Крестный отец Анхелы сказал:
– Мой американский друг, дай Бог ему здоровья, когда нужно, всегда с радостью выступит против сильных мира сего. Я думаю, его заинтересует корпорация, связанная с главарем организации, торгующей наркотиками, опасными для детей. И если я правильно понимаю, интерес, который проявит к этой истории его великая страна, вызовет интерес к ней во всем мире. После этого Талтекс и Черный Генерал вряд ли рискнут принимать против нас какие-то меры.
А пока Анхела находится в большой опасности, сказал он. Ей следует покинуть Филиппины. Чем раньше она это сделает, тем лучше.
Анхела возразила:
– Я не Рэмбо.
Она не такая смелая и ее совсем не радует, что в ее жизнь вторгся Черный Генерал. Но у нее моральное обязательство по отношению к умершим сестрам, и хотя ей очень бы хотелось сбежать, она этого не сделает. Еще недели две, сказала она, и тогда я подумаю об отъезде.
Через две недели может быть слишком поздно, ответил ей крестный отец. У каждого безумца есть свой план, и Черный Генерал не исключение. Кто может гарантировать, что он не направит против Анхелы удар уже через неделю?
Она сказала:
– Я сейчас не могу уехать.
Прежде всего потому, что Элизабет Куань не сможет взять дискеты с записями, касающимися «отмывания» денег Черного Генерала, пока один из надсмотрщиков не уйдет в отпуск. Это произойдет не раньше, чем через два дня. Анхела не собирается никуда уезжать без этих дискет. Тем более сейчас, когда она так близка к тому, чтобы заставить Талтекс заплатить за убийство Нелии и Сары.
– Если хочешь поймать рыбу, – сказала она, – зачем лезть на дерево? Отомстить за сестер я смогу только здесь, а не в Гонконге.
– Значит, ты отказываешься следовать совету старика, – сказал ей крестный отец. – Что ж, твое упорство для меня не новость. Твой отец всегда мне говорил, что ты самая сильная из трех его принцесс. Он считал тебя бойцом и мечтательницей, которая многого сможет достичь в жизни. Нет, дорогая, я не стану тратить твое и свое время, требуя, чтобы ты уехала. Нелия и Сара слишком многого для тебя значили.
Но как только Анхела получит дискеты, сказал он, она должна будет бежать из страны и со всех ног мчаться в Гонконг. И никаких споров на этот раз. Просто удирай с Филиппин. Анхела до конца будет верна своему долгу перед сестрами, и столкновение с Черным Генералом неизбежно.
Он сказал:
– Поверь мне, Черный Генерал лишен всякой терпимости и симпатии к своим ближним. К сожалению, ты никогда не придерживалась мудрого изречения: «Не буди спящего тигра». И все-таки не мешало бы тебе помнить, что человек предполагает – Бог располагает. Береги себя, милая девочка. Только береги себя.
* * *
В кухне барака вспотевшая Анхела Рамос закурила еще одну сигарету, и посмотрела на часы. Время подходило к полночи, а Элизабет Куань все не было. Черт бы побрал эту маленькую китаянку. Если она в скором времени не появится, то измученная Анхела ляжет спать. Ее беспокоило, что она не встречала Элизабет Куань на территории завода со вчерашнего утра, когда они торопливо договорились об этой встрече в душевой комнате. Ну, вот Анхела, наверное, опять беспокоится без причины.
Она отошла от окна, открыла дверь кухни и посмотрела в темный пустой коридор. Элизабет Куань там не было. К общежитиям пройти было просто, при условии, что ты женщина. На входе у ворот стоял только один охранник.
Ни один из бараков не запирался. Поэтому куда, черт возьми, делась Элизабет Куань?
Закрыв дверь кухни, Анхела присела на ступеньку стремянки и, бросив сигарету на пол, раздавила ее каблуком. Она подумала о том, чтобы позвонить Элизабет Куань, которая с семьей жила недалеко от завода и приезжала на работу на автобусе. Но как назло, единственный старомодный, работающий на монетах, телефон в бараке сейчас не работал. Он сломался после полудня, и его еще не отремонтировали – это тоже выводило Анхелу из себя.
Если не считать гудения вентиляторов в комнатах, в бараке было тихо. Не слышно было девичьей болтовни, музыки кассетных магнитофонов, спускаемой в туалете воды и хлопанья дверей. Пятьдесят женщин, что в нем жили, либо спали, либо так выдохлись, что у них хватило сил лишь на то, чтобы упасть на кровать и замереть. Завод работал в несколько смен, и администрация заставляла рабочих чередовать дневные и ночные смены с промежутком в две недели. Результатом этого стали невозможность составления нормального графика работ и нарушение режима сна и бодрствования рабочих; это изматывало женщин физически и эмоционально. Все, и особенно Анхела, нуждались в гораздо более длительном отдыхе, чем тот, что они получали.
