Второе, что сказала ему мать Джеда, — это правда о его отце. По крайней мере, то, что она считала правдой.
Первая новость наполнила Джеда чувством вины. Эта реакция застала его врасплох. На протяжении многих лет он замечал, что люди обычно расстраиваются, когда узнают, что их близкий родственник находится на смертном одре. Но после того, как новость дошла до него, Джед понял, что не чувствует грусти. Или горя. Он почувствовал облегчение. Это было неправильно, но это было сильнее его. Джед чувствовал, словно всю жизнь плыл против течения с привязанным к нему грузом. Вызванным тревогой. Из-за непрекращающегося страха, что полиция придет в его дом, и принесет трагические новости, связанные с его матерью. Например, что она умерла от передозировки или что ее убили. Что ее нашли мертвой в какой-то грязной дыре, и ее тело уже начало гнить. А он должен пойти и опознать его. Или, что еще хуже, его мать позвонит в дверь. Бог знает, в каком состоянии. Его приемные родители не любили его мать. Совсем нет. И показывали это совершенно ясно. При любой возможности. Однако теперь Джед мог перестать беспокоиться. Он знал, что история ее жизни подходит к концу. И он знал, когда это произойдет. Тогда веревка с этим грузом будет перерезана. И Джед наконец поплывет свободным.
Вторая новость оказала совершенно другое влияние на Джеда. Слова его матери, казалось, пролили свет на кусочек его прошлого, который до сих пор оставался скрытым. Они выделили точки соприкосновения между его миром и миром закона. Они показали ему связь, которую он раньше не замечал. Что-то очень личное. Цепочка, которая сформировала все его существование. Это изменило его мировоззрение. Наполнило его решимостью никогда больше не нарушать закон. Выйти из заколдованного круга. Чтобы история не повторилась снова и снова.
Эта решимость Джеда длилась ровно две недели. Затем он поднялся на совершенно новый уровень. После долгого времени, которое Джед провел в интернете, пока его приемные родители не отправились на воскресную службу. Во-первых, он искал в интернете больше информации об истории, которую рассказала ему мать в день его рождения. Среди результатов выделялась статья, опубликованная на новостном сайте. Длинный и подробный рассказ о событиях, произошедших много лет назад. Джед внимательно прочитал ее. Обращая внимание на каждую деталь, на каждое несоответствие. И когда он закончил, казалось, что в его голове загорелся мощный прожектор. Ослепляющее откровение мощностью в миллион ватт. Рассказ его матери бледнел по сравнению с прочитанным. Как будто она использовала всего лишь свечу, чтобы выделить самые важные моменты. В результате она упустила суть. Теперь Джед не просто увидел силу закона. Он также видел опасность, которую она несла.
Свет нового знания Джеда озарял не только его прошлое. Он также указывал ему, что́ нужно сделать. Куда он должен пойти. А это место было далеко от дома его приемных родителей. Далеко от Калифорнии.
Джед потратил два дня на планирование. На исследование. Собраться с духом. Что объясняло, почему в тот момент, когда Ричер шел по переулку в Герардсвилле, штат Колорадо, Джед стоял перед комодом в спальне своих приемных родителей. Верхний ящик был открыт, старое нижнее белье его матери было отодвинуто в угол, открывая пачку двадцатидолларовых банкнот. Джед столкнулся с серьезной дилеммой. Ему нужны были деньги, и он отчаянно нуждался в них. Но он не хотел их красть. Он не хотел нарушать закон. Поэтому он пытался убедить себя в том, что их взятие не может быть квалифицировано как кража. Нет, если деньги уже украдены. В некотором смысле они действительно были украдены. Деньги были предоставлены социальными службами, и, таким образом, государство платило за еду и жилье Джеда. Не только для него, но и для остальных трех приемных детей, с которыми он жил. Тем не менее, деньги лежали здесь, на его глазах, не потраченные, в то время как четверо детей носили одежду, которая была им слишком мала, и каждую ночь ложились спать голодными.
Джед не хотел совершать преступление. Но и голодать он не хотел. И проехать автостопом полпути. Потому что независимо от того, чего он хотел или не хотел, он был уверен в трех вещах. Его ждал долгий путь. У него было не так много времени, чтобы добраться до цели. И он не мог позволить себе опоздать.
