Макдоналд не ответил.
— Он молчит, — пояснил Келли. — Но скоро мы пропустим его пальчики через ОСКОП и все о нем узнаем.
Макдоналд снова отхлебнул кофе. Проверка через ОСКОП — общенациональную систему контроля отпечатков пальцев — ничем им не поможет. Там нет его отпечатков. Как и фотографии. Но что толку им об этом говорить. С ними вообще бесполезно разговаривать.
Педдлер написала что-то на пакетах и отложила маркер. Она сняла с Макдоналда кожаные перчатки и упаковала их отдельно, потом О'Коннор расстегнул наручники, чтобы стащить куртку и рубашку. Эти вещи Педдлер тоже разложила по пакетам, запечатала их, взяла маркер и сделала какие-то пометки.
— Белье можете оставить, — разрешила она, протянув Макдоналду бумажный комбинезон.
Затем протерла его руки и убрала тампоны в пластиковые футляры, к каждому из которых привесила ярлычок. Потом забрала его часы.
— Вы сняли у него отпечатки пальцев? — спросила она у Келли.
— Его привезли прямо сюда. Мы обработаем его в участке.
— Я возьму их сейчас, — сказала Педдлер. — Если пропустите меня вне очереди.
Она намазала краской пальцы Макдоналда, сняла с них отпечатки и протянула ему салфетку, чтобы он вытер руки.
— Мне нужен образец ДНК для сравнительных анализов, — продолжила она. — Всего лишь мазок изо рта. Поскольку вам еще не предъявили обвинение, мне потребуется разрешение суперинтенданта, если вы не согласитесь добровольно. Выбирайте, когда мы это сделаем — сейчас или позже.
— Когда хотите, — буркнул Макдоналд.
Его образец ДНК тоже не числился в полицейских записях.
Педдлер взяла у него мазок изо рта и запечатала его в пластиковый футляр.
— У меня все, — объявила она, подняла с пола саквояж, захватила пакеты с одеждой и вышла из комнаты.
— Что теперь? — спросил Макдоналд.
— Мы отвезем вас в Кроли и проведем допрос, — ответил Келли. — Как только вам предъявят обвинение, вы предстанете перед магистратом и до суда просидите за решеткой, если только вас не выпустят под залог. Но сомневаюсь, что найдется судья, который захочет вернуть вас на свободу. — Он встал. — Вы допили кофе?
Макдоналд осушил свой стакан, и два детектива провели его через приемное отделение. Сестры, врачи и пациенты украдкой бросали на Макдоналда взгляды. Он шел, шлепая босыми ногами по линолеуму, и его бумажный костюм хрустел при каждом шаге. Голова болела, но Макдоналд не знал, было ли это следствием удара или сказалось напряжение, сковавшее мышцы шеи. Полиция, суд, тюрьма... Макдоналд мрачно усмехнулся. Совсем не так он планировал провести ближайший уик-энд.
* * *
Его привезли в полицейский участок Кроли и отвели в кабинет, где скучающий сержант задал Макдоналду несколько вопросов и получил один и тот же ответ: «Без комментариев».
Сержант, крупный мужчина со стального оттенка волосами и в роговых очках, хладнокровно воспринял отказ Макдоналда отвечать на любые вопросы. Он спросил Келли, собирается ли тот допросить заключенного немедленно, и инспектор заявил, что сделает это утром.
— Как насчет адвоката? — осведомился сержант. — Хотите пригласить кого-нибудь конкретно?
Макдоналд покачал головой.
— А государственного защитника?
— Нет, спасибо.
Он знал, что сержант предлагает адвоката не по доброте душевной, а следует обычной процедуре. С этого момента Макдоналд находился внутри системы, и все, что произойдет дальше, будет подчиняться полицейскому уставу и уголовному кодексу. Все разыграют как по нотам, можно не сомневаться.
Молодой констебль снял с Макдоналда наручники и подвел его к столу, где стоял какой-то аппарат, похожий на маленький копир без крышки. Констебль приказал ему положить правую руку на экран и нажал кнопку. Ладонь и пальцы Макдоналда озарились зеленоватым светом. То же самое проделали и с левой рукой. Через несколько минут его отпечатки окажутся в системе ОСКОП, но вернутся неопознанными.
Вскоре Макдоналда перевели в другое помещение, где констебль сделал его фотоснимки анфас и в профиль и проводил назад, в первую комнату. Келли и О'Коннор уже ушли.
Сержант спросил Макдоналда, хочет ли он сделать телефонный звонок. Макдоналд знал немало людей, которым он мог бы позвонить, но отрицательно покачал головой.
— Ты хоть понимаешь, за что тебя арестовали? — поинтересовался сержант.
Макдоналд кивнул.
