— Почему здесь? — удивился Клейтон.
Я свернул на другую парковку, поискал машину Синтии. Без успеха.
— «Макдоналдс», — сказал я, — первое, что видишь, проезжая по шоссе на север. Если Джереми выбирал место для встречи, то лучшего не придумать.
Я развернул «хонду», подъехал к «Макдоналдсу», растолкал людей у окошка заказов и спросил, перебив человека, собирающегося расплатиться.
— Послушайте, приятель, вы не должны так поступать, — возмутился парень в окошке.
— За последний час или около того не подъезжала ли к вам женщина на «тойоте» с маленькой девочкой?
— Вы что, издеваетесь? — Парень протянул пакет с едой следующему покупателю. — Вы представляете себе, сколько народу тут проходит?
— Не возражаете? — спросил водитель, забирая пакет. Машина умчалась, слегка задев меня боковым зеркалом.
— А как насчет мужчины со старой женщиной? — спросил я. — В коричневой машине?
— Отойдите от окошка.
— Она была в инвалидной коляске. Нет, коляска могла лежать сзади.
Это его проняло.
— Пожалуй, — сказал он, — но это было давно, больше часа назад. Стекла вроде тонированные, но я помню, что видел коляску. Они кажется, взяли кофе. Стояли вон там. — Он показал в сторону парковки.
— «Импала»?
— Честно, не знаю. Вы мешаете.
Я побежал к «хонде», сел рядом с Клейтоном.
— Думаю, что Джереми с Энид здесь были. Ждали.
— Но сейчас их здесь нет, — заметил Клейтон.
Я сжал руль, отпустил, сжал снова и ударил по нему кулаком. Голова готова была лопнуть.
— Вы знаете, где мы находимся? — спросил Клейтон.
— Что? Конечно, я знаю, где мы находимся.
— Вы помните, мимо чего мы проехали, там, дальше, севернее, в пяти милях? Я узнал дорогу.
Дорога к карьеру. Клейтон понял по моему лицу, что я сообразил, о чем он говорит.
— Понимаете? — спросил Клейтон. — Вы должны знать, как работает голова у Энид. Синтия со своей дочерью по ее логике должны закончить свою жизнь там, где, с точки зрения Энид, она должна находиться все эти годы. И возможно, на этот раз Энид наплевать, если машину с телами найдут сразу. Пусть поработает полиция. Люди могут решить, что Синтия была не в себе, каким-то образом считала себя виноватой, отчаивалась по поводу смерти своей тети. Вот она и приехала сюда и сорвалась с обрыва.
— Но это же безумие, — возразил я. Ведь столько людей знают, что происходит. Мы, Винс. Это бред какой-то.
— Вот именно, — согласился Клейтон, — в этом вся Энид.
Я едва не врезался в «жука», выезжая со стоянки и направляясь туда, откуда мы только что приехали.
Я гнал машину со скоростью более девяноста миль, но, приблизившись к Отису с его извилистой дорогой, пришлось сбавить ход, чтобы не потерять управление. Когда повороты кончились, я снова вжал педаль газа в пол. Мы чуть не убили оленя, вздумавшего перебежать нам дорогу, и едва не снесли переднюю часть трактора, который как раз собирался выехать нам навстречу.
Клейтон даже не поморщился.
Правой рукой он крепко держался за дверную ручку, но ни разу не попросил меня ехать помедленнее. Он понимал, что, возможно, мы уже опоздали.
Не знаю, сколько времени мы добирались до дороги, ведущей к востоку от Отиса. Полчаса, может быть, час. Мне показалось — вечность. Перед моим мысленным взором стояли Синтия и Грейс. И я не мог выбросить из головы картинку: они в машине летят в пропасть.
— Бардачок, — сказал я Клейтону. — Откройте его.
Он с трудом открыл бардачок и увидел пистолет, который я забрал из пикапа Винса, достал его и бегло осмотрел.
— Держите его, пока мы туда не приедем, — велел я.
Клейтон молча кивнул, но тут же зашелся в приступе кашля. Это был глубокий, хриплый, глухой кашель, казалось, поднимавшийся из самой глубины его существа.
— Надеюсь, я продержусь, — пробормотал он.
— Надеюсь, мы оба продержимся.
— Если она здесь, если мы успеем вовремя, как вы думаете, что скажет мне Синтия? — Он помолчал. — Я должен повиниться перед ней.
Я взглянул на него и по взгляду, который он на меня бросил, понял, как ему горько, что он ничего не может предложить дочери, кроме извинения. Но его лицо свидетельствовало, что каким бы запоздалым и неадекватным ни являлось это извинение, оно будет искренним.
Этому человеку требовалось просить прощения за всю свою жизнь.
— Может быть, — сказал я, — у вас будет шанс.
