– Кто там? – звучит мужской голос. Он доносится через громкоговоритель, установленный на двери коттеджа, – еще одна удивительная современная деталь. Голос звучит настороженно. Сиплый, но акцент не шотландский. Это американец. Что-то в этом голосе заставляет Мэгги поджать пальцы в кроссовках и непроизвольно сжать бедра. В голове начинают звенеть далекие тревожные звоночки.
Где-то там говорит Линда.
– Добрый вечер. Я детектив Мэлоун, отдел особо тяжких преступлений. Простите за беспокойство в такой час, но мы ведем расследование тяжкого преступления в этом районе, поэтому нам нужно задать вам несколько вопросов, мистер…
«Хорошее выступление, – думает Мэгги, – и любой человек, не колеблясь, открыл бы ей дверь».
Только не этот мужчина.
– Вы не в форме.
– Сэр, в отделе особо тяжких преступлений ношение униформы необязательно.
Пауза. Длинная.
– В дверной звонок, которым вы не воспользовались, встроена камера. Пожалуйста, поднесите к ней свое удостоверение.
Тревожные колокольчики звонят громче, пока Мэгги наблюдает за тем, как Линда подносит что-то к объективу.
Проходит еще несколько секунд, и уже когда Мэгги уверена, что замки не повернутся, они щелкают и дверь приоткрывается. Она распахивается недостаточно широко, чтобы Мэгги могла заглянуть в глубь здания, ей плохо видно еще и из-за этой троицы, столпившейся на пороге, но то, что она смогла разглядеть – это клюшка для гольфа в руках хозяина дома, отразившая свет прожекторов.
Следующее, что она видит и каким-то образом чувствует, даже отсюда – это физическая трансформация Линды. Женщина напрягает плечи и немного сдвигает ноги, становясь в стойку бойца, готовящегося к атаке. Она со знанием дела врезается корпусом в дерево, отчего дверь распахивается внутрь, являя фигуру мужчины, стоящего в тени, до которой не достигает свет прожекторов. Ной тянется к карману своего пальто, как будто собираясь вытащить оружие, но тут раздается отвратительный шлепок, а вслед за ним глухой удар, и он неожиданно оказывается на полу в прихожей коттеджа, а Мэгги почему-то, не думая о том, что делает, бросается в этот хаос.
Подбежав достаточно близко, она с тошнотворным ужасом понимает, что Ной лежит неподвижно, бородатый мужчина все еще возвышается над ним, похожий на обезумевшего самурая, занося клюшку для еще одного удара, шелковый халат развевается вокруг него как кимоно.
В этот момент Линда впадает в ярость. Корочки исчезают из ее руки, и теперь она вооружена одной из тех выдвижных дубинок, которые легко могут превратить бетонный шлакоблок в пыль. Она использует ее, чтобы наброситься на незнакомца. К тому времени, когда Мэгги оказывается в коттедже, перепрыгнув через лежащего на входе Ноя, клюшка для гольфа уже крутится по полу, а безоружный бородатый мужчина лежит, скрючившись, пока на него сыплются удары ботинок Бретта и дубинки Линды.
Эта картина напоминает безумие, мужчина вопит.
– Что вы делаете? – кричит Мэгги, тщетно пытаясь отпихнуть Бретта, чтобы он ненароком не затоптал мужчину. К Линде с ее безрассудными звериными замашками слишком близко она подойти не решается. Они не знают этого человека. Насколько им известно, шестой игрок тоже потерял близкого человека, и, несмотря на это, они разрывают его на куски. Они собираются его убить. Мэгги смотрит на своих товарищей по игре и видит только свирепых чудовищ. Если бы распределение номеров было другим, если бы Мэгги была шестым игроком, а не первым, открыла бы она дверь для подобного обращения?
Она думает о Джексоне, представляя, как он наблюдает эту сцену… Избиение прекращается, когда Линда грубо отталкивает коленом мужчину в поясницу, заставив его вскрикнуть от боли, и защелкнула наручник на его левом запястье. Подняв вверх напряженный лихорадочный взгляд, Линда визжит:
– Туда! Тащите его к лестнице!
– Куда? – поворачивается к ней Мэгги.
– К лестнице, тупая ты корова!
Это задевает Мэгги, несмотря на все происходящее. Она протягивает руку к ближайшему выключателю, и в гостиной зажигаются настенные светильники. Чугунная лестница спиралью спускается вниз, заканчиваясь в восемнадцати футах от них, и Бретт помогает Линде подтащить туда мужчину.