— Тебе предъявят несколько серьезных обвинений, — заметил сержант. — Не хочу давать советы, но на твоем месте я бы поговорил с адвокатом. Государственному защитнику не обязательно интересоваться твоим именем.
— Спасибо, — сказал Макдоналд. — Нет.
Сержант пожал плечами.
— Надо сдать часы и драгоценности.
— Мои часы забрала судебный медэксперт, а драгоценности я не ношу.
Свое обручальное кольцо он снял еще два месяца назад.
— Доктор тебя осмотрел?
Макдоналд кивнул.
— Тебе нужен какой-нибудь специальный уход или что-либо в этом роде?
— Нет. Но буду рад, если снабдите меня обувью.
— В камере есть звонок. Почувствуешь себя плохо — головокружение, тошнота, — нажми кнопку. Мы вызовем тюремного врача. Пару лет назад один парень скончался у нас от удара в голову. У него было внутреннее кровотечение, а никто не заметил.
Он подозвал констебля.
— Камера номер три, — сообщил сержант, протянув ему карточку, на которой было написано: «Неизвестный, вооруженное ограбление», рядом дата и время поступления.
— Насчет обуви что-нибудь придумаем, — добавил сержант.
Констебль повел Макдоналда по коридору с серыми дверями тюремных камер, открыл одну из них и отошел в сторону, дав заключенному войти. Небольшое помещение — три шага в длину и два в ширину — имело зарешеченное окошко, туалет без стульчака и яркую лампочку в плафоне из оргстекла. Койку заменяло бетонированное ложе с тонким матрацем. В изголовье лежало два сложенных одеяла. Стены бледно-зеленого оттенка. «Цвет неспелого яблока, как пишут в каталогах», — подумал Макдоналд. С потолка сыпалась штукатурка, а на стенах красовались многочисленные имена и даты вперемежку с рисунками граффити, среди которых особенно часто встречалась надпись: «Все полицейские — ублюдки».
Констебль опустил карточку в ящик, висевший на двери.
— Не бросай в сортир всякую дрянь, — предупредил он. — Сержант просто бесится, когда засоряют трубы. А когда он не в духе, нам тоже достается.
— Как насчет жратвы? — спросил Макдоналд.
Констебль вышел и хлопнул дверью.
— Значит, нет, — усмехнулся Макдоналд.
Он взял одно из одеял. От него несло затхлой блевотиной, и Макдоналд, швырнув его в угол камеры, сел на койку. Пол был липким от грязи, и Макдоналд вытер босую ступню о матрас, потом уселся поудобнее, прислонившись спиной к стене. Он бывал в местах и похуже. По крайней мере здесь его никто не пристрелит. Свет погас, а Макдоналд продолжал сидеть в темноте, прикидывая свои шансы. Шансов было немного. Теперь он внутри системы, и все, что ему остается, — это следовать по заранее предначертанному пути.
* * *
Без часов Макдоналд быстро потерял счет времени. В окошко уже лился дневной свет, когда другой констебль отпер дверь и протянул ему пластиковый поднос, на котором разместились сандвич с беконом и бумажный стаканчик с плававшим в нем пакетиком чая.
— Сержант спрашивает, какой у тебя размер ноги, — сказал констебль.
Это был тощий и сутулый мужчина лет тридцати. Он больше смахивал на библиотекаря, чем на полицейского.
— Десятый, — ответил Макдоналд.
Констебль направился к выходу.
— Мне бы не помешало принять душ и побриться, — заметил Макдоналд.
— Душа у нас нет, — произнес констебль.
Он вышел и захлопнул дверь.
Макдоналд попробовал сандвич. Хлеб был черствым, а бекон — жирным и заветренным, но последние двенадцать часов он ничего не ел, поэтому сандвич пролетел в один момент. Чай оказался сладковатым и чуть теплым.
Вскоре на пороге камеры появилась женщина-сержант — полная, с туго завитыми волосами и в штатском. В руках она держала поношенные кроссовки.
— Одиннадцатого размера, других мы не нашли, — сообщила сержант.
Макдоналд поблагодарил и примерил обувь. Шнурков ему не полагалось, и при ходьбе приходилось шаркать подошвами, но это лучше, чем ничего. Он сел на койку, но женщина ткнула большим пальцем в коридор:
— На допрос.
Сержант повела его по коридору, и по пути Макдоналд ловил на себе жесткие взгляды офицеров в штатском. Наверное, все уже слышали о пострадавшем полицейском. Макдоналд смотрел прямо перед собой. Сержант открыла дверь и пригласила его войти.
Келли и О'Коннор уже сидели за столом, приготовив блокноты. Рядом на полке стоял двухкассетный магнитофон, а в углу, над плечом Келли, торчала маленькая видеокамера.
— Садитесь, — велел О'Коннор, указав на стул перед объективом камеры.
