– И, если я правильно понял, в Брайтоне ты тоже никогда не жила?
– Никогда. Я даже проездом не бывала в Брайтоне. – Вожусь с часиками, мысленно проклиная неудобный замок. Чтобы не обращать внимания на бешеный ритм сердца.
– Ну а если я скажу, что уверен в обратном, что ты отлично знаешь Бакстера Кинга и довольно долго жила в Брайтоне?
Теперь он стоит у меня за спиной, прожигает взглядом мое отражение.
– В таком случае я отвечу, что ты ошибся. Или тебя ввели в заблуждение.
Я не шевелюсь, не моргаю, не дышу. Просто смотрю на него. И стараюсь не забывать, что в моей жизни бывали минуты страшнее.
– А если я задам еще один вопрос… вопрос, который может изменить между нами все, – клянешься сказать правду?
– Конечно, но…
– Ты когда-нибудь зарабатывала на жизнь сексом?
Мой мир превращается в развалины, нас с Руби снова ждет бегство и скитания, но я не могу позволить себе колебаться. Встаю и поворачиваюсь лицом к Роберту. Не надо с нами так… Ну почему он не оставил все как есть? Глаза мои наполняются слезами. Мне не приходится изображать потрясение, которое пронизывает меня как электрический разряд. Входная дверь хлопает, слышны голоса, потом музыка. Руби вернулась из школы. И сразу за пианино.
Я ловлю свой шанс. Выскочив из спальни, бегу вниз по лестнице. К моей девочке.
– Руби!
А я ведь знала, что он забудет зонт. Вернулся, правда, не сразу – два часа понадобилось, чтобы заметить. После него покупатели были, но немного. Колокольчик звякнул, и вот он, снова на пороге, хотя и не такой промокший, потому что дождь наконец прекратился.
– Я забыл зонт. (Однако не забыл вытереть ноги.)
– Да-да, знаю. – Я достала из-под прилавка зонт – сухой, аккуратно сложенный, с застегнутым, как положено, ремешком.
– Собственно, я не столько за зонтом… Хочу купить еще цветов.
– Правда? – Я протянула ему зонт через прилавок. – Отлично.
Мы обменялись улыбками, и я опустила голову, сделав вид, что копаюсь в бумагах, а он отошел к цветам.
– Что посоветуете?
Его скрывала моя новая композиция из лилий. Я пересекла зал и остановилась рядом с ним. Он был гораздо выше меня.
– У вас праздник? Памятное событие?
– А какие ваши любимые?
Я ответила не задумываясь:
– Фрезии. Простенькие, зато аромат! Конечно, в сезон дешевле…
Я кивнула на цветы, которые предпочитала любым другим независимо от времени года. Он вынул все, что осталось в корзине. На пол со стебельков натекла лужица. Я завернула фрезии и назвала цену. Расплатившись – на этот раз наличными, – он протянул руку с букетом:
– Это вам.
– Мне? – Я прижала цветы к груди. Руки тряслись. Неужели?..
– Вы согласитесь поужинать со мной?
Да!
Руби впервые пригласила к себе мальчика. Как жаль, что у их дружбы нет будущего. Парень очень приятный. Руби играет для него, а он слушает, прислонившись к пианино, совершенно завороженный. Я организую детям пиццу с колой, отправляю в комнату Руби и остаюсь одна: Роберт уходит из дома, грохнув дверью. Быть может, уходит навсегда и из моей жизни. В горле стоит ком, но мне сейчас не до слез. Моя защита, мой панцирь вернулся, а ведь я всего несколько месяцев назад рискнула наконец избавиться от него.
Пока Руби с Артом делают уроки, я отбираю ноты и несколько дисков с музыкой Руби, которые записал Роберт. Я знаю, как они дороги сердцу моей девочки. Затем поднимаюсь наверх и потихоньку, чтобы Руби не услышала, снимаю два портпледа со шкафа на лестничной площадке. Бросив их на кровать в спальне, замираю от мысли, что теперь это не моя кровать. И спальня не моя, пусть я выбирала сюда пледы, ночники под цвет и пушистый коврик, чтобы Роберту было комфортно вставать по утрам.
Запихивая одежду в сумку, я то и дело смаргиваю слезы. Пускаясь в бега, я с каждым разом прихватываю с собой все больший кусок того мира, который оставляю за спиной. Однажды, наверное, придется нанимать фургон.
В ванной сгребаю туалетные принадлежности, а с трюмо – кое-что из косметики плюс все украшения, вместе со шкатулкой. Можно будет продать, там есть и довольно ценные. В шкафу бардак, все, что осталось, валяется на полу, ну и пусть. Я поднимаюсь в кабинет, достаю из-под коврика ключ от своей памятной коробочки, саму коробочку (из тайника в письменном столе) и, вернувшись в спальню, сую в сумку. Второй портплед – для вещей Руби.
Я долго сижу на кровати, с сухими глазами, не в силах плакать. Затем иду в комнату Руби и говорю Арту, что ему пора возвращаться домой.
