– Надеюсь, я продержусь, – пробормотал он.
– Надеюсь, мы оба продержимся.
– Если она здесь, если мы успеем вовремя, как вы думаете, что скажет мне Синтия? – Он помолчал. – Я должен повиниться перед ней.
Я взглянул на него и по взгляду, который он на меня бросил, понял, как ему горько, что он ничего не может предложить дочери, кроме извинения. Но его лицо свидетельствовало, что каким бы запоздалым и неадекватным ни являлось это извинение, оно будет искренним.
Этому человеку требовалось просить прощения за всю свою жизнь.
– Может быть, – сказал я, – у вас будет шанс.
Клейтон даже в его состоянии заметил дорогу к карьеру раньше меня. Она была без указателя и такой узкой, что мы чуть не проехали мимо. Мне пришлось ударить по тормозам, и ремни врезались в плечи, когда нас кинуло вперед.
– Дайте мне пистолет, – сказал я, держа руль левой рукой.
Дорога начала плавно взбираться вверх, деревья постепенно расступались, и нам открылось голубое, безоблачное небо. Затем дорога пошла ровнее, выходя на небольшую поляну, где мы увидели коричневую «импалу» справа и старую серебристую «короллу» Синтии слева.
Между ними стоял, глядя на нас, Джереми Слоун и что-то держал в правой руке.
Когда он поднял руку, я разглядел пистолет, а когда лобовое стекло «хонды» разлетелось, понял, что он заряжен.
Я нажал на тормоз, отстегнул ремень безопасности и вынырнул из машины – одним плавным движением. Я предоставил Клейтона самому себе, поскольку мог думать только о Синтии и Грейс. В первые секунды я их не увидел, но то, что машина Синтии стояла у обрыва, внушаю надежду.
Я бросился на землю, скатился в высокую траву и выстрелил куда-то наугад, в небо. Я хотел, чтобы Джереми знал – у меня тоже есть пистолет, хотя я и не умею с ним толком обращаться. Я попытался увидеть Джереми, но он исчез. Я стал судорожно озираться и заметил, что он робко выглядывает из-за бампера коричневой машины.
– Джереми! – крикнул я.
– Терри! – Голос Синтии доносился из ее «короллы».
– Папа! – Грейс.
– Я здесь! – крикнул я.
Из «импалы» донесся другой голос:
– Убей его, Джереми! Застрели его! – Энид. Она сидела на переднем пассажирском сиденье.
– Джереми! – снова крикнул я. – Послушайте меня. Ваша мать рассказала вам, что произошло в вашем доме? Она призналась, почему так поспешно уехала?
– Не слушай его! – бесновалась Энид. – Просто пристрели!
– Что вы там болтаете? – отозвался он.
– Ваша мать застрелила человека. Мужчину по имени Винс Флеминг. Он сейчас в больнице, общается с полицией. Мы с ним приехали в Янгстаун вчера вечером. Я все понял. И уже позвонил в полицию. Не знаю, как вы все задумали. Видимо, хотели представить Синтию сумасшедшей, изобразить, будто это связано со смертью ее брата и матери, и она приехала сюда, чтобы покончить с собой. Я правильно догадался?
Я ждал ответа. Не дождавшись, продолжил:
– Но все уже вышло наружу. Теперь ничего не получится, Джереми.
– Он сам не знает, что мелет! – вмешалась Энид. – Я же велела тебе его пристрелить. Делай, что говорит тебе мать!
– Мам, – пробормотал Джереми, – я не знаю… Я же никогда никого не убивал.
– Прекрати канючить! Ты же собирался убить этих двух. – Я едва различал затылок Энид, видел, как она мотнула головой в сторону машины Синтии.
– Да, но мне всего лишь надо было столкнуть машину. Это другое.
Клейтон открыл дверцу «хонды» и медленно вылезал. Я видел его ноги у машины, его голые лодыжки, попытки встать. С него на землю сыпались осколки лобового стекла.
– Вернись в машину, папа, – сказал Джереми.
– Что? – воскликнула Энид. – Он здесь? – Она увидела его в боковое зеркало. – Ради всего святого! Старый идиот! Кто выпустил тебя из больницы?
Он медленно, шаркая ногами, двинулся к «импале». Дойдя, положил руки на багажник, чтобы удержаться на ногах и отдышаться. Казалось, он вот-вот потеряет сознание.
– Не делай этого, Энид, – прошептал он.
Затем раздался голос Синтии:
– Папа?
– Здравствуй, солнышко. – Он попытался улыбнуться. – Сказать не могу, как мне жаль, что все так вышло.
– Папа? – повторила она. Явно не веря своим глазам. Я не видел лица Синтии, но мог себе представить, насколько изумленным оно было.
Джереми и Энид каким-то образом умудрились заманить сюда Синтию, но, очевидно, не удосужились ввести ее в курс дела.
