— Все ясно. Что самолет?
— Сел в Пулково-2 двадцать минут назад, — взглянув на часы, ответил за всех Дивеев.
— Перегрузка контейнеров на наши машины уже началась, — добавил Мостовой.
— Самое главное, — Алина повернулась к нему, — что привезли?
Вместо Мостового на вопрос ее снова ответил шеф ФСБ.
— RSN-X. Знакомы?
— Если без «Х», то да.
— Физические характеристики те же, что у RSN, — сказал Дивеев. — Об этом американцы сообщили за час до вылета.
— Уже легче, — кивнула Алина. — Сжиженный газ. Точка кипения порядка десяти градусов Цельсия.
— Нам известны и кое-какие другие детали, Алина Витальевна, — вмешался Мостовой. — Для человека опасности, как нас уверяют, репеллент не представляет, однако противогазы рекомендуются. Ваше мнение на этот счет?
— Трудно сказать, — она на секунду задумалась. — Если бы речь шла об RSN…
— То? — подал голос молчавший до тех пор седой генерал.
— То опасности, действительно, нет. Разве что вдыхать его на протяжении длительного времени. Запах не самый приятный, сильно отдает нафталином. В общем, малосимпатично, однако совсем не смертельно. Но повторяю, это если речь об RSN. Нам привезли, насколько я поняла, модификацию. Как бы уточнить состав?
Начальник управления ФСБ бросил взгляд на младшего коллегу. Тот, наклонившись над клавиатурой компьютера, быстро пробежался по ней пальцами.
— Вот, — Дивеев показал на монитор. — Все данные по препарату, которые нам дали американцы. Состав полностью, все ингредиенты. На пока оценку дать можете?
— На пока? Почему на пока?
— Потому что после всего, что нам стало известно об Эверглейдс, принимать что бы то ни было за чистую монету мы поостережемся.
Алина обвела глазами присутствующих. Слова генерала ФСБ, похоже, никого не удивили. Значит, ни для кого история со сгоревшим — да нет, сожженным — исследовательским центром уже не была новостью. Как и информация о том, какие исследования там велись. Плюс многозначительное дивеевское «поостережемся». По всему выходило, что в своих конспирологических рассуждениях Кремер был недалек от истины.
— Образцы репеллента уже вот-вот будут в нашей лаборатории, — продолжал Дивеев. — Будут результаты анализа, тогда и дадите оценку уже не «на пока».
— Тем не менее, — подключился к беседе московский генерал МЧС, — нам уже сейчас необходимо представлять, как действовать в принципе. Вы об этом думали?
Вопрос предназначался Наговицыной. Она на секунду задумалась.
— Я предполагала, что это будет что-то типа RSN. Модификация — но какая разница, если физико-химические параметры практически те же. Этот репеллент поможет решить половину стоящей перед нами проблемы. Пока хорошо. Но, боюсь, он решит только половину проблемы. А это уже плохо.
— То есть? — нахмурился Голышев. — Нельзя ли чуточку подробнее?
Кремер отстрелялся быстро. В их ментовском автобусе, переделанном под походный штаб, он отрапортовал полковнику Круглову о прибытии, покосившись на пару генералов, один из которых был начальником территориального управления, а второй явно не питерцем, и сразу же получил задание, о котором догадывался и сам.
— Задача понятна, майор? — спросил Круглов.
— Так точно, понятна, товарищ полковник.
— И еще один момент, — вмешался в разговор столичный гость. — Как у вас с неформальными контактами в этом районе? Людей, участок знаете?
— Район наш, товарищ генерал, — ответил Кремер. — Территорию знаю. Да и людей кое-кого. Участковый тот же.
— Это хорошо. — Генерал взглянул на Круглова. — Ну что, Александр Тихонович, потянет ваш кадр на три фронта?
— Потянет. — Круглов повернулся к Кремеру. — Придется тебе, Петр Андреевич, не только связным между нами и МЧС работать, но и ребятам нашим помочь.
— Тут вот какая штука, майор, — снова вклинился генерал. — Возможны всякие трения, конфликты, разборки. Эвакуация, да еще такая — на раз-два-три… ОМОН, сам понимаешь, задействовать в таком деле не хотелось бы. Не надо объяснять почему?
— Не надо.
— Поэтому мы на этапе эвакуации выделяем в помощь МЧС-никам обычную милицию. Чтобы дополнительной нервозности у людей не вызывать.
— Справедливо. Этого добра у них и так поверх головы будет. Без ОМОНа.
— Спасибо за высокую оценку принятого решения, майор. — Москвич произнес это без улыбки, но и без раздраженности, хотя глаза его чуточку прищурились. — Дополните, полковник, если что-то необходимо.
