мог: во-первых, его распирало желание поделиться важной информацией, пока кто-то его не опередил — ведь по этой теме многие землю роют! А во-вторых, неудачный визит к Извольскому рано или поздно станет известен Карнауху, и тогда уже не сможешь оправдаться: и факт сокрытия информации от непосредственного начальника налицо, и попытку действовать через его голову ничем не объяснишь… Другое дело, что всю инфу сливать незачем — недаром Громобой учил его оперативным играм…
Он зашел в кабинет к Карнаухову, как обычно, прошел поближе и поздоровался за руку, сел на стул к приставному столику и торжественно сообщил:
— Я нашел эту бабу!
— Какую еще бабу? — поднял бровь начальник.
— Барышникову. Ну, которая того узбека-таксиста к «Сапфиру» вызывала!
Карнаухов молча смотрел и ожидал продолжения. Лицо его ничего не выражало. Это было странно: обычно шеф перебивал и задавал десятки вопросов, быстро вникая в суть и не дослушивая ответов до конца. Круглый помнил, что Карнаух не захотел разговаривать с этой телкой по телефону, — тоже очень странно! Может, они знакомы? Но какая связь существует между ними? А может быть, через нее начальник СБ причастен к убийству братвы? И еще странно, что шеф пропустил мимо ушей факт осечек у Рыбака… Обычно он всегда вникает в мелочи… Пауза затягивалась.
— И где она? — наконец спросил Карнаух. — Где Барышникова?
— Ну, так это… У нее телефон все время вне сети!
— Ты знаешь, а я нашел клад — глиняный горшок с золотом, хотел поделить с тобой пополам. Только золото мне приснилось! — Это уже было похоже на шефа: он любил всякие подначки.
— Спасибо, Валерий Петрович! Зачем мне нужен клад? И так хорошо платят. А телку я найду. У меня есть кое-какие выходы на нее.
— Это другое дело! — одобрительно кивнул Карнаух. — Я на тебя надеюсь!
Лицо его по-прежнему ничего не выражало. Он уже знал, что Круглый мутит что-то за его спиной и даже пытался пройти к генеральному директору — об этом ему сообщили через пять минут после того, как заместитель вышел из приемной. Это был нехороший признак. И он как раз раздумывал над тем, как ему следует поступить. И при этом не спугнуть Круглого раньше времени.
— Слушай, Костя, я тебе как раз подарок приготовил! — Он вынул из ящика стола массивную авторучку в красивой коробке с прозрачной крышкой. — Был с генеральным на переговорах, там наши бизнес-партнеры из Франции сувениры раздавали. Вот я и взял на двоих. Тебе бордовую, а мне зеленую, чтоб не спутать.
Карнаухов полез во внутренний карман пиджака и достал точно такую ручку, только другого цвета.
— Последняя модель Waterman’а, очень престижная в Европе. Золотое перо, запасные капсулы с концентрированными чернилами, все дела… Будешь в свою шикарную записную книжку делать записи шикарной ручкой — она тысяч пятьдесят стоит! У нас еще таких и нет!
— Ух ты! Спасибо, Валерий Петрович! — заулыбался Круглый, рассматривая подарок. Он любил имиджевые аксессуары, особенно те, которые выделяли его из людей привычного круга общения. — Неужели пятьдесят тысяч?
— Может, и больше! Но для милого дружка хоть сережку из ушка! — произнес шеф с дружеской улыбкой. Каждый, кто знал Карнаухова, распознал бы в этой фразе не очень замаскированную издевку. А Круглый знал его хорошо!
— Ладно, будь здоров! — начальник СБ протянул руку. — Иди работай! Только не забывай вовремя докладывать…
— Что вы, как можно! — Круглый сердечно пожал крепкую руку шефа, по его примеру сунул Waterman во внутренний карман пиджака и вышел из кабинета.
Когда он оказался в коридоре, благостное выражение лица и довольную улыбку словно стерли мокрой губкой.
— Ишь, расщедрился, козел! — зло проговорил он. — Небось сам с этого договора получил премию в пол-ляма, а от меня авторучкой отделался! Молодец…
* * *
Наконец Громобой вышел на связь. Он позвонил с утра, после оперативки.
— Че ты мне трубку обрывал? — спросил он. — Что случилось? Пожар? Наводнение? Я по заданию отъезжал, а ты бомбил с утра до вечера!
Его обычная манера принесла результат: Круглый почувствовал себя виноватым.
— Да это… Срочное дело есть, — промямлил он. — Надо встретиться.
— Давай, раз надо! Место номер два. Помнишь его?
— Помню.
— Тогда сегодня в пять.
— Хорошо!
Ровно в пять часов он пришел в парк Горького, на глухую аллею у северной ограды и сел на скамейку под гипсовой статуей пионера с отбитым горном. Здесь всегда было пустынно, к тому же, при необходимости, можно уйти через дыру в заборе. Через несколько минут с противоположной стороны подошел Громобой. Он то и дело оглядывался по сторонам и, только основательно проверившись, сел рядом.
— Ну что у тебя? — недовольно спросил оперативник.
— Вот что! — Круглый достал несколько листков печатного текста и фотографии. — Зацени!
Громобой вгляделся в фото.
— Что это за рожи?
— Вот этот и завалил Рыбака с охранниками. — Круглый ткнул пальцем. — А это его кореш…
— Да ну? — скептически проговорил Громобой. — И как ты это узнал?
— Мне одна телка разболтала. Почитай пока меморандум!
Круглый достал блокнот и быстро набросал схему: один кружок, от него стрелка к другому, от другого к третьему. В каждом буквы: «Сл. роз.», «Бар», «Скат».
Оперативник быстро прочел меморандум. Круглый показал ему свою схему.
— Это мой источник Сладкая розочка, она подружка Барышниковой, а та с этим гадом трется. — Он по очереди ткнул новой ручкой в каждый кружок.
— Да ты просто Шерлок Холмс! И написал толково, и сложной схемой все разъяснил! — то ли всерьез похвалил, то ли насмехался Громобой. — А ручка у тебя классная! Дай посмотреть!
Круглый нехотя протянул свой Waterman.
— Так, давай посмотрим! — Опер снова обратился к снимкам, указал ручкой на один. — Значит, вот этот?
— Да.
— А что за кликуха? Блатной, что ли?
— Да нет. Она говорит, эмчеэсник. Но дерзкий, крутой… Я навел справки: пистолет Рыбаку заклинил тот, кто прошел спецназовскую подготовку. И кто мог завалить всех троих, не оставив следов… Только почему потом у этих троих вдруг оказались переломы и разрывы внутренних органов, не знаю. Ты этим занимался, вот и разбирайся!
— Ты мне не указывай, — зло оскалился Громобой, но тут же взял себя в руки. — Надо хорошо все обдумать, чтобы не сесть в лужу. Кто еще об этом знает?
Круглый покачал головой:
— Больше никто.
— Точно?
— Точно!
— А ты что, к своему руководству не ходил?
Круглый на миг замялся. О том, что Хорольский его не принял, а Карнауху он доложил лишь часть собранной инфы, Громобой не знает и вряд ли узнает. А в таких делах лучше, когда этот крученный-перекрученный опер знает меньше,
