Собралась уже уходить, да от чего-то выглянуть захотелось, как там девчонка прилегла? Высунулась, дура! А там солдатик над девкой стоит, да на оголившиеся ноги пялится. Платьице ситцевое при падении задралось, а трусы с девки еще раньше свалились. Так и лежит бесстыжая, толстые белые ляжки раскатив.
А солдатик, кавказец плюгавый, сразу мордочку свою поднял с горбатым шнобелем, да в окно на нее уставился. Слюна из открытого рта у него свисает, и взгляд тупо-восторженный. Навидалась за годы работы медсестрой этаких морд в психушке. Такие всегда безвольные и легко внушаемые. Ими командовать надо.
— Что же ты невесту свою не сберег, задушил? — грозным тоном спросила Валентина Герасимовна.
— Не-вес-ту? — тупо по слогам повторил солдатик, прислушиваясь к звучанию понравившегося слова.
— Она тебе любовь подарить хотела, а ты убил ее!
— Лю-бовь? — блаженная улыбка растянула губы широко открытого рта.
— Спрячь ее сейчас же! Закопай, чтобы никто не видел. А то убьют тебя ее родители. Зарежут кинжалом. Знаешь что такое кровная месть? А я никому не расскажу, я добрая, я твой друг.
И поволок глупенький перепуганный солдатик девчонку. Как миленький поволок!
Так лучше получится, подумала она. Таинственное исчезновение девушки прямо в институте неизбежно расплодит самые жуткие слухи. А где такие слухи, там и страх. А где страх, там и паника. Всеобщая паника расчистит для Лизоньки дорогу в институт.
Но что-то паники никакой не последовало. Ни в этот день, ни на следующий. Никто, похоже, и не интересовался судьбой пропавшей девчонки, не искал ее. Иногородняя замухрышка, как назло, попалась, да еще одна без родителей в этом городе.
А нужна была паника, чтобы настоящий мандраж, до дрожи в теле, девок охватил. Чтобы не спали по ночам, пугались любого звука, шарахались от любой тени, и чтобы бежали они без памяти от института, позабыв об экзаменах.
Следующую жертву она специально подобрала из местных заметных девок. К тому времени из свойских разговоров с другими родителями около института многое узнала.
Со второй получилось даже проще. Вошла сразу вслед за красоткой в туалет, и удавочкой шейку обняла. Дело не хитрое оказалось. Главное — неожиданно и резко вздернуть. На мельтешащие ручки не стоит обращать внимание, надо подержать немного до верного, пока не обмякнет, и сразу через подоконник вывалить.
Солдатик блаженный сам вторую «невесту» и подобрал. Опасно, конечно, иметь ненужного свидетеля. Только если он, что и вздумает болтать, на него же и спишут. За версту видно, что придурок. Любой психиатр у такого весь букет скрытых дурных наклонностей и маниакальных страстей откопает.
Эти ненормальные психиатры каждого второго за чокнутого держат. Сколько раз Валентина Герасимовна замечала, как их врач беседует с ней по пустякам, а сам в зрачки пялится, изучает реакцию, словно вглубь пролезть хочет.
Вот после второй девочки в городе и запаниковали!
Тогда и про первую вспомнили. К институту на экзамен уже боязливо профурсетки малолетние подходили, в сопровождении мамочек и папочек. А как уж трупик нашли, да так удачно, что все полюбовались, такой страх на малолеток накатил! Многие, наверное, трусики обмочили.
Жалко только, что два экзамена из четырех уже позади были. Если бы раньше на несколько дней начала действовать, перепуганные дуры больше бы двоек нахватали.
Свою-то милую Лизоньку Валентина Герасимовна успокоила. Мол, с тобой ничего не случится, солнышко мое, везде сопровождать буду, мамка в обиду никому не даст. А то, можешь и с Борькой погулять. Он жених завидный — москвич. Только блюди себя, дура неопытная, не позволяй ему руки распускать. Пусть хорохорится и кругами ходит, а ты только глазками интерес подогревай, шуточками подзуживай, ну, поцелуйчик иногда, как без этого в наше время, а дальше, ни-ни, пусть истоскуется, спечется от желания, а там посмотрим, что за фраер. Окажется подходящей партией, я вас в миг обженю, найду способ. А пока, главное, экзамены хорошо сдавай, не волнуйся, остальное мамочка за тебя как надо сделает.
И с солдатиком горбоносиком неплохо получилось. На него, дурака, все и подумали. А чтобы до суда дело не доводить, все равно, как больного в психушку определят, менты его сами, видать, и грохнули. Говорят, зверским способом разделались! Но по закону не придерешься.