Конечно, ее крестный отец прав. Она может быть своенравной, иногда даже упрямой, но не безрассудной. Она очень много думала о том, как заставить Талтекс заплатить за смерь своих сестер, и пришла к выводу, что никогда не сможет смириться с потерей Нелии и Сары, и поэтому у нее не остается выбора, кроме как отомстить за них.
Это, однако, не означало, что она оставит без внимания предупреждение крестного отца насчет Черного Генерала. Возможно, ей действительно следует покинуть Филиппины как можно скорее и принять предложение крестного отца поехать с ним в Америку. Без Гринго Арбенса, который помогал ей в борьбе с Талтекс, здесь на Филиппинах ее ожидали большие сложности. Он охранял и защищал ее. Анхела привязалась к этому толстому человеку, игравшему регтайм на пианино, которое сделал сам. Благодаря его стараниям она стала святой Анхелой, любимицей прессы и народной героиней.
Сидя на ступеньке стремянки, она рассеянно перекатывала ногою по полу пустую банку из-под пива. Пол был завален мусором, окурками, столярными инструментами и сухой штукатуркой, оставленной рабочими. Помимо запаха краски и скипидара Анхела уловила еще какой-то неприятный запах, происхождение которого она не могла объяснить. По ее настоянию эта комната, в которой раньше хранилась мебель, теперь была переоборудована в кухню. Когда работы завершатся, женщины смогут есть здесь, а не в главном корпусе, где они часто подвергались сексуальным домогательствам со стороны рабочих мужчин.
Ни в одном из других бараков кухонь не было, и их не собирались делать. Эта кухня оборудовалась только благодаря настойчивости Анхелы. Ей еще придется побороться за то, чтобы такие кухни появились в других бараках.
В ее бараке не было столов; женщинам приходилось есть либо в своих тесных комнатах, либо в коридоре. Им приходилось занимать очередь, чтобы приготовить себе еду. Самым молодым из них было не больше тринадцати: стоило им появиться в главном корпусе в обеденное время, как мужчины начинали приставать к ним и осыпать их оскорблениями. Им оставалось либо терпеть сексуальные посягательства, либо терпеть голод. А какая работа на голодный желудок?
Анхела перестала играть с банкой из-под пива и посмотрела на два холодильника у дальней стены, откуда шел этот ужасный запах. Несмотря на оба открытых окна, он никак не выветривался. Вначале она его не почувствовала – очень уж сильно пахло краской и скипидаром. И мысли ее были заняты Элизабет Куань. Теперь она явно ощущала сильный неприятный запах.
Холодильники были новыми и блестели в свете луны. Дверцы их по краям были заклеены липкой лентой. Они не были включены – в кухню еще не подвели электричества. Запах был просто отвратительным. Даже дерьмо не воняло так мерзко.
Прикрыв рукой рот и нос, Анхела пересекла комнату и остановилась напротив холодильников. Боже! Вонь была такая, что ее затошнило. Она исходила от холодильника, который был к ней поближе. Из-за его закрытой дверцы. Зловоние становилось невыносимым.
Она достала из кармана платья электрический фонарик и включила его. В самую пору было надевать противогаз. Держа в одной руке фонарь, она другой начала отдирать с холодильника липкую ленту. Интересно, думала она, что может так отвратительно пахнуть. Неожиданно она повернулась, едва не выронив фонарь. Дверь кухни была открыта, и на пороге стояла женщина.
Изящная женщина с красной кожаной сумочкой в одной руке и большой сумкой для покупок в другой. Большую сумку она держала перед своим лицом. На запястье левой руки женщины был виден браслет, знакомый Анхеле и всем, кто эту женщину знал. Браслет из поддельного золота и нефрита, копия с итальянского оригинала. Возможно, это был ее единственный браслет, потому что других драгоценностей на ней никогда не видели.
Элизабет Куань.
– Выключи свет, – сказала женщина хриплым шепотом.
Сердце Анхелы бешено забилось в груди, она выключила фонарь и положила его в карман платья. Но перед тем, как комната погрузилась в темноту, она успела заметить знакомое голубое платье и туфли, застегивающиеся на лодыжке. Элизабет Куань не любила менять своих привычек. Маленькая китаянка опоздала. Но как говорил крестный отец, все прощено и забыто. От радости на глазах Анхелы выступили слезы; вытянув вперед руки, она бросилась к Элизабет, чтобы обнять ее.
