— Холодно, сержант, холодно, — отклонила она. — Этого хотели плохие алхимики. Меж тем как хорошие преследовали иную цель, а именно: улучшить природу человека, а не металла. Металлы служили инструментом. Поэтому те из них, кто проявлял нетерпение и был одержим золотом, получали от своих опытов обратный эффект, они ухудшали себя. Превращение, идущее вспять.
— Извините, я не совсем понял.
Бланка заглянула мне в глаза.
— Мне не дано знать того человека, о котором вы мне рассказываете, сержант, — проговорила она. — Я выходила замуж за другого. Потом вдруг все изменилось. Полагаю, его преобразили деньги, как в давние времена золото преображало нетерпеливых алхимиков. Сейчас меня гнетут мысли о детях: вдруг завтра они зададут мне вопрос, почему я не сумела предотвратить подобное превращение, более того, даже поощряла тягу Тринидада к богатству и радовалась росту нашего состояния. Что я им отвечу? Теперь у меня дом, миллионы; даже после того, как меня основательно общиплет Министерство финансов, я останусь относительно богатой женщиной. Но у меня нет его. А он — самое драгоценное, чем я когда-либо располагала в жизни.
В ее глазах заблестели слезы. Но Бланка не отвернулась. Слезы текли по щекам, а она задерживала дыхание, чтобы не сорваться и не зарыдать в голос.
— Не стоит казнить ни его, ни себя, — посоветовал я. — Тринидад попал в сложную ситуацию. Такие вещи хорошо начинаются, но плохо кончаются, и никогда не знаешь чем. Не все люди одинаково сильные.
— Тринидад был сильным человеком, уверяю вас.
— Иногда сила хуже слабости. В конце концов, все в нашем мире превращается в свою противоположность: добродетель в безнравственность, сила в слабость.
— Понятно. Жаль, однако китайская философия никогда не служила мне утешением. Ни мне, ни другим тоже, насколько я могу судить, — насмешливо отозвалась Бланка, скривив рот в улыбке.
— Я не хотел вас обидеть, — оправдывался я.
Бланка задумалась. Казалось, она пыталась обобщить все услышанное и мучительно соображала, какой вопрос прошел мимо ее внимания. И нашла:
— А чего они добились, убив его?
Опять я не находил единственно правильного ответа. И выбрал наиболее щадящий для ее самолюбия вариант. Истина — это то блюдо, которое не подается на сладкое в силу своей сомнительности и непостижимости. Вместо нее приходится придумывать истории, сдобрив их небольшой порцией правдоподобия. Если ты в состоянии хоть немного помочь людям своей выдумкой, незачем говорить правду, тем более что она часто выглядит куда более спорной, чем откровенная ложь. Поэтому я не стал рассказывать ей ни о Патриции, ни о возможной мести со стороны параноика отца, хотя из такого привлекательного материала можно было состряпать довольно сердобольное повествование, не забыв упомянуть про ее необычайное сходство с Патрицией.
— Думаю, они ничего не добились, — ответил я. — Просто хотели избавиться от вашего мужа; он, по-видимому, чувствовал угрызения совести и в любой момент мог предупредить Очайту или, обратившись в полицию, выдать своих сообщников. Подобное развитие событий кажется мне наиболее вероятным.
Бланка не отличалась наивностью. И, похоже, снова мне не поверила.
— Спасибо, сержант, — сказала она, опустив глаза. — Вы прощены.
Она направилась к выходу, и мне показалось неделикатным идти за ней. Я остался около могилы, наблюдая, как, удаляясь, ее фигура становилась все меньше и меньше, и ко мне вдруг пришло мучительное осознание того, что я никогда больше не увижу ее лица. Тем не менее я отнюдь не был уверен в своем увлечении этой женщиной. В ней ощущалось что-то противное человеческой природе, какое-то стойкое неприятие слабостей и заблуждений. Проблема заключалась в том, насколько они повлияли на жизнь и смерть Тринидада, но она меня абсолютно не касалась: не мое дело проливать свет на тайные движения человеческой души. Хотя думать о них мне никто не запрещал.