Дезориентированная, Мэгги отворачивается и натыкается взглядом на вошедшую в дом Сару. Та смотрит вниз на Ноя, и лицо ее становится мертвенно-бледным. Вокруг черных волос Ноя растекается лужа крови.
С губ Сары слетают два слова:
– О, нет! – И, теряя сознание, она в обмороке сползает по стене.
– Вот черт! – Мэгги дергает обеими руками себя за волосы, а затем, захлопнув входную дверь, запирает их всех внутри. Это все, что она может сделать. Обернувшись, она видит, что хозяина дома швырнули возле лестницы, и теперь он стоит на коленях с поднятыми вверх руками. Бретт держит его, пока Линда пристегивает наручниками к железной балюстраде. Обезопасив себя, Линда велит Бретту подняться наверх и проверить, есть ли в доме кто-нибудь еще. Не потрудившись проверить состояние Ноя и Сары, Бретт, вооружившись клюшкой, поднимается по лестнице.
Мэгги с отчаянием осматривается вокруг в поисках любого знака, подсказки, какого-нибудь намека на Игру. Она видит огромные оленьи рога на красной кирпичной стене над тлеющими углями в камине. На столе рыболовные карты, роман в мягкой обложке и книга о наблюдении за китами. Возле проектора лежит стопка Blu-Ray дисков, а сам экран закреплен на одной из верхних балок. Мегги также видит неприбранную, но стильно отреставрированную кухонную зону с плитой на другой стороне гостиной.
Однако никакой коллекции одноразовых телефонов. Никаких высокотехнологичных мониторов. И что важнее всего – никаких детей.
Мэгги продолжает осматриваться, когда внезапно что-то прилетает ей по правому уху, пронзая острой вспышкой боли. С удивлением она обнаруживает, что Линда метко врезала ей, брюзжа, как бабка.
– Какого черта? – вскрикивает Мэгги, зажимая ухо.
– Дай мне наволочку!
Мэгги трясущимися руками выхватывает ближайшую подушку на диване – попутно задаваясь вопросом, почему и как так получилось, что Линда взяла руководство на себя, и сдергивает белую хлопковую ткань.
– Живо! – орет Линда. – Ему на голову!
Избитый мужчина, большую часть времени пребывавший в отключке, при приближении Мэгги начинает мотать головой, отчаянно пытаясь избежать хлопчатобумажного мешка.
– Нет! Нет, подождите! Не делайте этого!
– Сделай это! – рычит Линда.
– Нет, пожалуйста!
Мэгги широко раскрывает над его головой наволочку.
– Мне… мне очень жаль.
Он поднимает на нее глаза, прежде чем на него опускается темнота. Он висит как Иисус Христос в шелковом халате Хью Хефнера, сбитый с толку, злой, и ему очень больно.
– Пожалуйста.
Поморщившись, Мэгги начинает опускать колпак, а затем осознание происходящего ударяет ее как обухом по голове, заставляя замереть. Невозможно долго смотрит в широко распахнутые глаза мужчины. Ей хочется закричать. Ей нужно закричать. Но она не в состоянии. Она не может дышать.
Руки делают работу за нее. Они натягивают колпак ему на лицо, а затем ноги несут Мэгги назад, пока она не натыкается на диван и не падает на откинутое на нем одеяло.
С отвисшей челюстью она смотрит на мужчину. Она не сводит с него глаз, потому что знает его.
Она уставилась на него, потому что мужчина, прикованный наручниками к перилам, с задранными над головой руками, висящий, как языческое жертвоприношение, подготовленное к сожжению, – биологический отец Джексона Тейлора.
54
Второй игрок
Бретт добирается до площадки второго этажа с клюшкой на плече.
Линда велела ему проверить, нет ли еще кого-нибудь в коттедже, но не сказала, что делать, если он все же кого-то найдет. И вообще, с каких это пор она начала командовать?
Конечно, если в доме есть еще люди, они наверняка уже услышали переполох, устроенный внизу, и вряд ли Бретт теперь сможет их опередить. Совсем наоборот. Подойдя к первой двери, он начинает говорить себе, что по ту сторону его может поджидать кто-нибудь со взведенным курком… Но по правде говоря, он не верит в это. Пожалуй, впервые в жизни он не боится. Это освобождает. Кружит голову. Давно пора.
