— По мнению фэбээрщиков — да. — Лэнг поднялся, подошел к маленькому бару у противоположной стены, подлил себе виски и бросил в стакан несколько кубиков льда. — Они нажали на разные рычаги, чтобы установить настоящего владельца самолета — вернее, того, что от него осталось. В следующий раз, — добавил он, укоризненно посмотрев на Герт, — постарайся не портить так сильно дорогие самолеты.
Она потянулась к пачке, лежавшей на маленьком столике, встряхнула ее, нахмурилась и выудила из мешка, который только в насмешку можно было назвать дамской сумочкой, новую пачку:
— Сам-то хорош! Кто изуродовал ему нос?
— Как бы там ни было, — продолжал Лэнг, — я уверен, что самолет зарегистрирован на какую-нибудь подставную фирму, от которой, как ни бейся, никаких дальнейших следов не отыщешь. Так что они не узнают, откуда взялись эти типы.
Герт, не спеша вытряхивавшая сигарету из пачки, вскинула голову:
— А мы знаем.
Мужчины ошарашенно уставились на нее.
— Как это — знаем? — выдавил Лэнг, первым справившийся с изумлением.
Герт взяла в рот незажженную сигарету, потом снова полезла в свою необъятную сумочку и достала оттуда два паспорта:
— Я избавила герра Хейверли и его друга от дополнительных осложнений.
Лэнг взял паспорта и посмотрел на обложки:
— Ничего себе — похитители ходят с паспортами! Нет, это определенно не профессионалы. Они бы еще именные медальоны взяли с собой. Но, похоже, я никогда не видел…
Фрэнсис поставил стакан, подошел и посмотрел через плечо Лэнга:
— Это ватиканские паспорта.
— Вы хотите сказать, что все это время на нас охотятся попы? — недоверчиво спросила Герт.
Фрэнсис взял документы из рук Лэнга:
— Дайте их мне. Сейчас уже поздновато звонить в Рим, но обещаю, что я, как только встану, позвоню в министерство иностранных дел Ватикана. — Он положил паспорта на бар, повернулся к Лэнгу и произнес таким тоном, будто их давний разговор в Риме вовсе не прерывался: — Так что же вы мне недоговариваете?
Лэнг задумчиво посмотрел на кончик сигары. Он намеренно не стал говорить другу о полученном переводе Евангелия от Иакова, равно как и о нескольких других теологических открытиях, которые ему довелось сделать со времени жуткой истории с «Пегасом». Фрэнсис был хорошим другом и искренне верующим человеком. Такие новости только причинили бы ему боль и породили бы ненужные сомнения. К тому же он достаточно хорошо знал Лэнга, для того чтобы распознать его неискренность.
— Итак?..
Лэнг сделал богатырский глоток из стакана, как будто рассчитывал, что это приглушит его внутреннее смятение.
— Евангелие от Иакова, та книга из Наг-Хаммади, о которой я не раз говорил…
Фрэнсис забыл о своей сигаре, и столбик пепла в конце концов свалился на пол.
— И?..
— В нем говорится, что Христос вновь явился апостолам и отрешил Петра от положения главы церкви. Петр разгневался и убил Иакова.
— Что и было изображено на фреске, которую мы недавно видели в Ватикане, — подытожил Фрэнсис.
Лэнг искренне порадовался тому, что священник так спокойно воспринял его слова, хотя они буквально рушили устои всего того, что он усвоил и проповедовал всю свою жизнь.
— Но почему ради этого нужно пытаться убить моего сына? — возмущенно спросила Герт.
Фрэнсис медленно покачал головой; ему-то хорошо было известно, на что способны пойти некоторые во имя веры:
— Петр был камнем, на котором Христос воздвиг Свою церковь. И если из него сделают мелкого политика-интригана и даже убийцу… это приведет к полному пересмотру истории первых лет христианства и породит массовые сомнения в достоверности остальных евангелий. Это будет то же самое, как… как если бы выяснилось, что Джордж Вашингтон был платным агентом британской короны. Петр и его представление о том, какой должна быть церковь, сформировали основы того, что она сейчас собой представляет. Церковь, папство, таинства, значительная часть обрядов — все. В церкви обязательно должны найтись крайние консерваторы, которые скажут, что в вашей книге нет ни слова правды. И немалая часть из них пойдет на все, чтобы скрыть ее от мира.
— Даже на убийства? — спросил Лэнг.