Только вот Лизка экзамены плохо сдавала, все тройки да тройки. И паника сразу после смерти солдатика пошла на убыль. Все уверились, что маньяка больше нет, и страхи канули в прошлое.
Ну что тут поделаешь? Опять надо за дело браться.
В институте уже не с руки работать стало. Там порядки сменили, кого попало, внутрь не пускают, городское начальство охрану на вход деткам приставило. Хорошо, автомобиль в свое время освоила, как чувствовала, что пригодится.
У братика ключики от гаража и от машины нашла, села за руль. Слава тебе господи, водить не разучилась. Покаталась чуть-чуть, дорожки изучила, местечко нужное у реки нашла, тогда и предложила подвезти девушку до дома вместе с Лизонькой. Девчонка, конечно, согласилась. В машине-то безопаснее, чем по улицам пешком шастать.
Лизоньку у дома первой высадила, а с девчонкой легко управилась. Прямо в машине. И в реку.
В тот раз что-то на цепь потянуло. Хотелось, чтобы нежную кожицу на шее у наглых девок как напильником соскребало. А то, слишком ласково, засранки, дорожку доченьке уступают. Раньше надо было кумекать тупой башкой, что к чему, и ноги из этого института делать! Сами виноваты!
Вот только Лизонька, когда на следующий день про исчезновение подружки узнала, вопросы дурацкие задавала. Молчи, говорю, мать плохого родной дочери не сделает. Мать — это вся твоя надежда. А та — в слезы, и опять на тройку сдала.
Но городок снова заволновался, не зря старалась. У всех оценки — хуже не куда, и многие экзамен завалили.
Валентина Герасимовна хотела и четвертую тем же макаром на машине прокатить, но все спутал этот шустрый паренек из общежития. Заколов. Она уже знала его фвмилию.
Она колесила около института после консультации пока одинокую дуру заприметила. И тут — он! Вскочил в машину в самый ответственный момент, как к себе домой. Она даже отказать не решилась. Подозрительно получалось. Чувствовала, что парень с мозгами, такой и дошурупить до чего-нибудь может. Он и про утопленницу с больно задумчивым видом накануне рассказывал. Что-то в голове держал, высчитывал, не иначе.
Ну ладно. Не вышло на этот раз, получится в другой. На следующий день она уборщицей переоделась, и прямо во время экзамена все осуществила! Эффекта хотелось. Плохо, что местная поломойка, старая карга, долго на первом этаже ошивалась. Лучше бы это дело в начале экзамена провернуть. Впечатлений нужных у оставшихся девчонок больше бы было.
А своей доченьке она велела во время экзамена из аудитории ни в коем случае не выходить и в туалет не заглядывать.
И вот что гадко — все зря!
Всех дур тупых приняли, а Лизоньку за бортом оставили. Полупроходной балл у нее получился.
Это был удар, так удар! Валентина Герасимовна рвала и метала, а потом успокоилась и злобно решила. «Я этот полупроходной, сделаю проходным. Оторву ненужное «полу». Оторву с мясом, с огоньком! Я им такой проходной балл сделаю, что моя Лизонька еще лучшей в институте будет! Они у меня попляшут! Вот именно, пусть пляшут, пусть танцуют, пусть радуются в последний денек своей паршивой жизни. Завтра, когда пересчитают оставшихся, и у меня будет праздник. А почему завтра? Я и сегодня оденусь торжественно. В алое. Цвет крови, цвет огня, цвет торжества. Все это у меня будет сегодня!»
С этими мыслями она пришла в парк к танцплощадке. Заранее принесла и припрятала канистру с бензином, дождалась, когда соберется максимальное число молодых людей. Она видела, как цепью перемотали главный проход на танцплощадку.
Она все сделала очень расчетливо, удачно разбрызгала бензин и незаметно вылезла из-под сцены. Сегодня ей везло как никогда.
Оставалось только стоять в стороне и радостно наблюдать за осуществлением главного замысла. Сейчас огонек взметнется — вот тогда плясуны запляшут иначе! Лизонька может быть спокойна, после сегодняшнего вечера конкурс будет другим. Совсем другим.
И тут появился тот вездесущий парень. Опять он! Откуда его нелегкая принесла? Он всегда в ее жизни появлялся неожиданно.
На этот раз он все понял. Это было видно по его глазам — удивленным и умным. С ним тоже надо было разбираться. Он должен исчезнуть в огне!
Но он сказал какие-то неправильные слова. Очень неправильные слова! Он все перевернул с ног на голову. Лизонька, ради счастья которой она так старалась, единственная доченька сама оказалась в смертельной опасности.
Спасти, спасти, спасти, любимую доченьку!
И она бросилась в пекло тушить зажженный ею огонь.