Клейтон даже в его состоянии заметил дорогу к карьеру раньше меня. Она была без указателя и такой узкой, что мы чуть не проехали мимо. Мне пришлось ударить по тормозам, и ремни врезались в плечи, когда нас кинуло вперед.
— Дайте мне пистолет, — сказал я, держа руль левой рукой.
Дорога начала плавно взбираться вверх, деревья постепенно расступались, и нам открылось голубое, безоблачное небо. Затем дорога пошла ровнее, выходя на небольшую поляну, где мы увидели коричневую «импалу» справа и старую серебристую «короллу» Синтии слева.
Между ними стоял, глядя на нас, Джереми Слоун и что-то держал в правой руке.
Когда он поднял руку, я разглядел пистолет, а когда лобовое стекло «хонды» разлетелось, понял, что он заряжен.
Я нажал на тормоз, отстегнул ремень безопасности и вынырнул из машины — одним плавным движением. Я предоставил Клейтона самому себе, поскольку мог думать только о Синтии и Грейс. В первые секунды я их не увидел, но то, что машина Синтии стояла у обрыва, внушаю надежду.
Я бросился на землю, скатился в высокую траву и выстрелил куда-то наугад, в небо. Я хотел, чтобы Джереми знал — у меня тоже есть пистолет, хотя я и не умею с ним толком обращаться. Я попытался увидеть Джереми, но он исчез. Я стал судорожно озираться и заметил, что он робко выглядывает из-за бампера коричневой машины.
— Джереми! — крикнул я.
— Терри! — Голос Синтии доносился из ее «короллы».
— Папа! — Грейс.
— Я здесь! — крикнул я.
Из «импалы» донесся другой голос:
— Убей его, Джереми! Застрели его! — Энид. Она сидела на переднем пассажирском сиденье.
— Джереми! — снова крикнул я. — Послушайте меня. Ваша мать рассказала вам, что произошло в вашем доме? Она призналась, почему так поспешно уехала?
— Не слушай его! — бесновалась Энид. — Просто пристрели!
— Что вы там болтаете? — отозвался он.
— Ваша мать застрелила человека. Мужчину по имени Винс Флеминг. Он сейчас в больнице, общается с полицией. Мы с ним приехали в Янгстаун вчера вечером. Я все понял. И уже позвонил в полицию. Не знаю, как вы все задумали. Видимо, хотели представить Синтию сумасшедшей, изобразить, будто это связано со смертью ее брата и матери, и она приехала сюда, чтобы покончить с собой. Я правильно догадался?
Я ждал ответа. Не дождавшись, продолжил:
— Но все уже вышло наружу. Теперь ничего не получится, Джереми.
— Он сам не знает, что мелет! — вмешалась Энид. — Я же велела тебе его пристрелить. Делай, что говорит тебе мать!
— Мам, — пробормотал Джереми, — я не знаю… Я же никогда никого не убивал.
— Прекрати канючить! Ты же собирался убить этих двух. — Я едва различал затылок Энид, видел, как она мотнула головой в сторону машины Синтии.
— Да, но мне всего лишь надо было столкнуть машину. Это другое.
Клейтон открыл дверцу «хонды» и медленно вылезал. Я видел его ноги у машины, его голые лодыжки, попытки встать. С него на землю сыпались осколки лобового стекла.
— Вернись в машину, папа, — сказал Джереми.
— Что? — воскликнула Энид. — Он здесь? — Она увидела его в боковое зеркало. — Ради всего святого! Старый идиот! Кто выпустил тебя из больницы?
Он медленно, шаркая ногами, двинулся к «импале». Дойдя, положил руки на багажник, чтобы удержаться на ногах и отдышаться. Казалось, он вот-вот потеряет сознание.
— Не делай этого, Энид, — прошептал он.
Затем раздался голос Синтии:
— Папа?
— Здравствуй, солнышко. — Он попытался улыбнуться. — Сказать не могу, как мне жаль, что все так вышло.
— Папа? — повторила она. Явно не веря своим глазам. Я не видел лица Синтии, но мог себе представить, насколько изумленным оно было.
Джереми и Энид каким-то образом умудрились заманить сюда Синтию, но, очевидно, не удосужились ввести ее в курс дела.
— Сынок, — сказал Клейтон Джереми, — ты должен с этим покончить. Твоя мать не смела тебя в это втягивать, заставлять делать все эти ужасные вещи. Взгляни на нее. — Он повел рукой в сторону Синтии. — Она твоя сестра. Твоя сестра. А та маленькая девочка — твоя племянница. Если ты поможешь своей матери сделать то, что она хочет, ты будешь ничуть не лучше меня.
— Папа, — произнес Джереми, все еще прячась за бампером, — почему ты оставил все ей? Ты же ее даже не знал. Как ты мог так поступить со мной и мамой?
