— Да какая уж там технология, — Дед тоже расслаблено уселся прямо на дорогу, прислонившись к крупному камню, и с живым интересом наблюдал происходящее, — ты Шахид, просто в нормальной армии никогда не служил. В советской. Раньше у всех такая вот была общефизическая подготовка и боевые навыки. Правильно Сталин говорил — солдат — всегда солдат! — политически грамотный Прошкин почесал стволом затылок — он совершенно не помнил такого высказывания товарища Сталина, но спорить с Дедом не стал — что толку во сне спорить? Особенно по политическим вопросам. И Дед продолжил назидать:
— Это теперь понапридумывали — СОБРЫ — Кобры. А тогда как было? Всех на совесть готовили — к войне. И принципы прививали людям — к примеру, двое дерутся — вот как они, Дед кивнул в сторону Пахи и Прошкина, — третий не встряет!
Собственно, назвать происходившее между Пахой и Прошкиным дракой было бы некоторым преувеличением. Прошкин отработанными движениями связал свою невольную жертву его же ремнем, как часто поступал с задержанными — то есть так, что кисти рук оказались соединенными с щиколотками ног, и размышлял над тем стоит ли пнуть Паху еще пару раз — для науки, или достаточно приставить ему ствол к затылку, что бы он прочувствовал каково было Прошкину пару минут назад?
— И где же ты уважаемый напрактиковался? — поинтересовался Шахид у Прошкина.
— Да еще в специальном батальоне ОГПУ… — честно признался Прошкин.
Его слушатели разразились дружным, искренним смехом, захихикал сквозь стоны даже связанный Паха.
— Ты мужик юморист, честное слово, КВН — не попадает, — Дед отирал выступившие от смеха слезы, — еще бы сказал матросом на Авроре…
Шахид протянул Прошкину пачку иностранных сигарет, потом щелкнул прозрачной, похожей на леденец зажигалкой.
— Ну, мужик, ты мне, правда, нравишься! Не хочешь говорить — твое дело, мы люди не любопытные от природы. Только не рассказывай, что ты тут на досуге гербарий собирал…
Шахид поднялся, и совершенно неожиданно для Прошкина, довольно ощутимо пнул связанного Паху.
— Пусть лучше нам Паха — снайпер поведает, как это он умудрился ООН-овский джип из гранатомета разнести?
— Вроде я специально, — заерзал оправдываясь Паха, — Случайно получилось, темно было, когда гранатомет пристреливал. Я ж не виноват, что у меня наследственная меткость. Это как у других веснушки или волосы кудрявые. И дедуля мой — Савочкин Александр Савович, стрелок Ворошиловский, и отец. Это гены у нас такие.
Внучек Саньки Савочкина. Лихо его угораздило. Правда, Санька Савочкин, которого знал Прошкин, строчил в штабе командирам речи к праздникам, никакой такой особенной меткостью не отличался, и тем более уж точно никогда лично не держал Буденному стремени. Но во сне, да и вообще в воспитательных целях, позорить предка в глазах внучка — оболтуса Прошкин не стал.
— Ты Паха не отклоняйся от темы, — теперь Пахе изрядно врезал уже Дед, — я же знаю, что ты не плюнешь задаром, не то что бы в белый ООН-овский джип с синими буквами по ошибке пульнуть! Говори, как есть! А то я точно, что штаны с тебя сыму, да выпорю, как следует …
Паха хлюпнул разбитым носом:
— Ну, заплатили мне — ну, и что тут такого? Стоит из-за двух каких-то негритосов нам русским людям ссорится?
— И сколько интересно? — уточнил Шахид.
— Ну пять тон… — вынуждено признался Паха.
Дед охнул:
— Настоящих денег?
— Угу, ну не рублей же, — обиделся Паха.
— Да за пять тон, лично я и в вертолет не промахнуться бы! — Дед лениво поднялся и символически треснул Паху по затылку, — Ну, бестолочь — поведай где ж ты таких дураков нашел?
— Да что я их искал? — возмутился Паха, — Это они сами меня нашли. Подошли раз ко мне в Гудермесе два каких-то дядьки в штатском. Один, по-моему, не русский был, молчал и кивал. Блондинистый такой. Светлый в общем. А второй — обыкновенный. Говорит, давай с тобой пацан, поспорим на пять тон зелени, что ты никогда не попадешь вон в ту машину из гранатомета. Ну, поспорили, я не промахнулся. Даже в газетах про это писали…
— Написали что? Что в Гудермесе федеральными войсками расстреляна инспекция СБСЕ! Славные были заголовки, — иронично хохотнул Шахид.
— Ну и как — заплатили тебе? — засомневался практичный Дед.
— Заплатили. До копейки. И отмазали от трибунала. Паспорт дали новый и билеты на поезд из Кисловодска. Сказали, звони если что, поможем с работой.
