всего. И дело было вовсе не в сексе, убеждал он себя. То есть не только в сексе. Ему было хорошо, когда он просто находился рядом с ней. Мужчина, которому скоро должно стукнуть пятьдесят семь, умеет это ценить.
Но он не мог просить Доусон ехать с ним в Вашингтон, чтобы она встретилась там с его друзьями из ФБР. Старые раны еще не зажили — каждые два года Бюро находило и арестовывало очередных радикалов. Было дело Везермана или союзников Суданской освободительной армии. И все они заканчивали тем, что оказывались за решеткой, — даже те, кто жил примерной жизнью под вымышленным именем последние тридцать лет.
Как будто ему было больше не о чем думать, не было больше вопросов, на которые он хотел…
Волна разбилась о шлепанцы Пандера. Прибой был сильнее, чем в прошлый раз, когда он приходил сюда с Доусон. Когда дорога стала постепенно сужаться, он постарался держаться ближе к утесу.
…Хочет ли он и дальше оставаться на пенсии или примет предложение Джулиана стать начальником сыскной полиции? Теперь, когда Апгард распродает все свое имущество, которое подлежит продаже, чтобы оплатить многомиллионные штрафы, расширение аэропорта было делом практически решенным. После этого экономика острова также станет развиваться. Так или иначе, но они заставят Сент-Люк войти в XXI век, сказал Джулиан, и, если департамент полиции не окажется там первым, всем придется туго.
Однако Пандер не был уверен, что ему нужна именно эта работа, он не знал, сможет ли с ней справиться. Его подозрения насчет Апгарда и Эппов оказались верными, тем не менее свои дальнейшие действия он расценивал как неудачные. Он пытался запугать подозреваемых, но ему не удалось предугадать их возможной реакции в случае, если у него все получится. И это едва не стоило жизни невинной девочке.
Дорога продолжала сужаться, пока не сделала крутой поворот вокруг утеса, а затем стала расширяться и вывела его к отшлифованному волнами рифу, где были найдены тела Ванджера и Шаллер. Пандер принюхался, почувствовав запах, который ни с чем нельзя было спутать: запах разлагавшихся трупов, находившихся здесь не менее недели. Потом, обойдя риф, он наткнулся на два тела, лежавших вместе, практически на том же самом месте, где были обнаружены Ванджер и Шаллер. Джулиан показывал Пандеру фотографию в первый день, когда он только приступил к работе.
Прижимая ко рту платок, Пандер подошел поближе. Тела сплетены, словно жуткие любовники. Лицо Арина изуродовано, но Пандер смог опознать его по татуировке Джимми Баффета в виде головы попугая на левом бицепсе. На теле Бенни сохранилась кое-какая одежда, хотя его джинсы были изорваны в клочья.
Когда Пандер обошел лежавших, то понял, почему тела были так прижаты друг к другу. Веревка от водонепроницаемого мешка, привязанная к лодыжке Бенни, каким-то образом обвилась вокруг ноги Арина, глубоко впившись в разлагающуюся плоть.
Даже если бы поисковая бригада не обнаружила рюкзак Бенни, прислоненный к краю колодца, то Пандер, прочитавший манускрипт Эппов, догадался бы, откуда Бенни начал свое путешествие. Так же, как коронер сможет сказать, чем оно закончилось — Бенни захлебнулся либо в пресной воде, либо в соленой.
Но то, что произошло с ним в промежутке между началом и концом этого пути и когда, к примеру, он зацепил труп: до или после смерти — так и останется навсегда неизвестным.
И все же Пандеру было чрезвычайно любопытно узнать, что находилось в вещевом мешке. «Я только посмотрю одним глазком», — обещал он полицейским богам. Он знал лучше, чем кто бы то ни было, что на месте преступления ничего нельзя трогать. Но ведь он по-прежнему вел это дело. Неужели он не может просто заглянуть туда?
Ответ — нет, не может.
А какое правило он усвоил в результате тридцатилетней службы в ФБР?
Ответ: лучше просить прощения, чем разрешения. Он открыл сумку, наклонил ее к свету, заглянул внутрь и провел быструю инвентаризацию: одна толстая книга без обложки, три пластиковых пакетика для заморозки, набитые стодолларовыми банкнотами, один пакет с двумя отрубленными кистями рук и еще четыре пакета с костями.
Доусон почувствовала волнение, когда Пандер не вернулся через пятнадцать или двадцать минут. Прошлым утром, после того как он выписался из больницы, у него дважды случались приступы головокружения, над которыми они оба посмеялись. Но если у тебя закружится голова в скалах, тут уже будет не до смеха. Доусон отдала Холли свою маску для подводного плавания, поплыла к берегу, надела свой цельный купальник и босиком пошла по каменистой дороге у подножия утесов. Она шла уверенным шагом, выкрикивая имя Пандера и чувствуя, как нарастает ее тревога, пока он не появился перед ней, перегородив дорогу.
