— Да, сэр.
— Приказ кэптену Файту — пленных не брать.
— Послушайте, сэр, — резко возразил Марк Аллен. — Это негуманно…
— Для меня они всего лишь террористы, и есть только один путь обуздать терроризм, — жестко парировал Фудзита.
— Уничтожить, — сказал Бернштейн, как само собой разумеющееся. — Мы это проходили.
Густой маслянистый дым разогнало ветром, и Брент отчетливо увидел корпус «Фиджи». В море не было видно ни одного «Джиринга», только семь «Флетчеров». Два из них стояли; у одного бушевал пожар в центральной части, другой кренился на левый борт. «Дидо» ушел. Горящие пятна нефти и плавающие обломки покрывали океан на мили вокруг.
— Это называется «пыль на море», Брент.
— После всего, что произошло?
— Да, Брент. После того, как заканчивается бойня.
— Но она еще не закончилась. — Были слышны отдельные пулеметные очереди, и Брент увидел, как с покрытого свинцовым суриком корпуса «Фиджи» скатывались люди, других же расстреливали в воде. Почувствовав тошноту, он отвернулся и подумал то же, что и все, кто уцелел в сражении: ну вот, все закончилось, и я жив. Но он не испытывал радости, только оцепенение и небывалую усталость.
— Световой сигнал кэптену Файту: радиомолчание. Визуальными сигналами: выделить два эсминца для буксировки поврежденных кораблей, оставшимся трем эсминцам находиться в обычном охранении впереди флагмана. Курс ноль-три-семь, скорость шестнадцать. — Фудзита сделал паузу. — Браво! Молодцы!
— Банзай! Банзай!
Семь дней спустя «Йонага» медленно входил в Токийский залив, где его встречали флотилии празднично украшенных небольших судов и толпы людей, заполнивших крутые откосы полуостровов Ису и Босо. Вначале их приветствовали громкими радостными возгласами, которые затем сменились глубоким молчанием: собравшиеся внимательно рассматривали почерневший расколотый нос, две пробоины с зазубренными краями в полетной палубе, разбитый вдребезги фор-марс. Авианосец направлялся к причалу Н-2, что был недалеко от ремонтного дока Йокосуки. Стоя на флагманском мостике рядом с адмиралом Фудзитой, Брент чувствовал, как постепенно уходит ощущение ужаса и отвращения, несмотря на страшные потери, которые понес их корабль. Число погибших составило двести шестьдесят четыре человека, триста двадцать семь человек было ранено, а общее количество летчиков и членов летных экипажей, павших в бою, так и не было установлено. Однако мысль, что он струсил под огнем, была для Брента невыносимой.
— Вы ценный помощник и храбрый человек, энсин, — сказал Фудзита, глядя в бинокль, пока авианосец входил в пролив Урага.
— Храбрый? — переспросил Брент, опуская свой бинокль. — Я никогда еще так не боялся, сэр.
Старик уронил бинокль на грудь и посмотрел на энсина.
— Это был жесточайший артобстрел.
— Да, сэр. Самолеты хоть можно увидеть. А эти снаряды, этот грохот…
Черные блестящие глаза старика были ясны.
— Я сам был очень напуган, энсин.
— Вы, сэр?! — не веря своим ушам, выпалил Брент.
— Все люди испытывают страх, но храбрый человек может его подавить. Только идиот или сумасшедший не испугался бы там.
— Но вы были так спокойны, вашего страха совсем было не видно, адмирал.
— И вашего тоже, мистер Росс. — Снова взяв в руки бинокль, он прекратил обсуждение этого щекотливого вопроса. — С Каддафи и остатками его банды еще не покончено.
Брент обрадовался смене темы.
— Сэр, но мы же разбили все его соединение.
— Да, энсин, но они располагают неограниченными средствами и им помогают русские. «Йонаге» еще хватит работы.
Брент вздохнул.
— Надеюсь, что это не так, адмирал.
— Мы понесли тяжелые потери. Вы ценный помощник, хорошо знаете корабль и привыкли к нашему — как бы сказать — образу мышления. «Йонага» нуждается в вас, Брент-сан.
— Благодарю вас, адмирал. Но я должен продолжать службу в разведке.
— Протирать штаны в Пентагоне, Брент-сан, когда есть занятие, достойное самурая?
Брент почувствовал себя пойманной мухой, за которой наблюдает голодный паук, плетя вокруг нее паутину. Этот человек был настоящим чародеем.
— Сэр, я офицер и обязан подчиняться приказам.
— Я собираюсь испросить разрешения на ваш перевод ко мне на постоянную службу. Разумеется, если вы сами согласны.
— Я польщен, адмирал. Можно мне подумать над вашим предложением, обсудить его с адмиралом Алленом?