8
Когда Ричер пришел в сознание, он обнаружил, что у него звенит в ушах. Острая боль пронизывала голову. Вес металла на груди затруднял дыхание. Ему потребовалось время, чтобы понять, что́ прижимает его к земле. Потом еще пять минут толчков, рывков и изворачиваний, прежде чем он смог освободиться.
У входа в переулок собралась небольшая толпа. Ричер узнал некоторых людей. Они были среди зевак, собравшихся возле автобуса, раздавившего Анжелу Сент-Врейн. Шум и волнение там, по-видимому, стихли. И эти люди догадались, что то, что произошло в маленьком переулке, гораздо интереснее. Конечно, они предпочитали только смотреть, но не вмешиваться. Ричер почти выбрался из-под кучи железа, когда двое молодых людей подошли к нему и попытались схватить его за руки.
Ричер оттолкнул их.
— Ты в порядке, приятель? — спросил один.
Ричер не ответил.
— Потому что нам показалось, что мы слышали выстрелы. — Молодой человек пожал плечами и добавил: — Видимо, это был звук от разрушения металла.
Ричер несколько раз глубоко вздохнул, подождал, пока толпа разойдется, и осмотрел переулок. Он видел следы шин на асфальте. Пятна краски в двух местах на стене. Большая вмятина в ближайшем мусорном контейнере. Осколки стекла здесь и там. Но от пистолета не осталось и следа. Как и от мужчин в толстовках. От машины. От черного мешка для мусора. От сумочки. От конверта с документами.
Когда Ричер вернулся на главную улицу, городские службы уже отреагировали на трагедию. Движение во всех направлениях было остановлено четырьмя парами патрульных автомобилей, стоящими под углом друг к другу, включившими свои синие мигалки. Рядом с автобусом, над местом, где лежало тело Анджелы Сент-Врейн, был поднят тент. Скорее для того, чтобы помешать зрителям и журналистам с фотоаппаратами, чем для защиты места преступления от капризов погоды, сказал себе Ричер. Ответ на вопрос, что именно убило женщину, был очевиден. Не так обстояло дело с вопросом, кто. И с вопросом, почему.
Ричер видел, как четверо полицейских в форме допрашивали последних зевак. Он продолжал оглядываться, пока не заметил мужчину в костюме, появившегося из-за автобуса. Незнакомец носил нитриловые перчатки и держал в левой руке небольшой черный блокнот. По словам Ричера, тот факт, что они отправляли полицейского-расследователя на мероприятие, которое, казалось, было обычным дорожно-транспортным происшествием, достаточно красноречиво говорил об уровне преступности в городе. Ричер не жаловался на это. В противном случае ему пришлось бы искать полицейский участок, так что это сэкономило ему время.
Ричер предположил, что следователю было где-то между тридцатью и тридцатью пятью годами. Его рост составлял около ста восьмидесяти трех сантиметров, и он определенно был в хорошей форме. Его волосы были коротко подстрижены. Стрелки его брюк были острыми, как бритва. Его рубашка выглядела только что выглаженной. Узел его галстука был тугим. Его обувь могла служить зеркалом.
Коп уловил взгляд Ричера, подошел к нему и протянул руку:
— Хервуд, полицейский участок Герардсвилля. Чем могу помочь?
Ричер рассказал все, что видел на перекрестке, не пропустив и то, что произошло впоследствии в маленьком переулке. Он медленно выкладывал информацию, разделяя ее на небольшие блоки для более легкого усвоения. Хервуд записал все. Не упустив ни одной детали. Не обобщая ничего. И не тратя время на ненужные вопросы об адресе или месте работы Ричера.
Когда с формальностями было покончено, Ричер взял визитную карточку Хервуда и пообещал позвонить, если вспомнит еще какие-либо подробности. А потом он ушел. Он не сомневался, что расследование попало в хорошие руки. Он решил уехать из города автостопом, но подумав, отказался от этой мысли. Голова болела. Все его тело было в ссадинах. Хороший сон пойдет ему на пользу. Это помогло бы ему быстрее прийти в себя. И была еще одна мысль. Те двое в толстовках могли вернуться. Очевидно, они должны были поменять машину. И, вероятно, передать конверт кому-нибудь. Или поместить его в безопасное место. После этого они начнут беспокоиться о свидетеле, которого оставили после себя. Возможно, они решат что-то с этим сделать.
