Камилла в жакете и юбке кремового цвета, длинные волосы распущены, стройные красивые ноги — одна лежит на другой, тонкие пальцы постукивают по сумочке, а бездонная синева глаз видна даже с подиума. Воорту она кажется потрясающей — изгиб нежной спины и загорелой шеи, длинные ногти. Ему кажется, что он чувствует запах ее духов даже на таком расстоянии. Говорят, что обоняние является самым тонким из органов чувств.
«Я все-таки одурачил Приста, нацепив одежду Уэнделла. Как только Прист ощутил запах, ему уже никогда бы не пришло в голову, что я не Уэнделл».
Эта комната для Воорта знаменовала много жизненных перекрестков. Здесь произошли отставка деда и повышение по службе отца. В этой комнате наградили Воорта за поимку Норы Клей и Джона Зешки, и здесь же проходили жуткие бесконечные пресс-конференции после разрушения Всемирного торгового центра, когда Воорт и Мики разбирали завалы и просили людей из отдела ДНК помочь им идентифицировать фрагменты тел по отправленным почтой зубным щеткам, расческам и нижнему белью.
Эта комната предназначена для того, чтобы детективы завершали здесь дела. В ней департамент полиции предает гласности ход расследования или объясняет его. Это комната, где мир полиции официально открывает или скрывает себя.
— Благодарю вас, детектив Воорт.
Раздаются аплодисменты. Значок на груди невесом. Но когда Воорт возвращается на свое место, он слегка трется о кожу под рубашкой и действует на нервы.
Потом Воорт стоит в коридоре и отвечает на вопросы репортеров. Журналисты, кажется, напрочь забыли о своем антагонизме к нему две недели назад. Внезапно они решили, что он является лучшим полицейским департамента, а не худшим. Арест Приста заслоняет скандальные новости о полицейском взяточничестве и, кажется, возвращает к жизни когда-то сложившийся у населения образ полицейских.
— Что вы испытали, детектив, когда нашли Уэнделла Ная, лежащего в парке?
— Как по-вашему, Роберта Приста освободят под залог? И еще, Воорт, Воорт, сколько раз вы нажали на спусковой крючок, когда он в вас прицелился?
— Никаких комментариев, дело еще не закрыто. — Теперь, когда сотрудничества прессы в поимке Уэнделла больше не требуется, Азиз приказал вернуться к традиционной пиар-политике.
Заканчивают они в полдень, и Воорт рад, потому что только привилегированные детективы получают после церемоний награждения несколько свободных часов. Он получает для отдыха остаток дня. Снаружи печет солнце, голубеет небо, а Джулия с Камиллой ждут — не совсем вместе — на залитой солнечным светом площади у здания.
Все трое сияют улыбками. Неужели что-то может пойти не так? Ведь все они улыбаются.
Воорт берет женщин за руки — у Джулии рука гибкая, у Камиллы — нежная — и идет с ними к арке муниципального здания, через которую они попадут на Чамберс-стрит, главную магистраль Трайбеки, идущую с востока на запад.
— Джулия, спасибо, что пришла. Я хочу, чтобы ты и Донни-младший остались в доме, пока ты не найдешь квартиру поближе к его прежней школе.
— Как много это значит.
— Но, — говорит он, поворачиваясь к Камилле, — последнее время мы с Камиллой мало бывали вместе. Мужчине нужно побыть наедине со своей истинной любовью.
Джулия застывает на мгновение и медленно убирает руку.
— А я думала, мы все вместе куда-нибудь поедем, устроим пикник.
Воорт проводит по ее щеке указательным пальцем, по-братски.
— В другой раз.
С помощью слова или жеста можно дать будущему пройти мимо, а едва заметным прикосновением ногтя к пахнущей духами щеке преградить дорогу удобному случаю. Джулия мгновение осознает изменившуюся ситуацию, однако, все еще сияя и улыбаясь, произносит:
— Оставляю вас наедине.
Положив руку Камилле Наталию, Воорт чувствует, как все ее тело обмякает.
— Конрад, Камилла, увидимся позже, — говорит Джулия.
Высокие каблуки способны сделать женщину сексуальной или потерявшей уверенность — в зависимости от того, почему она уходит от вас. Внезапно Джулия перестала быть для Воорта притягательной, но когда она уходит, он замечает, как мужчины на улице смотрят ей вслед, и чувствует острую боль. Страница перевернута, сомнений нет, это лишь болезненное сожаление самца.
Потом он мягко разворачивает Камиллу, и они идут к Гудзону.
— Грубовато с ней вышло, — говорит она.
— Неужели что-то меньшее сделало бы тебя счастливой?
— Нет.
— Отчего же мне кажется, что ты задумала нечто особенное?
— Запоздалый сюрприз в день рождения. Мы так и не смогли его отпраздновать.