Проводив своего друга, Руби узнает, что мы уезжаем. Без истерики не обходится, конечно.
– Солнышко, всего на пару дней. Устроим себе каникулы.
Мы не вернемся.
Руби топает ногами и вышвыривает свои вещи из портпледа так же быстро, как я их складываю.
– Дорогая, прошу тебя, не капризничай. Нам нужно повидать Бакстера. Сколько мы его не видели, а?
Мысль для меня неожиданная, но удачная: Руби облегченно вздыхает и даже помогает мне собрать самое необходимое из своей одежды. Входная дверь за нами захлопывается, и я бросаю последний взгляд на дом, пока таксист укладывает наши вещи в багажник.
– Вокзал Виктория, – говорю я таксисту.
После тщетных поисков метрики в городском загсе Роберт с Луизой покинули Нортгемптон и три часа ползли по забитому шоссе M1, так что у них было время на разговоры, а у Роберта – даже избыток времени на мысли.
– Если я тебе убедительно докажу, что Руби – родная дочь Эрин, обещаешь успокоиться? – Луиза вытянула шею, пытаясь высмотреть причину пробки. – Странно, никакой аварии, а все стоят.
– Останется одна небольшая проблема – тайная жизнь моей жены на панели.
– Роб, с этим можно справиться. Понять и простить. Я повторяю – ты выбросишь из головы это свое идиотство, если я докажу родство Руби и Эрин?
– То есть ты предполагаешь, что Эрин вернется домой…
– Не виляй, Роб. Просто ответь на вопрос.
– Да.
– Отлично. Нужен анализ ДНК. – Луиза достала из сумочки мобильник. Роберт только успел подумать, что не хотел бы вмешивать человека со стороны, а Луиза уже болтала с кем-то явно хорошо ей знакомым: – Ничего подобного! Одолжение абсолютно иного рода. – Она захихикала. Роберт и не предполагал в бывшей подруге способности к подобному легкомысленному кокетству. – Мне нужен анализ ДНК, чтобы доказать материнство. Не просто срочно! Экстра! – Продолжая смеяться, Луиза водила пальцем по краю кожаной обшивки на двери «мерседеса». – Ха-ха-ха. Очень смешно. Нет, не для меня. И опять же нет – рассчитывать не можешь, я уже занята. Лучше скажи, когда сделаешь, если сегодня получишь образцы? Правда? Джеймс, ты прелесть! Я твоя должница. – Луиза оборвала дурацкий смех, как только захлопнула сотовый. – Обещал сделать за сутки, если получит образцы до конца рабочего дня.
Огорошенный ее неприкрытым телефонным флиртом, Роберт отозвался не сразу.
– Допустим, результат будет отрицательный, – протянул он. – Мы убедимся, что Руби – не родная дочь Эрин. Что тогда? Что нам это дает? Ну наконец-то! – Он нетерпеливо побарабанил пальцами по рулю – машина перед ними сдвинулась с места.
– Я отвечаю за факты, Роб, а не за мораль.
Роберт отстегнул ремень безопасности, сунул руку в карман, за сигаретами. Вспомнил, что еще до выезда из города докурил последнюю, и свернул с шоссе на автозаправку.
– Ты бросишь, когда все это закончится? – спросила Луиза.
Присев на кирпичный парапет стоянки, Роберт курил четвертую сигарету подряд, разбавляя табачным дымом бензиновую вонь в неподвижном воздухе.
Дженна тоже терпеть не могла, когда он курил. Наверное, он сейчас и смолит, чтобы досадить ей. Чтобы помешать ее голосу, ее запаху, ее навязчивому призраку упорно вторгаться в его жизнь.
Роберт проигнорировал вопрос Луизы.
– И как же мы добудем образцы ДНК двух сбежавших женщин? – В своей практике он несколько раз сталкивался с тестом на отцовство, но, как и сейчас, интересовался лишь результатами, а не процедурой.
– На этот счет не волнуйся. Ты представить себе не можешь, сколько всего полезного найдется в доме. Да хотя бы волос на расческе или конверт, который Эрин лизнула, чтобы запечатать.
Кусочек жены и кусочек дочери, подумал Роберт. Без них не склеить разбитую семью. Слюна и волос – вот и все, что нужно.
– А все же? Если Эрин – не родная мать Руби, что мне делать? Заявить в полицию? Сообщить Черил, что ее ребенок нашелся?
Роберт подозревал, что Черил уже сообщила в полицию о странном клиенте, но ведь она ничего, кроме имени, о нем не знала.
– Заявишь в полицию – лишишься жены, Роб. И вдобавок лишишь Руби матери. А другой мамы у нее нет. Ты и так постарался…
– Да у меня ж ничего не вышло. Я только хотел, чтобы Черил знала, какая Руби красавица, какая талантливая пианистка. Хотел рассказать, что у нее появился первый мальчик и недавно начались месячные… – Роберт закурил очередную сигарету и, прищурившись, взглянул на Луизу – грозную, как участник антиникотинового рейда. – А если честно, хотел сказать Черил, что она не может вернуть Руби.