— Так какого же ты, Паха, хрена вместо того, что бы позвонить им, опять в Чечню поперся, год почти там прокошмарил так, что угодил в федеральный розыск, да еще и повязался с этим Лысым? Да еще и меня — верующего человека! — в это гнилое мероприятие втянул! — возмутился Дед, — Звони не медленно, если телефон помнишь! А то мне эта прогулка по гористой местности уже под завязку надоела!
Шахид кивнул Прошкину, и тот развязал несчастного, пригорюнившегося Паху.
Тем временем Дед, проникшийся к Прошкину некоторой симпатией, продолжал назидать:
— Вообще мужики, не по-людски это! В басурманской стране едва крещенному человеку голову не снесли! С нас за моральный вред причитается…
Он извлек из недр объемистого жилета бутылку водки и несколько аккуратных полупрозрачных, мягких и легких стаканчиков. Хотя материал и был Прошкину не знаком, водка в стаканчиках размещалась очень удачно и своих вкусовых качеств не утрачивала.
Паха, допивая, опасливо поинтересовался:
— Как ты Дед ее умудрился спрятать? Ведь Лысый сам у всех вещи проверил, и строго предупредил, что не заплатит, если у кого найдет алкоголь. Да ну — что там алкоголь — у меня Нокия своя личная в вещах была — неделю как купил — 450 гринов отдал — как с куста, — со всеми наворотами! Так отобрал и оштрафовал на триста баксов сразу же, еще и саму трубу забрал! Говорит — у нас мол, корпоративный стандарт — только локальные средства связи. Много мы по ним назвоним…
Дед тоскливо вздохнул:
— Все вам, молодым, советская армия плохая была, да политруки плохие. А сами — бутылку водки спрятать не в состоянии! Мы при Горбачеве ящиками ее прятали! Делов — то. Как таким только оружие в руки дают?
Выпили за знакомство. Прошкин не стал мудрить и назвался своим настоящим именем. Сон и так затейливая вещь — зачем его усложнять? Потом поинтересовался, как функционирует диковинное оружие — что бы проверить, высоко подбросил пустую бутылку и расстрелял ее в воздухе. Работало оружие просто замечательно.
Новые знакомые оказались людьми искренними и открытыми, даже поделиться с Прошкиным, которого тут же перекрестили в «Ника» своими проблемами:
— Ник, ты пока тут… гербарий собирал — или чем там ты в этой местности развлекался, такого парня высокого, худого и рыжего не видел случайно — в красном свитере и джинсах? А то с ног уже сбились искать его. Двое суток как пропал у нас один… путешественник, — задал риторический вопрос Шахид.
Историю продолжил Дед:
— Альпинист. Альпинист парень этот. Проводник наш. Сбежал он что ли? Шеф, ну начальник наш — мы его Лысым называем — как с цепи сорвался — найдите хоть из — под земли Альпиниста мне и все туту! А чего вдруг Альпинисту сбегать? Три недели все этого смурного типа устраивало, пел себе мантры под нос — ну это такое дело, на своей волне человек, а так — был как мы — только что без оружия, и на тебе — решил в бега ударится.
— Только туфлаки позабыл надеть. Валялись под кроватью кроссовки его. Такие приличные — Найк, фирменные. Он ведь с Рокси, с друганом моим, в одной палатке жил. Так босиком по горам и мотается, — язвительно вставил Паха, — зато у Рокси УЗИ подмотал. Прикиньте — прибегает Рокси ко мне во вторник вечером, ну перед тем как раз, как Альпинист пропал, — говорит, Паха — одолжи мне на дежурство волыну поюзать…
— И ты, бестолочь садовая, дал, конечно? — поинтересовался Дед без всякого энтузиазма.
— Дал — ведь оштрафовали бы всех за этот УЗИ несчастный! Лысый сказал бы корпоративная собственность и все! Ты, Дед сам всегда говоришь — должна быть в армии взаимовыручка…
— Да мы ведь не в армии, — усмехнулся Шахид.
— Я вам так скажу — сам же Лысый Альпиниста и порешил. Из Рокси автомата. У него ведь как в банке — патроны под счет, скоро будем на карачках ползать — гильзы собирать, и сдавать ему. И все это, просто, что бы был повод нам денег не заплатить! Лысый — жлоб редкий! И нас всех, как экспедиция закончится — как курят перебьет, или отравит, что бы патроны сэкономить, — мрачно спрогнозировал Дед и перекрестился.
— Паха, сколько вам за этот маневр пообещали? — хитро прищурился Шахид, солнце уже перевалило за горы, в надвигающейся сумеречной прохладе он натянул рубашку и снял темные очки.
— Пятихатку как аванс, и по полторушке по возвращении обещали. Плюс казенные билеты, ксивы, харчи, амуниция…