— Мы не хвастаемся этим, но ведь инквизиция предназначалась как раз для этого — подавления ереси путем уничтожения еретиков. И те, кто думает, будто у современных крайних консерваторов не сохранилось таких настроений, проявляют большую наивность. — Фрэнсис печально и как-то робко улыбнулся. — Вот вы и получили ответ. Отыщите тех, кто готов пойти на любое насилие, — и выйдете на ваших убийц.
— Разумно… — протянул Лэнг. — Предметы, оставленные рядом с трупами, связаны с мученической кончиной различных святых. Значит, это вполне могли проделать религиозные фанатики. Вопрос — кто именно. — Он повернулся к Фрэнсису: — А вы что думаете?
Священник тяжело вздохнул:
— Вера не равносильна знанию. Она касается того, что мы не в состоянии объективно познать. Я верую в то, что наш Господь нисходил на землю, и намерен идти Его путем, независимо от того, кто первым пошел по нему, Петр или Иаков. Что касается познаваемого… Я знаю, что все евангелия были написаны намного позже Распятия, самое раннее — спустя лет семьдесят. В них есть расхождения, как это всегда бывает в любых описаниях, составленных постфактум. В одном говорится, что Иисус родился в хлеву, в другом — что в доме, а третье и четвертое вообще не упоминают о Его рождении. И кто сможет поручиться, что ваша книга из Наг-Хаммади верна, а писания Матфея, Марка, Луки и Иоанна ложны?
— Но фреска…
Фрэнсис пожал плечами:
— Ватикан, да и весь Рим, полны произведений искусства, отражающих вымышленные сюжеты и эпизоды. Помните, мы с вами говорили о Сикстинской капелле? Воображение художников Ренессанса, даже самых талантливых, — это всего лишь воображение, и ничего больше. Не тревожьтесь из-за того, что можете задеть мою веру; думайте о тех, кто пытается вас убить.
VIII
Атлантское отделение Федерального бюро расследований,
здание Федеральных представительств имени Ричарда Расселла
На следующий день
Лэнг и Герт сидели за столом в просторной комнате с одним окном. Манфред, пристроившись рядом с матерью, тихонько рисовал в альбоме для раскрашивания, вернее, чертил в нем неровные разноцветные сетки, очень мало отличающиеся от абстрактных панно, украшавших вестибюль на первом этаже. Герт не хотела оставлять его без присмотра, а Лэнг давно уже усвоил, когда ее можно на что-то уговорить, а когда не стоит даже тратить сил на попытки.
Похищение и погоня со стрельбой в аэропорту Чарли Брауна, естественно, должны были расследовать федеральные власти. Тот факт, что преступники использовали самолет, орудие коммерции в масштабе страны, если не всего мира, еще сильнее подкрепляли их положение. Местной полиции оставалось лишь сетовать на то, что дело не ограничилось убийством. Так что, по крайней мере, сперва расследование вела не она, а ФБР.
Перед тем как отправиться в США, «Лир», как положено, представил план международного полета. Он вылетел из Кьямпино, второго из римских аэропортов, использующегося в основном для частных и чартерных рейсов. Во время перелета борт совершил две посадки для дозаправки. Узнать что-либо о его хозяевах не удалось, поскольку самолет был записан на компанию с Нормандских островов, где экономика базировалась в основном на хранении корпоративных секретов.
Одним словом, ФБР пока что было известно меньше, чем Лэнгу и Герт. Но расследование должно было проводиться профессионально, отнюдь не так, как незабвенный инспектор Клузо разыскивал алмаз «Розовая пантера»[40].
Лэнг поднялся и подошел к окну, глядевшему на ущелье между домами, бывшее когда-то атлантской железной дорогой, — шрам, оставшийся на месте и путей, и двух вокзалов. Теперь ничего этого не осталось, и на месте, где когда-то ходили поезда и суетились пассажиры, теперь помещались автостоянки, разделенные газонами с буйными зарослями запыленной пуэрарии, а поверх всего этого сетью нависало множество мостов и мостиков, оставшихся от железной дороги. Дальше, словно громадная поганка, возвышался купол крытого стадиона. Если бы виды из окон учитывались при оценке работы учреждений, бюро заняло бы весьма невысокое место в федеральной иерархии.
Лэнг обернулся на звук открывающейся двери. В комнату вошел круглолицый молодой человек, державший под мышкой тоненькую канцелярскую папку.
Бросив папку на стол, он протянул руку:
— Специальный агент Курт Виднер. Хочу сразу поблагодарить вас обоих, что вы согласились посетить нас сегодня. — Он сел и открыл папку. — Мистер Рейлли, если вы не возражаете, я попросил бы вас подождать в приемной.