— Конечно. Но мне необходимо укомплектовать новый штат, так что прошу вас дать мне ответ в течение двадцати четырех часов.
— Есть, сэр.
— И помните, Брент-сан. Вы заслужили ваш меч, прославленный меч рода Коноэ.
Брент ощутил прилив небывалой гордости.
— Благодарю вас, сэр.
Когда «Йонага» встал в док, его уже ждали машины «скорой помощи», выстроившиеся в несколько рядов за плотным оцеплением воинских частей, чьи пулеметы были защищены мешками с песком. Огромные толпы народа собрались у оцепления, молча наблюдая за раненым гигантом.
Как только корабль занял свое место и был поставлен трап, на борт, минуя бесконечную вереницу санитаров, забиравшихся по забортному трапу, поднялись капитан первого ранга Такахаси Аоги, связист военно-морских сил самообороны, докмастер капитан второго ранга Камакура и их штабные офицеры.
Во время встречи с экипажем офицеры с мрачным видом выслушали сначала адмирала Фудзиту, а затем капитана третьего ранга Фукиоку и главного старшину Танэсаки, говоривших о нуждах «Йонаги» и передававших лист за листом список того, что им требовалось.
— На это уйдет восемь месяцев, сэр, — сказал Камакура. — Кроме того, необходимо восстановить поврежденный корпус, а также ангарную и полетную палубы.
— У нас есть время, — ответил Фудзита. — Когда вы можете приступить к работе?
— Мы будем готовы через сорок восемь часов, адмирал.
— Отлично. — Адмирал повернулся к Кавамото. — Всем увольнительная на берег, но привести в боевую готовность восемь пятидюймовых орудий и двенадцать двадцатипятимиллиметровых установок.
— Есть, сэр.
Аоги и Камакура молча переглянулись. Наконец Аоги сказал:
— Вся Япония, весь свободный мир в долгу перед «Йонагой». Правительства Филиппин и Индонезии хотят наградить вас, сэр.
Фудзита улыбнулся:
— Вы знаете, императорский флот не награждает людей при жизни. Им придется подождать, пока от меня останется пепел, и тогда пусть положат свои безделушки на мою урну. — Брент едва сдержался, чтобы не рассмеяться.
Хотя и не было никакого императорского флота, никто не возражал. Адмирал жестом указал на стоящего дальше всех командира эскорта, выглядевшего страшно уставшим.
— Это кэптен Файт и его бравые капитаны разгромили крейсера. Без них… — Он поднял руки и пожал плечами.
— Спасибо, сэр! — пророкотал великан.
Кивнув кэптену Файту, Аоги встал и вручил адмиралу Фудзите длинный белый конверт.
— От императора, сэр.
Фудзита торопливо надел очки в стальной оправе и прочитал письмо.
— Император доволен — он объявил праздник в честь «Йонаги» и лично посетит службу в храме Ясукуни, чтобы почтить павших.
— Банзай! Банзай!
Брент закричал вместе со всеми, но резко замолчал, заметив, что на него с любопытством смотрят адмирал Марк Аллен и полковник Ирвинг Бернштейн.
Часом позже в полном одиночестве Брент растянулся на своей койке, закинув руки за голову, уставясь в потолок и думая о Саре Арансон. Наверняка она знала, что «Йонага» вернулся, но, конечно же, не смогла прийти на корабль. А Бернштейн рванул на берег. Полковник, должно быть, уже сказал ей, что с ним все в порядке. Брент взглянул на часы. Увольнительная начинается в пятнадцать ноль-ноль — осталось еще два часа. Он вздохнул. Позвонить бы. Но из-за повреждений, полученных в сражении, особенно в БЧ связи, ни один телефон на «Йонаге» не работал.
Он вспомнил о только что закончившемся разговоре с адмиралом Алленом.
— Я возвращаюсь в Вашингтон, Брент, — сказал адмирал. — Вы мой помощник. Вам ожидается повышение.
— Я знаю, сэр.
— Вы не очень-то рады. Из-за Фудзиты?
Воцарилось долгое, тяжелое молчание.
— Он говорит, что я необходим ему. Он говорит, что может запросить моего постоянного назначения.
— В этом нет никакого сомнения. В настоящее время он один из самых могущественных людей в свободном мире. Но ваше будущее в Вашингтоне, Брент.
— Я знаю, сэр.
— Адмирал Уинтер будет в посольстве завтра в тринадцать ноль-ноль. У него есть для вас новые задания. К этому времени вы должны принять окончательное решение.
Брент встряхнул головой, стараясь прогнать воспоминания о разговоре. Он провел рукой по изогнутым украшенным ножнам меча Коноэ.
— Я заслужил его. Я действительно заслужил его, — пробормотал он.
Стук в дверь прервал его мысли. Открыв ее, он увидел улыбающегося подполковника Йоси Мацухару.