Генерал отвернулся. Круглов легонько подтолкнул Кремера к выходу.
— Язык твой — враг мой, — укоризненно произнес полковник, стоя на нижней ступеньке автобуса. — Ладно, Петр. Хрен с ними. Не до реверансов. Ты понял, что делать надо?
— Понял, Александр Тихонович. Конфликтаж свести до минимума.
— Вот именно. Однако не забудь, главное — связка с МЧС-никами. Понятно, рации, телефоны — этого добра у нас хватит, но нам живые глаза и уши нужны.
— И луженая глотка, — не удержался майор.
— Кругом ты у нас золотой, товарищ Кремер. Не говорливость бы твоя…
— Виноват, — майор наигранно потупился. — Ну так пошел я? Куда подальше?
Круглов не смог сдержать улыбку.
— Давай, давай. Слишком далеко только не заходи.
Бардин пристроился в углу микроавтобуса, сканируя взглядом сидящую впереди группу американцев. Их «Ситроен» двигался бойко, городской транспорт еще не обрушился на улицы Питера всей своей мощью, поэтому головная машина даже не включала сирену, ограничившись проблесковым маячком.
Конечно, эти двое. Коулмэн и Бетти. Причем Коулмэн, похоже, старшой. Подполковник вычислил их еще при разгрузке самолета. Остальные явно знали, что делают, перебрасываясь короткими репликами на английском с МЧС-никами и работая слажено, эффективно и без лишних движений. Эта парочка очень старалась вписаться в общий ритм и делала это на удивление хорошо. Хорошо — но не безукоризненно. Кроме того, прилетевшие с репеллентом ребята раз-другой автоматически оборачивались на русские реплики или фразы, с улыбкой пожимая плечами. Sorry, don't speak Russian[2]. Эти двое не реагировали вообще. Как не среагировали и на произнесенное Бардиным: «Интересно, что же вы там варили на своих болотах…» Ну да. Понятное дело, по-русски они ни гу-гу. Хотя трое из американцев-спасателей обернулись на его слова, снова пожав плечами. Sorry.
В принципе, двое из одиннадцати — нормально. Девять все-таки не по тому же ведомству. Могли бы и в обратной пропорции команду замесить.
Он наклонился к сидящему впереди «спасателю» — Джо Коулмэну.
— Сигареты не найдется?
Тот повернулся, старательно изображая недоумение. Потом все-таки среагировал:
— Oh, a cigarette? No, sorry. I don't smoke.
— It's OK.Thanks anyway.[3]
Бардин впервые заговорил в их присутствии по-английски. Ну да теперь-то чего ж прятаться. Всем и так все ясно. Вот они мы. Вот они вы. Уже проще.
— Здоровье бережешь, дружище, — произнес подполковник уже по-русски. — Это правильно. Здоровье надо беречь.
На затылке Коулмэна не дрогнул ни один волос.
Телешов зашнуровал ботинки и выпрямился. Эх, сейчас бы зеркало. Интеллигент в камуфляжке — небось, то еще зрелище. Хорошо хоть, без очков. Он искоса взглянул на Пашиняна, но на жизнерадостном лице майора не промелькнуло ни тени иронии.
— Ну как? — Телешов повернулся в одну сторону, потом в другую, демонстрируя костюм.
— Отлично, Сергей Михайлович! Как будто всю жизнь в строю!
— Ну, всю не всю… Но, будем считать, в строй встал. — Телешов скосил глаза на плечо. Ни тебе звезды, ни даже лычки.
Пашинян словно прочитал его мысли.
— Лычки вам, вроде, по возрасту несолидно. А звезды — их у нас министр раздает. Если бы от меня зависело…
— Нормально. — Телешов улыбнулся. — Какой из меня сержант. Тем паче полковник.
Оба они умолкли, вслушиваясь в предрассветную суету — не слишком громкую, но до густоты насыщенную самыми разными звуками, необычными и тревожными в столь ранний час. Сергей вслед за Пашиняном выбрался из крытого грузовика и осмотрелся. Огни автомобилей, проблесковые маячки, снующие во всех направлениях фигуры.
— Интересно — когда. — Он произнес это без всякой вопросительной интонации.
Майор вытащил из нагрудного кармана пачку сигарет и протянул Телешову. Оба закурили.
— Гораздо интереснее — как, — задумчиво сказал Пашинян. — От этого зависит ой как много.
— У нас приказ, — терпеливо объяснял милицейский сержант. — Вот поступят распоряжения, уже вот-вот, и станет ясно…
— А сейчас тебе что неясно? — взъярился детина. — Ната, ты слышала? Домой, говорит. Идиоты хреновы!