– Сынок, – сказал Клейтон Джереми, – ты должен с этим покончить. Твоя мать не смела тебя в это втягивать, заставлять делать все эти ужасные вещи. Взгляни на нее. – Он повел рукой в сторону Синтии. – Она твоя сестра. Твоя сестра. А та маленькая девочка – твоя племянница. Если ты поможешь своей матери сделать то, что она хочет, ты будешь ничуть не лучше меня.
– Папа, – произнес Джереми, все еще прячась за бампером, – почему ты оставил все ей? Ты же ее даже не знал. Как ты мог так поступить со мной и мамой?
Клейтон вздохнул:
– Дело не только в вас двоих.
– Заткнись! – завопила Энид.
– Джереми! – снова позвал я. – Брось пистолет. – Сам я, лежа в траве, сжимал пистолет Винса обеими руками. Я ничего не понимал в оружии, но знал, что должен держаться за него как можно крепче.
Он поднялся из-за «импалы» и выстрелил. Пуля ушла в грязь вправо от меня, и я инстинктивно перекатился влево. Синтия снова закричала.
Я услышал хруст гравия. Джереми бежал ко мне. Я замер, прицелился в приближающуюся фигуру и выстрелил. Но пуля полетела в сторону, и прежде чем я сумел выстрелить снова, Джереми ногой выбил пистолет из моих рук.
Следующий удар пришелся в бок, по ребрам. Меня пронзила острая, как молния, боль. Я еще не понял, что со мной происходит, как он нанес новый удар, на этот раз с такой силой, что я перевернулся на спину. К щеке прилипли грязь и травинки.
Но ему было мало, и он пнул меня еще раз.
Я не мог перевести дыхание. Джереми стоял надо мной, презрительно глядя, как я ловлю ртом воздух.
– Застрели его! – приказала Энид. – Если не можешь, верни мне пистолет, и я сделаю это сама.
Джереми держал пистолет в руке, но не двигался. Он мог всадить мне пулю в голову с такой же легкостью, как бросал монету в парковочный счетчик, но ему не хватало решимости.
Я понемногу начинал дышать, но боль была жуткая. Наверняка пара сломанных ребер.
Клейтон, все еще держась за багажник, с глубокой печалью смотрел на меня. Казалось он говорил: «Мы старались. Сделали что могли. Мы хотели как лучше».
Дорога в рай вымощена добрыми намерениями.
Я перекатился на живот, медленно встал на четвереньки. Джереми нашел мой пистолет в траве, поднял его и заткнул за ремень брюк.
– Вставай, – приказал он мне.
– Ты меня слышишь? – завопила Энид. – Пристрели его!
– Мамуля, – сказал он, – может, разумнее посадить его в машину к остальным?
Она немного подумала.
– Нет. Не сработает. Они должны уйти в озеро без него. Так будет лучше. Нам придется убить его где-нибудь в другом месте.
Клейтон, перебирая руками, двигался вдоль «импалы». Казалось, он вот-вот рухнет.
– Я… сейчас потеряю сознание, – произнес он.
– Глупый ублюдок! – взвизгнула Энид. – Ты должен был остаться в больнице и там сдохнуть. – Ей так много приходилось вертеть головой, чтобы за всем уследить, что я думал, шея сломается. Я видел ручки ее коляски в окно задней дверцы машины. Земля здесь была слишком неровной, изобиловала кочками, так что вытаскивать коляску, чтобы она могла передвигаться, не имело смысла.
Джереми должен был выбрать: следить за мной или броситься на помощь отцу. Он решил сделать два дела разом.
– Не шевелись! – велел он, не отведя пистолета и одновременно пятясь к машине. Он хотел открыть заднюю дверцу, чтобы отец мог сесть, но там лежала коляска, поэтому открыл водительскую.
– Садись! – Джереми переводил взгляд с меня на отца и обратно. Клейтон сделал последние пару шагов и медленно опустился на сиденье.
– Мне нужно попить, – сказал он.
– Слушай, кончай ныть! – рявкнула Энид. – Ради Бога, всегда с тобой что-то не так.
Я сумел подняться и подошел к машине Синтии, где она сидела вместе с Грейс. Я не мог точно определить с того места, где стоял, но, возможно, они были связаны.
– Ласточка, – произнес я.
Глаза Синтии покраснели, на щеках – высохшие слезы. Грейс все еще плаката.
– Он сказал, что он Тодд, – объяснила Синтия. – Но он не Тодд.
– Я знаю. Знаю. Но вон там твой отец.
Синтия взглянула на человека, сидящего в «импале», затем снова взглянула на меня.
– Нет, может, он и выглядит похожим, но это не мой отец. Больше не мой отец.
Клейтон, слышавший наш разговор, опустил голову от стыда. Не глядя на Синтию, он проговорил:
– Ты имеешь полное право так думать. Я бы так же поступил на твоем месте. Мне бесконечно жаль, ноя не настолько стар и глуп, чтобы надеяться, что ты меня простишь. Я даже не уверен, должна ли ты простить.