С тех пор я часто вспоминал о Тринидаде Солере. По какой-то неведомой причине я представлял его на перекидном мостике в тот момент, когда он, опершись на поручни и низко склонив голову, с отрешенностью смотрел на голубую воду бассейна, хранящую под своей толщей смертоносные урановые стержни. А иной раз я видел его в последние мгновения жизни, когда он в наркотическом угаре пытался отыскать свою голубую мечту в бездонных глазах Ирины Котовой и понимал: в них притаилась все та же смерть, которая подстерегала его на дне бассейна. Сколько раз я сам, вглядываясь в чистое утреннее небо, ощущал за ним бесконечную мертвую черноту.
Я хотел понять, почему он смиренно шел навстречу смерти. Я никогда его не осуждал: во-первых, моя работа заключалась в другом, во-вторых, ни одно наказание не может сравниться с тем, что он уже получил и получил почти добровольно, а в-третьих, я дал ему обещание и должен был его выполнить. Мне лишь хотелось узнать, почему он преступил черту, почему однажды он вдруг решил купить билет в один конец в ту темную одинокую страну, где нет места голубому цвету, ибо он поглощается мраком вечности.
Лондон — Хетафе — Мадрид — Чиклана-де-ла-Фронтера, 16 июня — 19 сентября 1999 года
Лоренсо Сильва родился в Мадриде в 1966 году. Всеобщее признание ему принесли романы «Нетерпеливый алхимик» («El alquimista impaciente» — литературная премия «Nadal 2000»), «Далекая страна озер» («El lejano país de los estanques» — премия «Ojo crítico 1998», лучшее произведение в прозе), «Маленький деспот и свобода действий» («El déspota adolescente у Carta blanca» — премия «Primavera 2004»).
«Нетерпеливый алхимик» — это человек, который в погоне за золотом теряет самого себя и продает душу дьяволу. Именно таким оказался тихий и неприметный Тринидад Солер: инженер АЭС, добропорядочный семьянин, любящий отец и муж, обнаруженный мертвым в пригородном мотеле. Лоренсо Сильва мастерски закручивает интригу, наделяет главного героя, помимо прочих достоинств, еще и чувством юмора, создает целую галерею ярких портретов, затрагивает в романе множество самых разнообразных проблем современной Испании (от захоронения ядерных отходов и использования атомной энергии до иммиграции из Восточной Европы).
Яркие и живые персонажи, легкий и ироничный стиль повествования, щедро сдобренный испанским колоритом, и смелый нетривиальный сюжет не дают читателю заскучать и держат напряжение до самого конца.
Альфонсо X Мудрый (1221–1284) — король Кастилии и Леона. При Альфонсо X был издан сборник законов и составлены астрономические таблицы, получившие название «Альфонсовых». Альфонсо является составителем сборника «Песнопения во славу Пресвятой Марии», ему приписывается авторство «Всеобщей хроники» и «Всеобщей истории», а также «Трактата о магических свойствах драгоценных камней» — «Лапидария».
Гражданская гвардия — жандармерия, имеющая военную организацию и выполняющая охранные функции внутри страны. Во времена Франко выполняла функции политической полиции.
Лиценциат — в некоторых странах Западной Европы и Латинской Америки первая ученая степень, дающая право преподавать в среднем учебном заведении, а также лицо, имеющее эту степень.
Столица провинции. — Имеется в виду город Гвадалахара — административный центр одноименной провинции. Население 63,57 тыс. человек (1990).
ДНИ — Национальный Документ Идентификации — официальное название документа, удостоверяющего личность.
Имеется в виду мультипликационный фильм «Хитрый Койот и Дорожный Бегун». В каждой серии демонстрируются смешные попытки Койота поймать птицу, похожую на страуса.
Алкала — округ в провинции Мадрид, 201 тыс. 380 жителей. Алкала знаменита одним из старейших в Испании университетом (1459 год) и тем, что там в 1498 году родился Сервантес.
Приходской гитарист — группа молодых музыкантов, сопровождавших обряды крещения, венчания и причастия в приходских церквах.
Бостонский душитель — маньяк по имени Альберто де Сильво, который с 1962 по 1964 год изнасиловал и задушил 13 женщин.
Доктор Менгель — самый известный из нацистских врачей-преступников, прозванный «Ангелом смерти».
Алькаррия — округ в провинции Гвадалахара с двадцатью одним муниципалитетом. Примечателен тем, что в нем родился лауреат Нобелевской премии по литературе 1984 года испанский писатель Камило Хосе Села.