Они неторопливо шествуют по кварталу, где везде идет реконструкция. Поток больших грузовиков со стальными балками и бетоном движется на юг, в сторону бывшего Всемирного торгового центра. Лязг строительства — желанный звук, победа созидания над разрушением, трудолюбия над ветхостью. Чамберс-стрит забита предвкушающими кинофестиваль Трайбеки: создателями фильмов, кинообозревателями, актерами — участниками кинопремьер. Фестиваль начнется сегодня на ступенях здания муниципалитета показом популярной китайской комедии «Булочка». Учащиеся Манхэттенского колледжа входят и выходят из кампуса, расположенного на западе от Гринвич-стрит. А Воорт с Камиллой бредут мимо частной школы № 234 и двухэтажного здания начальной школы, которая обслуживает учащихся из Бэттери-парк-сити.
«Полицейский раскрывает крупнейший скандал в истории города», — гласит огромный заголовок сегодняшней «Нью-Йорк пост»: газеты грудой лежат в киоске.
«Проходимец — окружному прокурору: „Давайте заключим сделку“» — заголовок в «Дейли ньюс».
В статье подробно описывается то, что Воорт уже знает. Ричи, бывший прораб Уэнделла, уже согласился давать показания против своих сообщников, как и два следователя Прайса. Юристы другой строительной компании хотят пересмотреть сделки. Бывший председатель профсоюза каменщиков, его голос также записан на ленте, договаривается о льготе.
Дело в том — независимо от того, сочтут пленки Уэнделла приемлемым доказательством или нет, — что двадцать миллионов людей читают полные расшифровки этих записей каждый день — в Нью-Йорке, в законодательном собрании штата и в Вашингтоне благодаря «Вашингтон пост».
«По делу о контрактах начнут следствие», — гласит заголовок в сегодняшней «Нью-Йорк таймс». Чуть ниже: «Полицейский аннулирует сделки».
У Гудзона они поворачивают на север, теперь Воорт знает, куда ведет Камилла. Вдруг он осознает, как давно он вот так не гулял — медленно, не торопясь. Пожалуй, много месяцев.
— Я мог бы остановить его, и он не ушел бы из того помещения, — говорит Воорт. — Я мог бы задержать его до приезда «скорой помощи».
— Ты действительно так считаешь?
Воорт не может ответить. Он просто не знает.
Они идут по велосипедной дорожке, солнечной и теплой, мимо школы Стивесант, над которой, согласно аннулированному плану, должны были возвести высотное кооперативное здание в тридцать этажей, — объект Роберта Приста. Они проходят маленькую площадку для гольфа, джазовую эстраду и останавливаются у пирса № 26.
Камилла открывает замок своим ключом и, когда они входят, запирает за собой ворота — они оба являются членами клуба.
Внутри каяки сложены по будкам, пахнет деревом, смолой, солью и рекой. Со стороны Атлантики веет бриз, и потому, возможно, запах такой же, как триста лет назад, когда юнга, предок Воорта, появился в Новом Свете, приплыв в эту гавань на «Золотой оленихе» Генри Гудзона.
Они переодеваются в гидрокостюмы, которые хранятся в недавно поставленной раздевалке с индивидуальными шкафчиками.
День достаточно теплый, и поэтому ветровки им не нужны. Две недели назад вместе с грозой преждевременно наступило лето.
Воорт идет к семнадцатифутовому «Персепшену», но Камилла говорит: «Подожди», — и он видит, как она открывает проход в складскую зону, где внутри огороженного помещения хранятся вещи членов клуба — весла, куртки, детали каяков, в том числе костюмы, неопреновые для зимнего времени.
— С днем рождения, Воорт.
— Рюкзак?
— Открой снаружи, — говорит она, подтаскивая тяжелую красную сумку через двойные двери к пирсу.
— Складной каяк!
— Я достала каждому из нас по такому. Я прикинула, что если мы поедем куда-нибудь дикарями, скажем, на Аляску, то сможем взять «Перышки» в самолет, загрузить их в пикап, поехать куда захотим и грести сколько душа пожелает. Так будет, если ты сможешь когда-нибудь улизнуть с работы. Хочешь спросить, как быть со мной? Я безработная:
— Никогда не был на Аляске, — говорит Воорт.
Из своего рюкзака Камилла вытаскивает конверт.
— Кто его положил сюда? Похож на авиабилеты.
Полчаса уходит на сборку «Перышка», и Воорт находит, что эта работа приятно отвлекает. Камилла уже наловчилась. Она показывает ему, как вставить друг в друга трубки с амортизационными шнурами, фиксирует пластиковые крестовидные шпангоуты и собирает каркас, на который они натягивают уретановую обшивку. Продев все, что нужно, они получают семнадцатифутовый, длинный, прочный и легко спускаемый на воду палк и гребут к статуе Свободы.
